Ну, что же ты затих Гэндзюро? Играй! Шуми! Весели меня!
У меня рука уже устала, посетовал игрок на бива. Круглолицый, молодой человек, ещё не достигший тридцатилетнего возраста, но отпустивший вислую козлиную бородку и тонкие усы. Его туманный взгляд уж очень контрастировал с глупым выражением покосившегося лица. Весь образ дополняли маленькие торчащие уши и съехавшая набок сплюснутая эбоши.
Норимаса остановился и возмущённо взглянул на своего сотрапезника. При попытке устоять на месте, его тут же отнесло к стене. Гэндзюро порывался его поймать, но едва мог сдвинуться с места и поднявшись лишь на корточки, тоже не удержал равновесие и повалился на бок.
Ещё сакэ! орал Норимаса, завалившись на беспорядочно сваленную гору подушек-дзабутон. Музыку!
Я больше не могу, простонал Гэндзюро, не желая больше подниматься. Не пить, не играть. Вообще ничего.
Слабак! констатировал гуляка канрэй. Он, превозмогая бессилие перед страшными препятствиями в виде подушек, всё-таки смог выбраться из завала и сел рядом с товарищем. Норимаса подёргал его за ногу и убедившись, что тот ещё вполне осязаем, потянулся за кувшинчиком, в котором, помниться ещё что-то плескалось.
Пойми ты, Уэсуги тщетно пытался поймать настойчиво убегающий от него сосуд, который ещё и обзавёлся несколькими собратьями, точь-в-точь как он сам. Мне больше нечего терять, незачем жить, он опустил руки и заплакал. Некого любить. Всё, что я когда-то имел, отнял у меня Ходзё Уджиясу и те предатели, что покорились ему. Что мне ещё остаётся?
Пить? Гэндзюро, порывами, приподнялся, врезался в канрэя, но всё же смог сесть с ним рядом.
Да. Только пить. И ик ждать своего конца.
Но ведь князь
Да. Что твой князь? прогнусавил Уэсуги. Ты же видел его люди вернулись ни с чем! Видел же ик? Слушай, попробуй ты поймать кувшин, мне кажется, что они живые.
Он один.
Да-а! А у меня пять шесть короче, давай его сюда!
Гэндзюро всё же оказался проворней Норимасы и легко смог взять кувшинчик в руки и даже разлить содержимое по чаркам, немного пролив мимо. Канрэй, волнообразными движениями, ухватил чарку обеими руками и не рискуя поднести её ко рту, сам наклонился к ней и стал жадно лакать, будто кот из миски.
Все меня предали, вновь захныкал он, вылизав всё до капли. И твой даймё мне больше не поможет. Он, хоть и силён, но сражаться против всех кланов Канто никаких сил не хватит.
Почему?
Потому, что их много и все они теперь либо с Ходзё, либо сами по себе. И они не захотят добровольно подчиниться ему.
Почему?
Потому, что он Нагао! А Нагао не имеет власти над ними!
Тогда, он возьмёт вас с собой.
Меня? Норимаса состроил удручающую мину. Такую, что позавидовал бы самый именитый драматический актёр. Я ничтожество. Я полная бездарность. Если бы я был хоть чуточку похож на Кагэтору, я бы показал им кто такие Уэсуги! Но, я не он и кроме фамилии и происхождения у меня ничегошеньки нет. откровение снова привело к очередному приступу плача, что он излил, уткнувшись в плечо Гэндзюро. Даже мой сын, мой Тацувакамару, был убит этим подонком Уджиясу! И я ничего не смог сделать!
А что если совместить силу нашего господина, ваши привилегии и происхождение?
Как это? Уэсуги поднял голову и недоумённо посмотрел на товарища.
Сделайте его Уэсуги. Ведь вы можете.
Ч-чего? Уэсуги? К-как это?
Просто. Вы ведь сами говорите, что у вас никого нет, ни родственников, ни наследников. Так сделайте господина своим наследником. Дайте ему свою фамилию и титул и он, со всей своей силой, на полных основаниях войдёт в Канто и заберёт всё то, что принадлежит роду Уэсуги по праву. Вы ведь помните, что он поклялся возродить ваш клан, так дайте ему это сделать.
Точно! хлопнул в ладоши Норимаса.
И я говорю. Конечно, возможно, что лично вам это не вернёт былого величия, зато, вы сможете продолжать ваш род, который будет править в Канто, ведь вы ещё так молоды.
Гэндзюро, по слогам произнёс канрэй. Казалось, он даже немного протрезвел, совсем чуть-чуть. А ты умный человек! Почему я раньше не разглядел это в тебе?
Потому, что мы постоянно пьём. А я, между делом, наследник Усами Садамицу и у меня полно других дел, вместо того, чтобы развлекать вас песнями, танцами и прогулками в весёлый квартал. И сакэ. Я никогда столько не пил. В меня больше не лезет.
Точно, точно, ты же приемник Усами. Поэтому и идеи у тебя такие такие Норимаса развёл руки в стороны.
Какие?
Необычные! Ведь никто до тебя до такого не додумался.
Значит, вы последуете моему совету?
Надо подумать.
Да, что тут думать? Вы уже и не мечтаете вернуть всё назад, но вот чудо. Наш господин сможет сделать всё за вас. Скоро он едет в Киото, а вы, можете вместе с ним отправить официальное прошение Императорскому двору и дело решено.
Не-ет! Это нужно хорошенько обдумать. Норимаса пытался задуматься, но картинки, всплывающие в голове, мешали здраво рассуждать, да и зрение изрядно плыло.
Так может ещё сакэ? предложил вдруг Гэндзюро, который только что отказывался пить. Такие дела так просто не разрешить.
Это можно и даже нужно, закивал Уэсуги.
Казалось, канрэй совершенно не воспринимал реальность, но предложение приятеля, частично привело его в себя. Хотя, толком соображать он всё равно не мог, а тут ещё сакэ принесли.
Позже, когда рьяные обсуждения за излишним возлиянием подошли к концу, а не в меру, нахлебавшийся Норимаса уснул прямо во время своей пламенной речи, Гэндзюро наконец-то смог покинуть покои Канто канрэя. Он было подумывал пойти домой и хорошенько выспаться, ведь шатало его будто ураганом, несмотря на то, что последние порции он проносил мимо рта. Однако, этому не суждено было сбыться, поскольку дорогу ему преградил тот, кого в последние несколько лет он называл не иначе, как отцом.
Среднего роста, седой мужчина, семидесяти лет, скрестив руки на груди, задумчиво обхватил левой кистью свою белую, окладистую бороду. Не гладил отучил себя от этой привычки. Нетерпеливым взором маленьких глаз он смотрел на своего приемника.
В этот раз получилось? спросил Садамицу.
Да, тяжело вздохнул Гэндзюро и изображая бессилие, опёрся спиной на забор. Вот-вот уже виднелась калитка собственного дома, а там и до постели недалеко. Я и подумать раньше не мог, что такого, полного идиота, придётся так долго убеждать.
Если учесть, что он каждым утром забывает о чём вы говорили минувшим вечером, то не удивительно, едва хмыкнул Усами. Надеюсь, он не просто дал согласия, а поставил нужные подписи?
И это мне удалось, Гэндзюро показал коробку отцу, которую он таскал с собой каждый вечер. В ней то и хранились очень ценные для Усами документы. Правда, подписи немного корявые, но, я думаю это не столь важно, поскольку личное као5 не подделаешь.
Вот в этом ты не прав. Подделать можно всё, что угодно. Садамицу подошёл к наследнику и забрал у него коробочку. Я всё равно всё перепроверю.
Как вам будет угодно, Гэндзюро вздохнул уже свободней и, кое-как поклонившись поплёлся к своей калитке.
Завтра снова пойдёшь к нему, приказным тоном бросил ему в след Усами.
Зачем это? Гэндзюро обернулся ошеломлённый, с чувством, будто ему нож в спину бросили.
Теперь ты должен чаще находиться при нём. Нужно, чтобы он доверял тебе, как самому себе. Пока господин не узаконит свои права, нам не нужно, чтобы этот пьяница и слюнтяй создавал неприятности. Ещё лучше, чтобы он не напросился с господином в Киото и не путался под ногами. Будет очень прискорбно, если этот недотёпа передумает, а господин узнает, что мы его заставили подписать всё это.
И сколько же мне ещё терпеть? простонал Гэндзюро. Он больше не мог выносит общества последнего Уэсуги и ещё больше он не хотел пить сакэ. Дайте отдохнуть, хотя бы дня три!