Как тут разглядишь? Виталина потёрла локтем мутное стекло.
Надо разглядеть!
Бероев тихонечко принялся подворачивать штурвал, стараясь вернуть катер по волне. Молясь своему ангелу-хранителю, переключил рычаг на малый ход. Вроде получилось.
Приноравливаясь, пошире расставил ноги. Скосился на трясущуюся девчонку. Протянул ей бинокль.
Слушай приказ по судну! объявил он. До прихода в порт Виталина Ташевич назначается исполняющим обязанности штурмана и отвечает за мелководье. Можешь протереть глаза до дыр. Но буи чтоб разглядеть! Иначе глаза вовсе не понадобятся.
Как это?.. Есть разглядеть! Виталина выглянула через боковую дверцу. Всмотрелась через бинокль, потом без него.
Так даже лучше, сообщила она.
Бероев меж тем судорожно пытался разобраться в приборах.
Скоро должен быть очередной буй, прикинул он.
Виталина не ответила. Подавшись вперед, тёрла глаза.
Есть! Вижу! истошно закричала она.
Увидел и Олег. Аккуратно подвернул штурвал. Буй оставили слева.
Одну мель прошли! объявил он.
Где одна, там и остальные, ответила расхрабрившаяся Виталина. Что нам, мореманам?
Олег поощрительно засмеялся. Нахмурился грозно:
Штурман! Не расслабляться! Вот-вот будет следующая.
Есть не расслабляться, капитан! в тон ему ответила Виталина. Вновь вперилась в туман.
Второй буй приноровившийся Бероев заметил первым. Дал время увидеть штурману. Дождавшись выкрика:
Вот же! Вот! прижался правее.
Прошли ещё два буя. Попривыкли. Напряжение начало спадать. Да и волна подутихла. Видимость улучшилась.
Видал, как я мели прошла? Как орешки отщёлкала, расхвасталась Виталина. Учись, студент. Что б ты вообще без меня делал!
Утонул!
То-то. А молодцы мы, что не побоялись плыть! Виталина совсем расхрабрилась. Дистанция меж паникой и самодовольством в ней была, кажется, толщиной с фольгу.
Бероев согласно кивнул.
Пожалуй, твой муж должен мне проставиться, прикинул он.
Виталина поскучнела:
Вообще-то не муж он мне! Да и я У меня на самом деле только четвёртый курс. Мне это как практика. На третьем курсе сошлись. Теперь замуж уговаривает.
Бероев озадаченно повёл головой:
Сама-то готова?
В Москве готова была. Вроде клёвый мужик. С квартирой. Перспектива. Влюблён по уши. Да и девки подзуживают, мол, будущее светило. А здесь и не знаю. И чего вообще попёрлась?
Она приуныла.
Трудная штука жизнь!.. Ой, вот же ещё! запоздало выбросила она руку.
Впереди проступил Быковский мыс.
Штурман Ташевич! Бероев подобрался браво. Объявляю благодарность по судну. Вахта окончена. Ступайте отдыхать.
Есть окончена! Виталина, с которой спало напряжение, зевнула. А это парковаться-то умеешь? забеспокоилась она.
Знаю способ, успокоил её Бероев. Оставшись один, с силой приподнял Гену, тряхнул пару раз, так что у того клацнули зубы, а в глазах появилась осмысленность, прислонил, как в прошлый раз, к штурвалу.
Ещё прежде, чем капитан очухался, руки его забегали. Штурвал, рвавшийся из-под чужака, присмирел, будто конь под хозяином, катер издал причальный гудок и пошёл прижиматься к берегу.
Более беспокоиться было не о чем. Бероев прямо на палубе, на ходу, содрал с себя «убитую» амуницию, добрался до кубрика и рухнул на какой-то тюфяк меж двумя спящими женщинами.
Проснулся Бероев в пустом кубрике, когда солнце было уж высоко в зените. Выглянул.
Катер, свежевыскобленный, стоял у причала Быковского мыса, сцепленный бортами с гружёной баржей.
На барже, в обнимку со старыми ружьями, сидели на мешках два якута-охранника. Две копии: с одинаковыми округлыми лицами, с прямыми, с горбинкой, носами, узенькими глазками. Единственно один дышал улыбчивой свежестью. На лицо же другого словно накинули сеточку-паутинку из морщинок. Эта копия была лет на двадцать старше.
Фёдоровна, широко расставив крупные ноги в ботах, истово драила тряпкой палубу, швабра валялась рядом. При звуке шагов разогнулась натруженно, потёрла поясницу.
Бероев демонстративно принюхался.
Чисто, сообщила она. Якутов наших только-только спровадила. Прежде заставила весь трюм за собой выскрести. Так что из пассажиров, считай, вас двое осталось.
В сторонке, на махровом полотенчике, загорала Виталина. В распахнутом сатиновом сарафанчике.
Экипаж судна капитан и механик покоцанные и оплывшие, бесцельно слонялись по палубе. Меж собой они, похоже, по-прежнему не разговаривали. Но припомнить, каким образом «Ястребок» докатил из Тикси на Быковский мыс, не могли совершенно. Потому подозрительно поглядывали друг на друга.
Интересы у них, кажется, расходились во всём.
Моревой, хоть и трясущийся с похмелья, посматривал исподтишка на соблазнительную, как созревшая черешенка, Виталину.
Толян же крутился возле Вершининой. То и дело обходил её сзади, с аппетитом оглядывал склонённый объёмистый зад.
Ну что уставился? не оборачиваясь, буркнула Фёдоровна.
Толян крякнул смачно.
Уж больно ты, Надька, мастью под меня.
Отойдь! А то махну тряпкой по роже! сквозь зубы пригрозила та.
Толян ощерился.
А ты не махни, а подмахни! гоготнул он. Мне ништяк, что ты с бельмом. Бельма, если кормой повернуть, вовсе не видно. Зато очень даже есть где причалиться!
Посмотрел на капитана, приглашая посмеяться над ядрёной остротой. Вспомнил про ссору, насупился. Не удержавшись, огладил посудомойку по заду.
Фёдоровна, не примеряясь, хлестнула тряпкой. Благодушия в Толяне как не бывало.
Сучка одноглазая! прошипел он. Тебя за разнорабочую прислали?
По кухне зачислили, уточнила та.
Один хрен! Считай себя в полном моём подчинении. Будешь послушной всё отладится. А станешь кочевряжиться, день и ночь корячиться заставлю: что на кухне, что по катеру. Или вовсе на берег спишем!.. Так что ты со мной лучше по-доброму!
Он вновь потянулся ручищей. Фёдоровна отодвинулась, подняла швабру.
А ты меня не стращай! огрызнулась она. Развели тут срач. Сойду если, так вовсе зарастёте!
Эй, бугай! вмешалась Виталина. Ты чего разошёлся? Сначала за ночь заплати!
Чего за ночь? Вишняк растерялся.
Чего? Оператору нашему, указала она на Бероева, как рулевому, мне как штурману! Надежда Фёдоровна вообще всю ночь с бочками провоевала. Задаром, что ли, вас, пьянчуг, сюда целыми доставили?
Капитан со штурманом переглянулись.
Ты-то сама кто? насупился Толян. Понтишь чего-то.
Водку жрать меньше надо, тогда, может, чего бы запомнил! дерзко отбрила Виталина. В общем, ещё раз нахамишь, доберёмся до полярки, где мне вылезать, там народ простой. Дам команду живо тебе всей зимовкой объяснят, ху из ху.
Чего ху? Думаешь, одна ты материться умеешь? Выискалась, зараза! Толян озадаченно поскрёб лысеющее темя. На всякий случай отошёл. Глянул на капитана. Но и тот лишь недоумённо повёл плечом.
Полярная станция «Сокол», в 119 километрах по восточному рукаву Лены, значилась первым пунктом маршрута. Но кто дал команду высадить там бойкую пассажирку и откуда она вообще взялась на судне, ни тот ни другой не помнил.
Бероев, позёвывая, будто только проснулся, протянул руку капитану.
Чего не трогаемся, Гена? полюбопытствовал он, как бы продолжая прерванный разговор.
Да Кучум куда-то запропастился, ответил озадаченный Гена. Оператор тоже выскочил у него из головы. Кок наш бывший. Тот ещё хитрован. Под навигацию переметнулся экспедитором в райпо. Товаром командовать. Он ткнул на баржу. Фёдоровну эту как раз вместо него в камбуз прислали.
Ещё б не переметнуться, встрял Толян. Оклад не в пример против нынешнего. А главное, слямзить есть откуда. Вовсе дураком надо быть, чтоб от райпо отказаться. А Кучум хоть и сволота последняя, но не дурак.
Гена хмуро кивнул. Впервые мореманы были заодно.
С берега на баржу, а через неё на катер ловко спрыгнул молодец лет под тридцать. Невысокий. Но подвижный и гибкий, будто хлястик. Миндалевидные глаза на красивом, с выдающимися скулами казахском лице быстро, по-рысьи, прошлись по палубе, вспыхнули, остановившись на броской Виталине. При виде понурых мореманов он поморщился: