Табличку оплетал плющ, стремившийся утянуть ее вниз, к покрытой сиреневым чертополохом земле.
Хелен вышла из машины, не выключив мотор, и достала из кармана фартука медный ключ размером с ладонь, которым отперла замок на воротах.
Вообще все это довольно грубо со стороны управления Нью-Йорка. Если уж меня решили упрятать в психлечебницу, хоть бы отправили к матери.
Сопротивляться было уже поздно, и я молча ждала, пока Хелен вернется за руль и повезет нас по подъездной дорожке через ворота, которые звякнули у нас за спиной и затворились. Я оглянулась и обнаружила, что замок снова заперт. А перед нами из-за сплетения ветвей показалось величественное здание.
Как и табличка, оно знавало лучшие времена. Санаторий был построен в греческом стиле, с белым фасадом и громадными колоннами, уже посеревшими за долгие годы и даже слегка неровными, явно с трудом удерживающими вес крыши, которая выглядела так, будто вот-вот с них съедет и обрушится. Посреди лужайки сорняков располагалась круглая площадка, покрытая бледным мелким гравием, к которой вела подъездная дорожка. Широкое крыльцо и колонны оплетал тот же плющ, дотягиваясь до грязных окон. Несколько белых стульев на крыльце выглядели так, будто вот-вот обратятся в пыль и развеются по воздуху. Если прежде не провалятся сквозь гниющие доски под пол.
Что удивительнее всего, на лужайке перед фасадом царила полная тишина. Мне еще не доводилось слышать о санаториях, в которых пациентов не выводили гулять.
Я читала в газетах разгромные статьи о подобных лечебницах. Одни пациенты говорили, что над ними проводили эксперименты. Другие что их запирали в палате и держали там круглыми сутками. Может, все-таки следовало остаться с полицейскими? Может, в тюрьме было бы лучше? Там хотя бы дают определенный срок, а в санатории могут держать вечно. Господи, Фрэнсис, во что же ты вляпалась?
Скорая резко затормозила перед осыпающимся крыльцом.
Я оглянулась на ворота. Пожалуй, через них несложно будет перелезть. Еще вполне можно сбежать.
Максин наконец проснулась и пробормотала:
Уже приехали?
Она грациозно соскользнула с носилок и легко спрыгнула на землю. Гравий захрустел под ее ботинками.
Я в ужасе уставилась на медсестру. Мне хотелось закричать: «Зачем меня сюда привезли?!» Вместо этого я последовала за ней. Расправила плечи и морально подготовилась ко всем ужасам государственной лечебницы. Представила замаранные серые стены, забытых в колясках больных, кашляющих до хрипоты, окровавленные тряпки, усеивающие пол подобно осенним листьям.
Мы оставили Хелен парковать машину, поднялись по древним ступеням и вошли в скрипучие белые двери.
Мне в глаза ударил яркий свет, и я растерянно моргнула. Вместо атмосферы болезненности и крови меня ждали блестящие мраморные полы, громадные белые колонны и две лестницы, элегантно уходившие вверх по обеим сторонам вестибюля. Хрустальные люстры сверкали под сводчатым потолком, отражая свет солнца из высоченных ромбовидных окон, от которых по всему помещению плясали лучи радуги. Сердце у меня екнуло, напоминая о том, что я вполне себе жива, а вовсе не попала на небеса, которые почему-то располагались в Куинсе.
Снаружи здание выглядело заброшенным, однако в его стенах кипела жизнь. Вокруг сновали десятки девушек во всем черном, от передников до гетр и накидок, легонько развевавшихся за спиной, таких же, как у Максин.
Та улыбнулась уголком губ и театрально взмахнула рукой в перчатке:
Добро пожаловать в академию «Колдостан».
Глава 4
Я не сразу сообразила, что означают ее слова. Они отдавались эхом в моей голове, пока на меня наконец не снизошло озарение.
Академию? повторила я.
Все верно. Так я и сказала, подтвердила Максин с насмешливой улыбкой, словно ее позабавила моя отчаянная растерянность.
Ты же говорила, что это санаторий.
Очень хитрое прикрытие, не правда ли? Скоро ты убедишься в том, что у нас много хитростей, сказала она и подмигнула мне.
Будь мы подругами, я бы попросила ее слегка сбавить драматизм, но, увы, подругами мы не были.
Проходившие мимо девушки замедлялись подле нас, чтобы поглазеть на новенькую, обменивались парой тихих слов с подружками и шли дальше.
Интересно, как я выглядела в их глазах посреди этого сказочного вестибюля? Жаль, я не успела помыться после вчерашнего и на мне все еще был корсет, запятнанный кровью убитого мною человека.
Хелен вошла вслед за нами. На фоне изящной, гибкой Максин она выглядела крепкой и приземистой. Волосы еще сильнее распушились от долгого путешествия и выбивались из пушистого пучка на макушке.
Не обижай бедную девушку, строго произнесла Хелен.
Я и не обижаю! воскликнула Максин, оскорбленная такими обвинениями.
Будь с ней вежлива, а то я возьму эту обязанность на себя, добавила Хелен, легонько толкнув ее локтем в бок.
Максин раздраженно вздохнула.
Какой смысл быть ведьмой, если не можешь вести себя загадочно?
Хелен закатила глаза и повернула к двери слева от входа.
Будь вежлива, крикнула она через плечо, а не то скажу миссис Выкоцки, что тебе нельзя доверять новеньких!
Хелен убеждена, что всегда знает как лучше, заговорщически шепнула мне Максин.
Я отчаянно пыталась разобраться в потоке информации, который на меня нахлынул.
Значит, это академия? уточнила я, и Максин кивнула, явно недовольная тем, как медленно все до меня доходит. Разве вы с Хелен не медсестры? Где пациенты? Где нас лечат?
Она пожала плечами.
Мы солгали.
Солгали? эхом отозвалась я.
Перед глазами поплыло, и ноги подкосились.
Никто не позволил бы нам забирать девушек ради такого несущественного занятия, как образование.
Пока что этот ответ казался самым честным из всех.
Я ушла из школы в четырнадцать лет и не собиралась возвращаться.
Общественную школу на Клинтон-стрит в Нижнем Ист-Сайде можно было описать одним словом: «зверская». Может, когда-то мне и нравилось учиться, но это желание давно выбили из меня линейками по костяшкам.
Однако мы здесь, сказала Максин.
Не понимаю, пробормотала я.
Она тяжело вздохнула.
Скоро встретишься с директрисой и все поймешь. Обвинение в убийстве слегка испортило процесс. Пришлось все делать в спешке.
Мне очень жаль, но выбора у меня особо не было, съязвила я.
Мы знаем, искренне отозвалась Максин.
Откуда?
Не могу сказать. Директриса очень серьезно подходит к приветственной речи для новеньких. Но не сомневайся: ты в безопасности, твой рассудок в порядке и ничего тебе не грозит.
Она развернулась на каблуках и пошла вверх по мраморной лестнице. Я последовала за ней, потому что делать мне было больше нечего. Разве что остаться тут и торчать в одиночестве посреди вестибюля, как полной идиотке. Максин быстро шагала на длинных ногах, и я с трудом за ней поспевала, торопливо извиняясь перед девчонками, которых задевала по пути. Кстати, я заметила кое-что любопытное: здесь были не только мои ровесницы, а девушки и женщины всех возрастов. Мимо прошла пожилая дама с белоснежными волосами, в спешке пробежала девочка лет десяти-одиннадцати. На некоторых даже были штаны.
Свет лился в окна, наполняя мраморный вестибюль слепящим ярко-белым мерцанием. Максин отвела меня на пролет второго этажа и дальше по боковой лестнице на третий. Ковер там был пушистый и черный резкий контраст с белизной внизу. Золотой дамаст на стенах едва проглядывал за рядами женских портретов, ферротипов[2] и фотографий.
На одном из снимков, явно довольно свежем, компания девчонок смеялась и обнималась на фоне озера. Прямо рядом с ними висел портрет чопорной дамы в елизаветинском воротнике.