В каком-то смысле такое поведение молодой актрисы было вполне объяснимым: Нора (Вероника) была единственной дочерью Витольда Полонского легенды русского немого кино и основного партнёра суперзвезды Веры Холодной. Несмотря на своё благородное происхождение (её отец из польских шляхтичей, мать, Ольга Гуткова, из семьи декабриста Михаила Бестужева-Рюмина), юная девушка без особых проблем была принята во вспомогательный состав Художественного театра, опередив на приёмных испытаниях десятки (!) других претендентов.
Когда студенты решили поставить свой первый учебный спектакль популярный водевиль Эжена Лабиша и Марк-Мишеля «Соломенная шляпка», в котором заглавную роль Фадинара было поручено сыграть подающему большие творческие надежды Михаилу Яншину, Полонской достанется роль его сценической невесты Элен Нонанкур. Любовная история, разыгранная для зрителей, неожиданно для её участников закончилась настоящей свадьбой. Молодые артисты вскоре обвенчались в церкви Воскресения Христова на Успенском Вражке. В числе гостей на торжестве были подруга Вероники дочь «бедного нефтепромышленника», начинающая актриса Фанни Фельдман (Фаина Раневская) и уже хорошо известный в столице писатель из Одессы Михаил Булгаков свидетель со стороны жениха.
К.С. Станиславский преподнёс Яншину в качестве свадебного подарка свою книгу «Моя жизнь в искусстве» с дружеским напутствием: «Любите жену и искусство. Будьте верны им, будьте нежны и заботливы к ним, умейте приносить им жертвы».
После премьеры в МХАТ спектакля «Белая гвардия», поставленного по пьесе Михаила Афанасьевича, в котором Николай Хмелёв сыграл полковника Турбина, а Михаил Яншин Лариосика, молодой актёр стал московской знаменитостью, со всеми вытекающими для него и его красавицы-жены обстоятельствами. Столичная, прости Господи, богема с удовольствием приняла в свои ряды жизнерадостную супружескую пару. Поэтому совсем не удивительно, что, когда Лили Брик в 1928 году решила попробовать себя в качестве кинорежиссёра и снять фильм «Стеклянный глаз», шикарная Нора Полонская была незамедлительно утверждена ею на роль женщины-вамп. Реализуя режиссёрский замысел а Лили Юрьевна выступала ещё и как сценарист «фильмы» в соавторстве с Виталием Жемчужным, Вероника в буквальном смысле тонула в облаках пудры, ела перед объективом кинокамеры лепестки роз, демонстрировала безупречные ноги. Коллективный труд не прошёл даром «Глаз» стал самой кассовой отечественной кинолентой в прокате 19281930 годов и ещё долго не сходил с экранов.
Вскоре, на Московском ипподроме состоялось знакомство Полонской с Владимиром Маяковским. Шептались: не без участия Лили Юрьевны, которое ожидаемо переросло в бурный и мучительных для обоих его участников роман
Итак, буквально через 20 минут после трагического выстрела в комнату поэта прибыл начальник Секретного отдела ОГПУ СССР Яков Агранов его рабочий кабинет находился в соседнем здании (да и жил он совсем рядом, в специально построенном для начальствующего состава ОГПУ особняке на ул. Мархлевского вместе с Генрихом Ягодой). Помимо Агранова, на место трагедии были срочно вызваны помощник начальника оперативного отдела ОГПУ Олиевский, помощник дежурного надзирателя 39-го отделения милиции Курмелев (его срочно сняли с дежурства на Лубянской площади), сотрудник МУРа Овчинников, начальник оперативного отдела ОГПУ Рыбкин и начальник 9-го и 10-го отделений контрразведовательного отдела (КРО) ОГПУ С.Г. Гендин[2].
Оперативники Олиевский и Рыбкин начали осмотр места происшествия с тщательного изучения писем и бумаг погибшего: отобранные документы помещались в специальный ящик и опечатывались. Олиевский при этом изъял предсмертное письмо Маяковского, Гендин лично обследовал его рабочий стол, часть бумаг, не включая их в опись, также забрал с собой.
Почти век назад примерно то же самое происходило в квартире А.С. Пушкина на набережной Мойки после его кончины. Подчинённые начальника тайной полиции и штаба Корпуса жандармов генерала Л. Дубельта во время «посмертного обыска» кабинета поэта изъяли все его рабочие бумаги, записки, черновики и рукописи. Особую строгость при работе с архивом Александра Сергеевича император Николай I объяснил тем, что некоторые документы, которые могут быть обнаружены среди пушкинских бумаг, «в случае их обнародования способны навредить посмертной славе поэта». [1, 234]
Ситуация складывалась традиционно-похожая. Личные записи, дневники, путевые заметки, записные книжки (а Владимир Маяковский имел обыкновение скрупулёзно фиксировать детали большинства своих встреч и содержание разговоров с десятками различных людей) могут представлять профессиональный оперативный интерес не только для установления причин случившейся трагедии, но и для контрразведки. По инструкции ОГПУ при проведении обысков такие документы подлежат изъятию в первую очередь.
Вот, например, протокол обыска, произведённого у драматурга С.М. Третьякова, из архивно-следственного дела Р-4530:
Протокол
На основании ордера Главного Управления Государственной Безопасности НКВД СССР за 5625 от «26» июля мес. 1937 г. произведён обыск-арест у гр. Третьякова С. М. в доме 21/13 кв. 25 по ул. М. Бронная.
При обыске присутствовали: Третьякова С. В. Поливина.
Согласно ордера задержан гражд.
Взято для доставления в Главное Управление Государственной Безопасности следующее:
1. 12 папок с перепиской
2. 28 записных книжек
3. Иностранная валюта: 6 Американских долларов и 36 чешских крон.
4. 1 Алфавитная книга
Пункты 2-й и 4-й взяты. Сажин.
29 авг. 1937 г.
Обыск производил сотрудник НКВД: Сажин, Скобцова, Августов, Дорбес.
При обыске заявлена жалоба от: нет
1) на неправильности, допущенные при обыске и заключающиеся, по мнению жалобщика, в нет
2) на исчезновение предметов, не занесенных в протокол, а именно: нет
Примечание:
Запечатана/Распечатана: 1 комната гр-на Третьякова запечатана печатью 37
Подпись лица, у которого производился обыск /Третьякова!
Представитель домоуправления /Поливина/
Производивший обыск сотрудник НКВД /Сажин, Скобцова, Августов/.
Все заявления и претензии должны быть занесены в протокол. За всеми справками обращаться в комендатуру НКВД (Кузнецкий мост, 24), указывая ордера, день его выдачи, когда был произведен обыск.
Верно: Сажин.
«29» июля 1937 года.
(Центральный архив ФСБ РФ, архивно-следственное дело Р-4530).
Когда 11 февраля 1935 года был арестован главный редактор Госиздата художественной литературы М.Я. Презент, входивший в близкий круг секретаря ЦИК СССР А.С. Енукидзе, его дневник был лично изучен руководителем НКВД СССР Г.Г. Ягодой, в тот же день передавшим этот оказавшийся крайне любопытным документ И.В. Сталину.
После специального запроса ОГПУ к материалам следственного дела о самоубийстве В.В. Маяковского приобщено агентурное донесение секретного сотрудника «Валентинова», которое касалось близких знакомых Владимира Владимировича сестёр Яковлевых, проживавших в Париже. По его сообщению, после знакомства с Татьяной Яковлевой Маяковский не раз говорил своим друзьям, что он «впервые нашел женщину, оказавшуюся ему по плечу», и «о своей любви к ней», но когда он предложил ей стать его женой, она отказалась, так как «не захотела возвращаться в СССР и отказаться от роскоши, к которой привыкла в Париже и которой окружил её муж». В одном из писем к своей матери Л.Н. Яковлевой (Аистовой), оставшейся жить в СССР, Татьяна описывала свои отношениях с поэтом: «Он такой колоссальный и физически, и морально, что после него буквально пустыня. Это первый человек, сумевший оставить в моей душе след».