ТЕТЯ! Я недоверчиво смотрю на нее. Уж не ослышалась ли я? Как можно говорить про увольнение, что «нет худа без добра»? Ты забыла, как мы вместе составляли мое прошение о повышении?
Пока я расписывала ей свою беду, тетя Блессинг курила свою любимую электронную сигарету, выпуская мне в лицо густой цитрусовый дым. Теперь она ее, к счастью, отложила.
Все я помню, Инка, отвечает она мне с завидным спокойствием. Брось, тебе же никогда не нравилась твоя работа! Сколько раз, сидя в этом самом кресле, ты жаловалась на заведующую, на офисную культуру, на стресс?
Я морщусь.
Вот я свою работу обожаю. В знак искренности тетя Блессинг прижимает руку к груди, заставляя меня скорчить гримасу.
Ты другое дело. Ты прямо как Аннализ Китинг.
Она непонимающе хмурится.
Это персонаж Виолы Дэвис в сериале «Как избежать наказания за убийство».
Она закатывает глаза.
Не усложняй. Я просто говорю, что, может, пришла пора поискать другую работу. Восемь лет длинный срок. Тебя дважды обманывали с повышением. Дважды! Честное слово, Инка, я удивлена, что ты так долго продержалась.
Я ковыряю носком туфли ковер. У нас с ней не первый разговор такого рода. Но с какой стати мне хотеть расставаться с одним из престижнейших банков мира? Godfrey & Jackson все равно что Гугл в мире финансов.
Надо двигаться вперед. Какие банки у тебя на примете? Oscar Larrson? Citi? Deutsche Bank?
Я виновато смотрю на тетю Блессинг.
Понятно. Ты еще не начала искать.
Меня только что уволили. Мне нужно несколько дней, чтобы прийти в себя.
Эти несколько дней я буду тупо смотреть телик, но в этом я ей не признаюсь.
Тетя Блессинг ставит меня на место суровым взглядом.
Не трать время на жалость к себе и на скулеж. Что у тебя с финансами? Знаю, тебе выплатили выходное пособие, но на поиск новой работы может уйти не один месяц.
У меня есть сбережения. И потом, в следующий выходной ко мне переедет Нана. Она поселится у меня во второй спальне и будет платить за проживание.
Кое-что я все-таки предприняла: вернувшись домой после разбора рабочего стола, позвонила Нане. Она сначала обрадовалась, а потом вспомнила, что должна мне посочувствовать.
Если тебе понадобится помощь с подачей резюме или с деньгами обращайся. Тетя Блессинг вскидывает брови. Я серьезно, Инка. Обращайся в любое время.
Спасибо! говорю я с улыбкой. Куда бы я девалась без любимой тетушки?
Она открывает нижний ящик стола и прячет туда свою электронную сигарету.
Как приняла известие твоя матушка?
Я виновато смотрю на нее.
Ты ей не сказала! Почему? Она твоя мать.
Еще не было времени, лгу я. Не было и не будет.
«Инка, как же ты теперь найдешь себе хуз-банда? заноет она, тормозя после каждого слова. Как ты его найдешь, если ты безработная?»
Обязательно ей расскажи, возвращает меня к реальности тетя Блессинг. Я знаю, а она нет куда это годится?
Расскажу, отвечаю я, а сама думаю: «Нет уж, дудки! Даже Кеми не стану рассказывать, чтобы она не проболталась матери». К тому же я не сомневаюсь, что поиски новой работы не затянутся. Восьмилетний опыт что-то значит.
Знаешь что? Тетушка откидывается в своем кресле-качалке и сует палец в свои густые натуральные волосы, поднятые в узел на макушке. Я тут вспомнила, как ты после выпуска из университета отправилась в Перу.
Было дело, отвечаю я, гадая, к чему это.
Вернулась оттуда и говоришь: хочу мол, работать в благотворительности. Что, если сейчас у тебя появился шанс?
Я фыркаю а хотела засмеяться Тетя Блессинг смотрит на меня с укором.
Что здесь смешного?
Тетя, я давным-давно раздумала работать в благотворительности.
Тогда ты не сомневалась в своем решении, не отступает она. Я тут подумала: не вернуться ли тебе к тогдашнему намерению? Давно не видела тебя такой пылкой, как тогда!
Я перевожу взгляд на стеклянный приз, поблескивающий на полке. От воспоминаний десятилетней давности у меня уже кружится голова. Наверное, тетя Блессинг заметила мое состояние, поэтому не нарушает молчания.
После выпуска меня не тянуло сразу приступать к работе. В средней школе я света белого не видела, так хотела изучать в Оксфорде экономику и менеджмент. В университете я и подавно не вылезала из библиотеки. Поэтому «пропущенный год» я решила, махнув рукой на мамино недовольство, провести за границей. Нас было пятеро, я и еще четыре британца: Кэти, Джоджо, Донован и Хейли. Мы трудились на международную благотворительную организацию «Акция 28». Чудесное было время! Мы снабжали бездомных в приютах едой и средствами гигиены и общались с ними на своем ломаном испанском. Мне особенно нравилось узнавать об их жизни и делать для них разные важные мелочи.
Вернувшись в Британию, я чуть было не отказалась поступать на работу в Godfrey, где для меня была зарезервирована позиция. Но мама ничего не хотела слышать.
«Ты с ума сошла? взвилась она. Зря, что ли, ты училась в Оксфорде? Чтобы клянчить деньги на улице, университет не нужен». (Увы, у нее было очень ограниченное представление о благотворительности.)
«Откуда ты возьмешь деньги на возврат кредита? Так она отреагировала на мою попытку показать ей объявление о наборе в общенациональную организацию помощи бездомным Sanctuary. Там тебе будут платить меньше гарантированного минимума. Ты готова ради этого отказаться от Godfrey? Хочешь всю жизнь жить с матерью?»
Ну я и пошла в Godfrey. Сказала себе, что отработаю там пять лет, отложу денег, получу ипотеку и уволюсь. Приобретенные навыки позволят мне найти хорошее место в благотворительном секторе, предпочтительно такое, на котором можно работать непосредственно с людьми. Я годами шла к поставленной цели. Даже целых три года работала по субботам в одном из приютов Sanctuary для бездомных. Неважно, дождь ли, солнце по субботам я там. Получила, слава богу, ипотеку и в 27 лет съехала от матери. А потом, сама не знаю почему, я заколебалась, стоит ли мне уходить. Я поднималась по банковской служебной лестнице и уже не хотела перечеркивать все, чего достигла. И честно говоря, мне было комфортно в частном секторе. Моей волонтерской деятельности пришел конец.
Что ты знаешь о тех, с кем ездила в Перу? прерывает мои мысли тетя Блессинг. Чем они заняты? Тот, другой черный, кажется, отсюда? Поговори с ним про работу.
Донован?.. Я пожимаю плечами. Понятия не имею. После возвращения я потеряла со всеми ими контакт. Странно, конечно, что за все эти десять лет я не сталкивалась ни с Донованом, ни с Хейли, хотя оба жители Южного Лондона. Насчет Донована я, правда, не жалею: он нравился мне меньше остальных. Так или иначе, это в прошлом, заключаю я, встречаясь с тетей глазами. Мне лучше сосредоточиться на банковском секторе, там я как рыба в воде.
Сосредоточься, раз тебе так лучше. Тетя Блессинг пожимает плечами и трет пальцами набрякшие веки. Что ж Она встает. Принимайся за поиск работы. Нечего гримасничать, действуй. Хочешь бери мой ноутбук. Она что-то пишет на клочке бумаги. Вот мой пароль. Вот это цифра 5, а не буква S, не перепутай.
Я плетусь к ее столу.
Если я тебе понадоблюсь я буду в гостиной.
Спасибо, тетя!
У меня уходит час на обновление своей странички в LinkedIn и на отправку резюме в пару рекрутинговых агентств. На этом у меня иссякают душевные силы (вернее, меня настигает приступ негативизма). Я захожу в соцсети и нахожу там странички двух друзей по Перу, Хейли и Джоджо. Оказывается, любоваться фотками с молодоженами и младенцами скучное занятие.
Озираясь, словно затеяла что-то противозаконное, я быстро печатаю в строке поиска «Феми Аджайе».
«Ностальгическое» так озаглавлена самая свежая его запись. Я заранее морщу нос.
На фотографии ладонь Феми с шоколадкой Yorkie. Феми не любитель постить в интернете фотки, я знаю это не потому, что слежу за ним (честно не слежу!), а потому, что мне не приходят уведомления о его активности.