Галина Губич
Убийство в Дрездене
Григорий Степанович стучал в дверь «люкса», словно отбивая ритм. Сдержанно, настойчиво, долго. Наконец, за дверью зашуршало, послышался звон разбившегося стекла, кто-то грязно выругался хриплым мужским голосом, и дверь распахнулась.
Чего надо? Григория Степановича накрыло смесью выпитого вчера виски, выкуренных сигарет и еле уловимой нотки дорогого парфюма.
Вы просили утром разбудить.
А, ну да. А где грудастая баба с ресепшена? постоялец вопросительно повертел головой и захлопнул дверь, не дожидаясь ответа.
Григорий Степанович ухмыльнулся. Он никогда не назвал бы их нового стажёра Юлю грудастой. Фигуристой, это да, но не больше. Глупая девчонка прибежала к нему со слезами на глазах: «Сходите, пожалуйста, Григорий Степанович, на третий. Очень нужно разбудить клиента из «люкса», покраснела и добавила, я его боюсь. Он ко мне пристает». Вот зачем бегает? Могла бы просто позвонить пару раз в номер. Не проснулся постоялец не наши проблемы. Ничего, девчонка ещё освоится Григорий Степанович в неё верил.
Он не спеша возвращался по длинному коридору. Со стен на него взирали картины, пусть не великих, но достойных художников. С левой стороны немного покосился зимний пейзаж со сломанным забором. Серые ёлки на фоне мрачного неба. Григорий Степанович аккуратно поправил картину и тут заметил мокрые следы по краю ковра. Кто-то неосторожно наступил в лужу и потащил воду дальше в коридор.
Григорий Степанович подергал дверь в комнату горничной. Закрыто. Вошёл в туалет, включил свет и увидел на полу грязные мокрые разводы. Две недели назад чинили раковину, которая засорилась. Может, снова с ней проблемы? Он провёл рукой по сифону, сухо.
Толкнул внутреннюю дверь, она была не заперта и легко открылась.
В первый момент ему показалось, что женщине стало плохо, и она просто наклонилась над унитазом. Григорий Степанович осторожно тронул её за плечо. Женщина тут же завалилась набок, и взгляду предстало посиневшее лицо с вывалившимся на бок распухшим языком.
Из оцепенения Григория Степановича вывел звук приближающихся шагов. Из-за того, что на полу лежал ковёр, он услышал их слишком поздно, чтобы успеть прикрыть дверь. На пороге стояла Ольга Александровна. Гневно-недовольное выражение, такое привычное для ее лица, медленно сменялось ужасом.
Ну, что ты Ольга, совсем побледнела. Лучше выйди на воздух, быстро заговорил Григорий Степанович, подхватив начальницу, которая словно кукла рухнула на него и позволила вывести себя в коридор.
Что это такое, а? Труп, у нас тут! Что же будет? испуганно лепетала она, опираясь о стену и постепенно приходя в себя.
* * *
Привычная размеренная жизнь отеля «Дрезден» полностью нарушилась. На этажах там и тут хлопали двери, за столиками в фойе рядом с живыми цветами расположились мужчины в форме с кофе в пластиковых стаканчиках. Горничные, не имеющие надлежащих документов, разбежались по домам, остальные толпились в подсобке и испуганно шушукались.
Ой, где вы были? Тут Ольга Александровна такое устроила, затараторила Юля, увидев Григория Степановича. Полиция регистрационную книгу постояльцев проверяет. Я говорю, у нас всё как положено. Сержант такой молодой, симпатичный А Ольга вся красная, аж пятнами пошла. Вас срочно искала.
Спасибо, Юленька.
Она пыталась еще задавать вопросы, но Григорий Степанович уже закрывал за собой дверь внутренней комнаты рецепции. Как только дверь захлопнулась, на него набросилась Ольга Александровна.
Доигрался, Григорий Степанович. А я говорила, нельзя в приличный отель девок пускать, зашипела она.
В чём дело?
Это Светка, твоя любимица.
Он молча смотрел в искаженное злобой лицо и ждал объяснений.
Думал, я ничего не узнаю?! Она тут всю ночь с мужиком шарахалась, а с утра вон чего устроила.
Всё по договорённости с тобой, кстати, развёл руками Григорий Степанович. Половину она заплатила вперед, половину отдаст тогда, когда выйдет от клиента. Что ты к девчонке придираешься? Работает как все остальные, платит исправно, шума не поднимает.
Шума не поднимает?! брызги слюны долетели до лица Григория Степановича, но он не поморщился и не отстранился, да она мать свою убила у нас под носом. А ты, старый олух, продолжаешь её защищать. Ты хоть представляешь, что теперь будет!
Надо ее предупредить. Я поднимусь.