Следы следов - Мария Фомальгаут

Следы следов

Мария Фомальгаут

Иллюстратор Мария Владимировна Фомальгаут

© Мария Фомальгаут, 2023

© Мария Владимировна Фомальгаут, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0059-6431-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рвы

Что позволяет себе число Пи

вот что они себе позволяют, что они позволяют себе в самом-то деле?

Кто?

Да вот хоть бы число Пи, совсем уже эти числа Пи распустились, ни стыда ни совести! Хвосты свои бесконечные развесили, и ходят

Вот что должно делать в школе всякое уважающее себя число Пи? Верно говорите, число Пи ученики должны заучивать наизусть, чем больше знаков, тем лучше, в день знаков двадцать-тридцать, в хороших школах и по пятьдесят, глядишь, к восемнадцатому классу и двести тысяч знаков вызубрят, с такими знаниями и в институт уже можно, и дальше там до миллионов знаков зубрить, чтобы академиком стать.

А число Пи что себе позволяет? Что себе позволяет, я вас спрашиваю?

Ишь чего выдумало, с кругами играть, с длинной окружности и радиусом, как-то там подстраивается к ним, да еще и ересь какую-то несет, что, видите ли, от него, числа, и от радиуса зависит длина. Не, я считаю, за такую ересь числа надо на костре сжигать, не меньше, вот что я вам скажу. И вернуть старые добрые традиции, когда зубрили число Пи по пятьдесят знаков в день, так, глядишь, кто-нибудь и до миллиарда доберется

На циферках

Дом на цепи

доподлинно неизвестно, когда дома впервые задумались о том, что они могут не пускать в свои комнаты бесконечные орды постояльцев, жильцов, жильцов, жильцов, не слушать нескончаемый шум и гомон, не готовить завтраки на двадцать семей, не вытирать терпеливо полы за толпами и толпами ног, не сгибаться под тяжестью сервантов с дорогой посудой. Наверное, и не было какого-то первого дома, который закрыл свои двери перед людьми и сказал  нет,  просто были дома, которые не торопились открываться, ссылались на ремонт, на шаткие перегородки, еще на что-нибудь, что ну никак не позволяло пустить людей  потихоньку люди даже начинали привыкать к этим домам, которые никогда не открывали свои двери.

Тревогу забили позже  когда коттеджи и особняки, пентхаузы и многоэтажки стали потихоньку сниматься с обжитых мест и бродить по свету, останавливаться то в одном, то в другом городке, а иногда даже заходить в книжные магазины и кафе. Тогда-то и забили тревогу, и заворчали, да что это такое, да где это видано, чтобы дома ходили, куда им вздумается, читали книги, а какой-то домик уже пытается устроиться на работу, в журналистику подался, где это видано, вообще, чтобы дом ездил по свету и брал интервью? А кто будет стоять на улице и держать в своих комнатах уйму жильцов? Кто будет топить камины, по вечерам зажигать в окнах огни и задёргивать шторы? Или предлагаете нам самим готовить обед, стелить постели, и и и, чего доброго, самим строить себе дома?

Здесь, конечно, должен быть какой-то счастливый финал, что дома вернулись к людям и люди снова поселились в домах,  люди ждали этого счастливого конца, должен же он быть в истории,  но ничего подобного не случилось, дома все так же странствовали незнамо где, да ладно бы дома, это уже и домами нельзя было назвать, это не пойми что  где-то нет комнат, одни лестницы, где-то нет стен, только окна, где-то нелепое нагромождение крыш, где-то колонны сплошь, а то вообще видели дома, там бесконечный лабиринт, и все стены в картинах, сплошь. Ну и как в таких домах жить, как там жить, там и спать негде, и помыться негде, и холодно, и вообще.

Кто первый догадался сажать дома на цепь  конечно, не большие дома, а еще маленькие, не выросшие домики  остается загадкой. Тем не менее это отлично помогло решить проблему, теперь дома никуда не убегают и не пытаются себя перестроить, хотя, конечно, случаются и побеги, куда без этого. Так что следите в оба, чтобы они как миленькие сидели на привязи, особенно чтобы их не увел никто. А то дома сейчас хитрые пошли, да что дома, они даже не похожи на дома, с ракетными реактивными двигателями, они уже собираются подниматься в космос, где это видано, дома  и в космос? А нам что, самим дома строить?

Так что смотрите в оба, чтобы не подобрался к ним никто, дома какую угодно форму принимать могут

самый массовый побег домов был зафиксирован в третьем году восьмой эпохи полной луны, когда дома на привязи отпустил и увел дом, принявший форму человека  совершенно не отличимого от настоящего

Исиду-Огасавара идет в свою каюту

да что вы себе позволяете, говорит Кермадек, что вы себе позволяете, мы приняли ваше приглашение, уважаемая Пуэрто-Рико, мы пришли на ваш лайнер, хороший, кстати, лайнер, и кухня отличная, только что вы тут устроили, уважаемая Пуэрто-Рико, что значит, связи нет, что значит, не движемся, что значит, не можем стать на якорь, дна нет, должно же быть где-то это дно! Вы нас зачем всех сюда заманили, уважаемая Пуэрто-Рико, зачем, спрашивается? Но позвольте, уважаемый Кермадек, уж не вы ли предлагали как-нибудь всем встретиться вместе, и даже предлагали встретиться у меня! Глупости, говорит Кермадек, не было такого, это вы все выдумаете, да вы всегда все выдумываете, что вы еще можете

вечером собираются в ресторане на палубе, все, все  желоб Атакама, Южный Сандвичев желоб, Японский желоб, желоб Исиду-Огасавара, желоб Кермадек, Курило-Камчатский желоб, впадина Тонги, во главе стола Марианская впадина  хотят собраться как-нибудь без Пуэрто-Рико, как бы не так, вот и Пуэрто-Риуо на другой стороне стола, приветствую, дорогие гости, и все такое. Ту-то Кермадек и вскидывается, тут-то Кермадек и сердится, срывается на крик, да что такое вообще, что вы себе позволяете, вы нас сюда заманили  и тут же осекается, когда видит в глубине тумана в сумерках

 право по борту!

 обнаружен океанический лайнер, трехпалубный огни не горят

 А что видно, что видно?

 Да ничего не видно, хотя постойте-постойте, вот, ба да он же проржавленный весь, как будто ему лет двести, не меньше

 Рико, у вас тут никакие корабли не тонули?

 Да у Рико здесь кто только не тонул, там на дне кладбище целое, если вообще есть какое-то дно

 Дайте-ка я гляну

 А своим биноклем обзавестись не судьба?

 Да погодите вы, дайте гляну ага, так и есть

 Что?

 Так я и думал,  говорит Кермадек.

 Да что, что же?

 Ничего не замечаете?

 Ничего, а что?

 Да как же! Название! Транш, Транш, это наш корабль!

 Постойте-постойте, он не может быть нашим, наш же стоп или может Ну-ка, уважаемая Пуэрто-Рико, вы что задумали?

 Да ничего я не задумала, я сама не знаю, что там!

 А ведь пожалуй, Пуэрто-Рико права она и правда не понимает сама себя

Впадины хлопочут, впадины смотрят на бесконечно далекий лайнер, который покачивается на беспокойных волнах, гадают, как до него добраться, а где шлюпки, а шлюпок нет, вот так, совсем хорошо, Пуэрто-Рико, вы хоть думаете вообще, прежде чем гостей приглашать, вот встали мы посреди океана, шлюпок нет, связи нет, и дальше что?

Курило-Камчатский желоб еще раз проверяет, чашку, да точно ли она так хорошо держится на волнах  как нелепо, как странно выглядит, говорит Исиду-Огасавара, глубочайшие океанические впадины плывут в чашке, в одной-единственной чашечке, взятой из сервиза. Ой, да перестаньте сомневаться, сердится Атакама, а то потонем все от ваших сомнений. Покчиваются на волнах, все трое, Атакама испуганно вскрикивает, Курило-Камчатский желоб шикает на неё тише, тише, потопите, вот так, осторожно, теперь поднимаемся на борт

 а где все?

 Да нет никого, зря мы сюда пришли

 Что зря, надо же узнать, что случилось

Луч фонарика скользит по темным залам, по каютам, выискивает хоть что-нибудь, не находит, все разбросано, дрались тут, что ли, или что похуже. Исиду-Огасавара идет дальше, сворачивает куда-то никуда, утыкается в спину сама себе нет, это не опечатка, утыкается в спину сама себе, смотрит на свое собственное тело, безжизненно распростертое на полу у распахнутой двери номера