Я перешла через дорогу, ловко огибая тележки, змеившиеся по улицам, и уворачиваясь от лошадей. Будь у меня деньги и не будь горячей любви к покойному брату, я бы сейчас же повернула к Центральному вокзалу, села на поезд в сторону запада и уехала навсегда. Мне доводилось видеть Сан-Франциско на фотографии, и я всегда подозревала, что там живется гораздо лучше. Создавалось впечатление, будто в том городе можно свободно дышать, в отличие от Нью-Йорка.
К сожалению, вся моя мизерная зарплата уходила на оплату жилья и еду. В коробке из-под сигар у меня под кроватью лежало ровно два доллара и шестьдесят два цента. На эти деньги можно было добраться только на запад штата Миссисипи. И еще неизвестно, смогла бы я устроиться на новом месте.
Наверное, все-таки можно было остаться в Нью-Йорке. Бежать в другой район. Скажем, в Гарлем. И все время жить в страхе? Если полиция меня найдет а это, пожалуй, неизбежно, побег лишь докажет мою вину.
Значит, другого выхода не оставалось. Прятаться негде, уйти некуда.
Девчонки, которые рождаются в Нижнем Ист-Сайде, не смеют ни о чем мечтать. Я никогда не позволяла себе заблуждаться касательно своего будущего. Просто не предполагала, что проведу его за решеткой. Хотя есть вещи и похуже тюрьмы.
Например, жизнь в постоянном страхе.
А может, мне наконец-то, в кои-то веки, повезет и я сумею убедить полицию в своей невиновности. Оставалось лишь вернуться в ателье и держать ответ. Другого решения быть не могло, но легче от этого не становилось.
Я собралась с духом и вышла на Деланси-стрит.
Глава 3
На тротуаре у ателье все еще толпились полицейские с начищенными медными пуговицами на синей униформе.
Я замедлила шаг и попыталась изобразить сущую невинность. Хотя, боюсь, от этого стала выглядеть лишь подозрительнее.
Добрый день, сэр, поздоровалась я, обращаясь к усатому полицейскому.
Он был ниже меня, а значит, совсем коротышка, но зато в идеально чистых ботинках. Наверное, жена их надраила сегодня утром, перед тем как он ушел на работу. От этих фантазий о его мирной семейной жизни мне стало немножко стыдно за всю ту ложь, которую я собиралась наплести.
Если честно, меня слегка удивило, что лицо у него незнакомое. Казалось, я знала уже чуть ли не всех местных полицейских. Каждое воскресенье приходила в участок и сидела там, расцарапывая заусенцы на пальцах до крови, ждала, пока мне дадут поговорить с одним из них, обсудить дело Уильяма.
Беседа всегда проходила одинаково, как хорошо отрепетированный спектакль. «Нет, пока ничего не нашли», говорили мне, а я спрашивала: «Можно ли чем-нибудь помочь следствию?» на что полицейский улыбался и отвечал: «Нет». От этого меня переполняла ярость, и энергии от нее хватало на то, чтобы подпитывать меня еще неделю до следующего воскресенья, когда я приходила за новой дозой ярости.
Мы оба вошли в ателье. Судя по всему, миссис Кэрри и девчонки остались наверху. Полицейские все еще изучали место преступления и перешептывались. Осматривали брызги крови на стене и снимали отпечатки пальцев я уже знала, что они окажутся моими. И очень удивилась бы, если бы полиция пришла к заключению о летающих ножницах.
Мисс Хеллоуэл, верно? Ваша руководительница сообщила, что вы ушли отнести заказ одному из клиентов. Вам не следовало покидать ателье, отчитал меня полицейский и смерил своими глазами-бусинами. Но я рад, что вы вернулись, поскольку рассчитывал с вами поговорить.
Конечно, сэр.
Он выдвинул для меня стул за рабочим столом Мэри, а сам остался стоять, повернув ко мне носки сверкающих ботинок.
Мисс Хеллоуэл, начал полицейский, прокашлявшись, у меня к вам всего несколько простых вопросов. Очень простых. Хорошо?
Он разговаривал со мной как с ребенком. Я кивнула, принимая умеренно глупый вид.
Где вы были прошлой ночью?
Надеюсь, лицо у меня не залилось краской как обычно со мной бывает от волнения или смущения.
Я работала здесь до десяти вечера, сэр, а потом ушла наверх.
К счастью, мой голос звучал довольно ровно.
Полицейский сделал пометку в узком блокнотике, который балансировал на его левой ладони.
Прекрасно, прекрасно, одобрительно произнес он. Скажите, почему вы засиделись допоздна?
Не успевала дошить пальто, честно ответила я.
Полицейский еще что-то нацарапал в блокноте.
Вы заметили что-либо необычное перед тем, как уйти?
Нет, сэр.
Вот как?
Он кивнул и поднял взгляд от блокнота. Его глаза смотрели на меня уже совсем не по-доброму, как за минуту до этого.
Мисс Хеллоуэл, вы можете объяснить, как ваши ножницы оказались в шее убитого?
Нет, прохрипела я.
Полицейский же продолжал напирать:
И вы подтверждаете, мисс Хеллоуэл, что оставались в ателье после закрытия? В том самом ателье, где нашли труп. Вы подтверждаете, что покойный был известен тут он снова прокашлялся, неподобающим поведением при леди?
Его интонация кардинально изменилась, и он говорил намного быстрее. У меня вспотели ладони, и я в панике пробормотала:
Не понимаю, на что вы намекаете, сэр.
Голос у меня предательски дрожал.
Полицейский опустил взгляд на мою обувь, прикрытую длинной черной юбкой, и спросил:
Можно осмотреть ваши ботинки?
Я замешкалась, сделав вид, будто меня отвлекла машина скорой помощи, которая остановилась перед ателье рядом с полицейскими автомобилями и экипажами. Может, тело еще где-то здесь и они только приехали за ним?
Я мысленно помолилась Уильяму в надежде на светлую мысль, которая позволит мне выкрутиться из этой истории, хотя понимала: это невозможно. Я проведу остаток лет в тюрьме, и моя жизнь ничего не будет значить. Мне хотелось удариться в слезы, упасть на колени, молить полицейского о помиловании, но я сдержалась. Уильям не стал бы до такого опускаться.
Не вешай нос, сестренка! Все будет хорошо.
Я не спеша наклонилась и потянулась к шнуркам дрожащими пальцами, когда страшную, тяжелую тишину нарушил звон колокольчика над дверью.
Я застыла и подняла взгляд.
На пороге, освещенные утренним солнцем, стояли две медсестры. Одна молодая, примерно моя ровесница или чуть постарше. Второй я бы дала лет сорок. На них обеих были серо-голубые платья с прямыми белыми воротничками, белые шляпки поверх собранных на макушке волос, наплечные повязки с красным крестом и накидки до локтей с ремнями, перекрещенными на груди. Обычно у медсестер они были красными, и я никогда не видела униформу с такими, черными как ночь, накидками.
Прошу прощения, сказала младшая, проталкиваясь через полицейских.
Кровавая сцена в ателье, похоже, ни капли ее не беспокоила. Голос девушки звучал низко и грубо, а волосы были настолько светлые, что я бы даже назвала их просто белыми. Старшая вела себя намного спокойнее и просто стояла, поджав тонкие губы. Волосы у нее были темные, а лицо бледное и в веснушках.
Нам нужна мисс Фрэнсис Хеллоуэл, доложила блондинка, уперев руки в бока.
Это я, тихо ответила я, все еще сгорбившись над своими ботинками.
Пришли результаты вашего теста, громко сообщила она. Нам очень жаль, но вам поставлен диагноз туберкулез.
Очевидно, в нашем районе жила еще одна Фрэнсис Хеллоуэл, потому что здесь я была точно ни при чем. От кашля не страдала, никаких анализов не сдавала. И в последний раз ходила к врачу лет в девять.
Краем глаза я заметила, что полицейский слегка отодвинулся, словно боялся заразиться болезнью, которую у меня якобы нашли.
Старшая медсестра поймала мой взгляд и подняла брови, словно говоря: «Доверься нам».
Я слабо кашлянула, выражая свое согласие.
Вас приказано доставить в санаторий «Колдостан», продолжила блондинка. Ради вашей личной безопасности и безопасности окружающих. Снаружи уже ждет скорая.