К вечеру погода вновь переменилась. От летнего разморёна не осталось и следа как не было. Небо накануне насыщенное ослепительной голубизной помутнело. Портовые здания подтаяли в тумане. С моря потянуло порывистым, обжигающим ветром. Неснятую волейбольную сетку рвало и мотало. Мокрый песок взлетал, будто мошкара, и хлестал по глазам.
Нужное судно Бероев нашёл не сразу. Жизнь на портовых причалах кипела. Под погрузку-разгрузку встали прибывшие с караваном лесовозы. Выгружалось оборудование и вездеходы, грузились в трюмы связки брёвен. Визг лебёдок, гвалт, матюги грузчиков.
Лишь у дальнего причала отыскался «Ястребок» спичечный коробок на фоне океанских судов. Пришвартованный катер, на корме которого громоздились четыре огромные 400-литровые бочки, мотало на стылых волнах. Кранцы из автопокрышек постукивали о мокрые доски причала. На берегу была свалена куча из метиза. Ветер бился в неё, норовя разрушить, отчего шум моря смешивался с металлическим грохотом. По сходням сновали несколько якутов, перетаскивавших метиз в трюм. Они подбегали к куче, хватали в охапку кастрюли, тазы, бельевые баки и, придерживая подбородком, возвращались на борт.
На причале Бероев разглядел две нахохлившиеся фигуры. Кутался в брезентовый плащ Потвин. Подле него, на уголке потёртого фибрового чемодана, сидела сгорбившаяся баба в демисезонном пальтишке и слежалом пуховом платке, краем которого она закрывала лицо от пронизывающего ветра. Сам Олег принарядился в новенькое армейское обмундирование. Ловко на нём сидевшее, а главное удобное, не стесняющее движений.
При звуках шагов Потвин обернулся, с деланым радушием протянул руку Бероеву.
Проводить пришёл. Лично, так сказать, убедиться, что всё в порядке.
Олег спрятал усмешку. Ещё бы не в порядке. Потвин явился убедиться, что катер отчалит без Виталины.
Из рулевой рубки на седловатую палубу то ли вышел, то ли выпал костистый человек в бушлате и морской фуражке. Он ухватился за мачту, покачался, налаживая равновесие.
Не выпуская мачты, пнул сапогом подвернувшегося якута.
Чурки хреновы! Только под ногами путаются, разнесло ветром вперемежку с отборным матом.
Покачиваясь, он добрался до борта. Вгляделся в людей на причале. Прокашлялся.
Я капитан катера Моревой. Сказали, будто посудомойку пришлют, в никуда сообщил он.
Женщина поднялась. Коренастая, крепкая. На отёкшем лице обнаружились нелепые солнечные очки.
Вершинина я! угрюмо представилась она. Надеждой Фёдоровной кличут. Можно просто Фёдоровна. От морпорта на сезон прислали. Стажа для пенсии добрать. Могу и по чистоте помогать.
Моревой, не ответив, всмотрелся в мужчин.
Потвин выступил вперёд.
Это кинооператор Бероев, представил он Олега. Попутчик ваш до посёлка.
Моревой напряжённо соображал.
Вас должны были предупредить в порту, напомнил Потвин.
Предупреждали не предупреждали. Может, и предупреждали Да и хрен бы с ним Гена! представился он свойски.
Олег! ответил Бероев.
Виталина! послышалось сзади. Виталина в штормовке и полусапожках, тяжко отдуваясь, опустила на землю объёмистый рюкзак.
Бежала. Боялась опоздать! сообщила она.
Потвин посерел:
Витали!.. Да что вы надумали? Обо всём же договорились! Вы на море гляньте. Хорошая волна перевернёт и с концами.
Это да. Это как не хрен делать, согласился Гена. Море и впрямь свирепело. Катер постукивало кранцами всё энергичней.
Говнюк не появлялся? поинтересовался вдруг Моревой. Пассажиры на причале озадаченно переглянулись.
Да не о вас я, успокоил их капитан. Механик мой запропал. Такой уркаган! Тюрьма по этой падле плачет.
Замучаешься сажать! ответили ему. Стоящих у трапа окатило густым сивушным духом. Подле них покачивался выступивший из темноты очень крупный мужик в бушлате, в болотных сапогах. Маленькие глазки на бурой, распаренной физиономии затянуло пьяной поволокой.
Толян Вишняк, механик и штурман этой галоши, представился он. Сжал волосатый кулачище. Икнул. К сивушному перегару добавился сильный чесночный дух. Насчёт волны не боись, сухопутные салаги! Мореманы в болотах не тонут! «Лапти» ваши мне как два пальца!..
По трапу сбежали два якута за остатками посуды.
Толян насупился.
Копаетесь, звери?! Подобно капитану на палубе, он попытался долбануть сапогом по пробегавшему мимо якуту. Поскользнулся. Пьян он был просто изумительно.
Ничего! Их же двое. Капитан как будто потрезвее, неуверенно успокоила то ли других, то ли себя Виталина.
Отчаливаем спехом! Вот-вот Боден заявится! выкрикнул Моревой.
И будто накликал: из свинца, накрывшего Тиксинскую бухту, вынырнул портовый катерок.
На палубе, ухватившись за мачту и широко расставив ноги, стоял приземистый, с окладистой рыжей бородой крепыш.
Поравнявшись с «Ястребком», приложил к губам рупор.
Внимание всем! Говорит капитан порта! В связи с ухудшением погоды порт закрывается. Выход в море всем типам судов запрещаю. Приближается шторм. Повторяю! Выход в море по погодным условиям запрещаю! Все разрешения на выход в море отменяются до завтра! Катерок продолжал идти вдоль побережья, растворяясь в тумане. Бас бородача глох вдали. Внимание! Выход в море запрещаю!.. донеслось совсем слабо.
А во тебе! Толян, нещадно матерясь, полез на борт.
Отчаливаем! Подбежавший капитан потянулся к трапу. Увидел сбившуюся группку. Вспомнил. Живо на борт!
Четверо остолбенели, увидев то, что не так заметно было со стороны. Похоже, капитан был не трезвее своего механика.
Ну что? Плывёте или пошли вы?..
Он взялся за трап. Вершинина подхватила чемоданчик и грузным шагом взошла на борт. Бероев колебался. Такого не ожидал. Экипаж из двух пьянющих мужиков на катерке в штормовом арктическом море явный перебор. Но и сорвать задание было нельзя. Положившись на доброго своего ангела-хранителя, Олег подхватил перевязанную аппаратуру.
Не поминайте лихом! крикнул он разудало. Помахал остающимся.
А рюкзак девушке поднести, кавалер? пискнула Виталина.
Думать забудь, дурёха! рявкнул Бероев. Это ж пекло!
Пекло, Виталиночка! Ещё бы не пекло! подхватил Потвин. Сама погляди! А в гостинице-то уютно! Портвешок на двоих.
Он попытался ухватить Виталину за талию.
Может, она б осталась. Но, услышав про портвешок на двоих, своенравная девчонка решилась и, вырвавшись из рук Потвина, последней взбежала на борт.
Трап подняли. Капитан вошёл в рулевую рубку. Следом ввалился механик. Мотор добавил оборотов. Берег растворился в тумане. Необратимое свершилось.
Трое безнадзорных пассажиров растерянно переглянулись.
В каюту, что ли? предложил Олег. Носовая каюта была перегорожена деревянной перегородкой. Дальняя, обжитая часть состояла из двух кроватей, на которых в беспорядке были разбросаны мужские вещи. Передняя с пристёгнутыми нарами пустовала.
Едва покидали багаж, как катер подбросило, будто автомобиль, с разгону угодивший в дорожную яму. В следующую секунду всех троих потащило к правой стенке.
Накренило, кажись? опасливо догадалась Вершинина.
Они что там, штурвал потеряли? вымученно пошутила Виталина.
Бероеву почудилось, что в завывания ветра и волн вкрапились обрывки надрывных выкриков. Он метнулся наружу. За ним выскочили женщины. Кто-то из них ойкнул.
По пустой палубе среди потоков воды катались капитан и механик мутузя друг друга. С ощерившимися, искажёнными ненавистью лицами. Капитан Гена, запрыгнув своему механику на спину, изо всех сил сдавливал ему горло.
Удавлю, паскуда! хрипел он. Это тебе не пацанов топить!
Но крупный Толян перевернул Гену и подмял под себя.
Сам сдохнешь! Выброшу за борт! Одним больше одним меньше! пообещал он.