Дерьмо. Я чувствовала свою ответственность за него нельзя бросать слепого тут. Каким бы многослойным он ни был, какие бы загадки ни хранил, без меня он отсюда не выйдет. От этого знания ни вреда, ни пользы все есть, как есть.
Болезненно толкнулась мысль ведь это сложно. Постоянно вверять свою судьбу в чьи-то руки, принимать помощь, надеяться на кого-то. Этот кто-то может оказаться совестливым человеком, а может оказаться подонком. Насколько в подобной ситуации хватило бы моей собственной веры в людей?
Мы пойдем вместе это точно.
Я втянула свежий ночной воздух и выдохнула обратно.
Ты ведь умеешь драться, да?
Чуть-чуть.
И ласковая улыбка. Мягкая такая мне вспомнились разлетевшиеся в стороны наркоманы. Все-таки Пью не прост, совсем не прост. Скорее, непостижим.
Мне кажется, мы нужны друг другу сейчас, признала я неохотно. Я чуть-чуть нужна тебе, а ты чуть-чуть нужен мне.
Он опять смотрел вверх, будто мог видеть звезды. И его спокойный взгляд в который раз погрузил меня в ловушку из путаных эмоций.
Я ждал, когда ты придешь к этой мысли.
(Kendra Dantes Can't save the world)
Смотри, что у нас с собой есть Ведь это уже мы. Он должен знать перечень вещей, чтобы понимать, чем мы располагаем. Тонкое одеяло, через него не проникает холод. Небольшой запас сухих пайков, бутылка воды. Сухое горючее для разведения огня, антисептик, походная аптечка
Пью улыбался. В его незрячих глазах застыла насмешка, и я возмутилась:
Что?!
Кажется, ты заранее собиралась пожить в этом лабиринте.
Я,агхр Я рыкнула и выдохнула одновременно. Я собиралась не пожить здесь, а сбежать от тебя. Понимая, что, возможно, придется временно скитаться, укрываясь от погони.
Предусмотрительно.
Он продолжал улыбаться.
Его улыбка, его спокойствие бесили. Разве он не понимает, что нам нужно что-то делать, двигаться, изучать это место, искать выход? Мы не можем сидеть здесь вечно.
У меня из оружия только два коротких ножа. А у тебя? У тебя есть оружие?
Он не выглядел человеком, оснащенным, как военный киборг. Обычные штаны, обычная куртка. Кобура отсутствовала.
Не беспокойся за оружие. Все, что нужно, у меня есть.
Главное, чтобы у моего кипящего чайника не съехала крышка. Досада, раздражение и тревога вот, что чувствовала я. А Пью, кажется, забавлялся.
Идем. Я встряхнула застегнутый и заново упакованный рюкзак, чтобы плотнее утрамбовались вещи. Закинула его на плечи, протянула слепому руку. Мы не можем сидеть здесь вечно. Я поведу тебя.
Ответный жест не случился. Пью как сидел у изгороди на земле, так и остался сидеть руку мне не протянул.
Лишь спустя паузу изрек:
Кристина, какое сейчас время суток?
Ночь.
Ночь. Он, кажется, пытался натолкнуть меня на очевидные выводы, но я лишь сильнее раздражалась. Когда мы попали сюда, сколько времени было в нашем мире?
Не знаю Полночь.
Сгенерированное ключом пространство почти всегда копирует исходное время суток, если не было иного запроса
«Откуда у него все эти познания?»
значит, здесь сейчас тоже почти час ночи. Что именно ты хочешь исследовать уставшая? Думаешь, твоего внимания будет достаточно для того, чтобы оперативно справляться с проблемами?
А если нас попросту сожрут какие-нибудь твари? Пока мы тут сидим
Не сожрут.
Откуда ты можешь это знать?
Я их не чувствую.
Мне хотелось, совсем как в детстве, колотить руками и топать ногами. Он был рационален, он был, наверное, логичен, но он бесил. Хотелось едко возразить по поводу его «я их не чувствую», но что-то останавливало. Возможно, он действительно чувствовал больше, чем я. Но как не рваться в бой, как не пытаться действовать?
Сейчас, прочитал мои мысли тот, кто сидел на земле, разверни свое одеяло. И ложись спать. Мы выдвинемся утром.
Спать?
Спать.
«Тебе нужны силы».
Наверное, он был прав не хотелось этого признавать. День был длинным и сложным, к вечеру я устала. Плюс стресс, плюс попытка оторваться от «врага», случайное использование ключа, шок сознания. Я до сих пор отказывалась поверить, что перенеслась куда-то, что нахожусь очень далеко от привычных мест это заставляло нервничать, погружало в безумный сюр. Хотелось под подушку, накрыться ей и одеялом, хотелось спрятаться и успокоиться, отдохнуть.
Ты прав.
Мне нравится, когда ты это говоришь.
Еще бы Все мужики одинаковые. Вы нас любите, покуда мы признаем вашу правоту
Удивительно глубокими были его незрячий взгляд и застывшая полуулыбка на губах. Показалось, что в чужой черепной коробке плывут пласты недоступных мне размышлений и воспоминаний. Никогда туда не пробиться, никогда их не раскопать.
Вздохнув, я принялась доставать из рюкзака одеяло. Кажется, снаружи достаточно тепло, чтобы спать, не укрываясь. Если укроюсь, места на двоих не хватит, а Пью не должен отморозить пятую точку. Ночи они и есть ночи. Даже летом бывают холодные.
«Пью», хотела позвать его я, но запнулась. Поняла, что не могу больше так его называть кличка ему не шла. Не тому человеку, на лицо которого я сейчас смотрела.
Как тебя зовут?
Назови меня любым именем, которое тебе нравится. Он даже не задумался об ответе.
Все называют тебя Пью. Слепой Пью.
Пусть так.
Ему было все равно. Но ведь у него имелось настоящее имя, и он совершенно точно его не забыл.
Предлагаешь продолжать тебя так называть? Когда на нас нападут враги, орать: «Пью, на три часа! Бей!»
Он смеялся. Он вообще легко позволял себе смеяться, и мне в нем это нравилось.
У тебя хорошее чувство юмора.
Я хочу знать настоящее имя.
Он уловил мою серьезность. И мое намерение «ковырять». Молчал долго, даже взгляд раскосых глаз, который, как выяснилось, меня чуть-чуть поддевает и чуть-чуть возбуждает, сделался тяжелее.
Называй меня Эггерт.
Что-то сложное мелькнуло в серых глазах.
Это твое имя?
Почему-то мне показалось, что да, этот фрагмент принадлежит миру «Пью», является его частью. Но далеко не центральной.
Одно из.
Одно из?
Я вдруг поняла, что большего он все равно не скажет, бесполезно давить.
Хорошо, Эггерт так Эггерт, я вздохнула.
Указала на расстеленное на земле фольгированное одеяло, спохватилась, что жестов он не видит.
Я расстелила «лежанку». Ложись. Здесь хватает места на двоих.
Постаралась выдать это ровно, без пошлого подтекста.
Я посижу. Он смотрел на меня и мимо. Ветер стих полностью, кажется, даже потеплело. Подежурю пару часов на всякий случай.
Все-таки он не прост, и он гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд, подумалось мне.
Если от сидения на земле к утру разобьет невралгия, ты будешь бесполезен как «защитник».
Очень хочешь, чтобы я улегся рядом с тобой?
Кажется, его улыбка все сочилась двойным смыслом. Черт.
Защемление седалищного нерва хуже, чем просто лежать вдвоем, процедила я почти зло.
Не беспокойся, у него снова мягкий обволакивающий голос, я не замерзну. Но согрею тебя, если замерзнешь ты.
У меня замерло дыхание на этих его словах. Что-то теплое, что-то глубокое и невероятное ощутилось в воздухе.
Просто обниму, пояснил он, но ощущение глубины не пропало.
Я покачала головой, понимая, что она перестает соображать. Пусть сидит, если хочет, я спать. Сложно будет уснуть в этом странном месте, но мне нужны силы, чтобы совершить марш-бросок утром. И потому я усну.
*****
Я проснулась по внутренним ощущениям часа в три ночи. Не потому, что замерзла, и не потому, что за моей спиной спал Пью.
«Эггерт» нащупало взбудораженное сознание его новое, пока непривычное мне имя. «Он Эггерт»
Меня что-то напугало. Перевернувшись на спину, я поняла, что лабиринт внешне изменился от листьев почти пропало свечение. Из зеленых они сделались почти черными; в растительных коридорах царила зловещая атмосфера.
Пью
От паники я опять забыла, как его зовут. Но он, оказывается, не спал.