Свечи таяли и капали воском. Тень на стене то устало распрямлялась, то сутулилась ещё сильнее.
В корыто на полу падали намокшие тряпицы и иглы с затупленными ножами: кровь на них была уже не красная, а вязко-чёрная, словно смола. Такая принадлежала не человеку и не зверю чудовищу.
Обе руки были заняты. Правая шила, левая придерживала края раны оттого упавшую прядь волос пришлось убирать неловко, движением предплечья. Но лоб взмок, и прядь никак не убиралась.
Тяжело, конечно, но лишь потому, что долго наверняка займёт не один день. Работа эта была кропотливая, требующая сноровки и особой внимательности, а что о колдовстве Если умение ляжет на характер нет, совсем не тяжело. Напротив, не сыскалось бы дела легче, чем превращать человека в чудовище.
Иногда для этого даже не требовалось плести чары.
Глава I. Терем в чаще
Тук-тук-тук.
Сердце билось громко и горячо того гляди и лопнет.
Грудь пылала, а язык присыхал к нёбу. По ногам хлестала холодная трава. Руки с трудом удерживали ребёнка: Ясек был мал, но здоров и тяжёл, так тяжёл, что Ольжана не знала, сумеет ли его донести, а над полем неумолимо вставало солнце.
Хрусть. Хр-русть.
Земля замёрзла за ночь, и теперь под подошвами ломалась ледяная корка. Ольжана бежала на восток, и у неё рябило в глазах от розовых и рыжих полос. Всё виделось в розовом и рыжем: заиндевевшая трава, светлеющее небо и холм, на котором стояла родная деревня.
Только лес, оставшийся за их с братом спинами, был чёрным.
Ольжана оглянулась над деревьями с граем кружили птицы. В их деревне говорили: никогда не знаешь, какое животное в Чернолесье взаправду животное, а не ученик колдуна, живущего в чаще.
Превеликие Персты! Или Тайные Люди, Ольжана не знала, к кому ей взывать. У неё кололо в боку, а на глаза наворачивались слёзы. Колдун из леса сказал: если Ольжана не успеет вернуть брата домой до рассвета, то он его заберёт, а солнце вставало так быстро
Ольжана споткнулась и покатилась кубарем по траве. Ясек выскользнул из её хватки, но не заревел, только захныкал недаром колдун сморил его чарами.
В голове зазвенело. Мир стал расплывчатым, и мгновение Ольжана не понимала, где верх, а где низ. Подтянув к себе брата, она взбрыкнула ногами и попыталась встать ничего не вышло. Ольжана промучилась всю ночь, надеясь выбраться из леса, а сейчас, когда уже видела свою деревню, понимала, что у неё не осталось сил.
Конечно, всё это было неспроста. Ольжана не понравилась колдуну, назвавшемуся ей Йоваром, хозяином Чернолесья. Он хотел поизмываться над ней и сделать всё, чтобы в его тереме остался Ясек, а не она. «Твой брат, говорил он ей, окажется полезнее, чем ты». Ольжану, по словам колдуна, будет трудно обучить, она слишком взрослая тринадцать лет, а зимой уже четырнадцать. К тому же она девка, а с девками тут он сплюнул всегда много хлопот. Если уж можно выбирать, то кому нужны слуги, с которыми полно мороки?..
«Не на меня злись, хмыкал Йовар, а на своего папашу. В следующий раз неповадно будет врываться в мои владения».
А толку злиться?
Ольжана стиснула зубы, перехватила Ясека и поднялась на ноги одним неуклюжим рывком. Ей было до тошноты жарко хотя здесь, на севере, не стоило бегать осенним утром в простом сарафане. Но ещё в лесу Ольжана стянула свою душегрею и обернула ею брата, чтобы тот не замёрз.
Нам недалеко осталось. Она торопилась, неловко подволакивая ногу. Слышишь?
Ясек, наверное, не слышал, лишь морщился в чародейском сне.
Чуть-чуть совсем. Ольжане не хватало воздуха, но ей казалось, что если она замолчит, то развалится на части.
Чтоб его, колдуна! Он сам предложил отцу Ольжаны: если у того есть другие дети, пусть любой из них придёт и займёт место этого младенца. Видно, Йовар надеялся на кого угодно, только не на мягкотелую купеческую дочку по Ольжане с первого взгляда было видно, до чего же она домашняя девочка.
Её губы были сухими и лопнули, стоило Ольжане утереть их рукавом. Она любила шитьё и сплетни и боялась не то что чёрного леса своей тени; но это она была старшим ребёнком купца, свернувшим с большака в чащу, и это она подслушала, что отец воротившийся без Ясека, за ночь постаревший лет на десять рассказывал опешившей матери.
Солнце показалось наполовину. Ольжана поднималась по холму.
Этот колдун дурак, ты знаешь? Она шумно дышала и смотрела перед собой стеклянным взглядом, а Ясек сопел ей в ответ. Он решил, что я не успею и отдам тебя ему.
Она криво улыбнулась и перехватила Ясека под спину.
Но я тебя не отдам.
* * *
Юрген даже не удивился, когда отыскал мальчишку на кухне. Где ещё отсиживаться новеньким? Чародейский терем был огромен, но никто бы не решился прятаться в чужих спальнях. Во дворе же часто упражнялись старшие ученики Йовара, напускавшие на себя такой грозный вид, что Юрген сам предпочёл бы держаться от них подальше, если бы был не юношей, а маленьким несмышлёнышем, только попавшим в услужение к колдуну.
Ну. Юрген пригнулся, чтобы не задеть дверной проём. Давай знакомиться.
Их кухня была маленькая даже чересчур маленькая для избы, где жило и воспитывалось больше десятка чародеев. Здесь редко готовили, за стряпню у них отвечала Букарица, и Юрген решил, что надо будет показать её мальчишке. Только не сейчас попозже, когда тот слегка привыкнет.
Мальчик сидел за столом. Он был тощий, взлохмаченный и рыжий, уже дочиста выкупанный. Торопливо черпал кашу огромной ложкой, но, когда Юрген вошёл, поперхнулся и замер. Скосил глаза на Бойю, крутящуюся у печи, кто это, мол? Опасный или не очень? Но Бойя варила зелье и даже ухом не повела. Перекинула за спину чёрную косичку, выбившуюся из высокой причёски из кос и распущенных волос, и вытерла руки о передник белый, как сорочье брюшко.
Не пугайся. Юрген устроился на скамье напротив. Ешь.
Мальчик продолжил, но настороженно. Навскидку ему было лет восемь Йовар обрадуется, когда вернётся. Дети легко учатся, и из восьмилетнего ребёнка можно вырастить искусного колдуна. Йовару это важно, ученики для него глаза и уши с тех пор, как он рассорился с другими главами чародейских дворов и потерял право выходить за пределы родного леса.
Ну раз ты пришёл, произнесла Бойя, измельчая травы в ступе, забирай его и возись с ним сам. Извини, Сава, но у меня других дел полно. Понимаешь, у каждого из нас свои обязанности и раньше за желторотиками присматривала Ольжана, но что прикажешь делать, если её теперь нет? Бойя развернулась и вскинула тонкую чёрную бровь. Ха! Попробуй уговорить кого-нибудь заняться новенькими у нас же тут все важные чародеи, у всех свои серьёзные чародейские дела, одни мы с Юргеном бездельники. Да, Юрген?
Тот улыбнулся. Они с Бойей были единственными, кого новенькие не боялись, или, может, единственными, кто не хотел их шугать.
Бойя шутливо потрясла большим ножом.
Возмутительно. К слову, Савушка, я нашла тебе ещё одежду, забери её Да, вон там, на скамье. Чего ты удивляешься? Посмотри на нас, мы все ходим в чёрном, синем или, ну, скажем, каком-нибудь вересковом Можно сказать, что это негласные цвета нашего двора.
Цвета чего? переспросил Сава, а Юрген вздохнул.
Я объясню. Спасибо, Бойя. И добавил, не удержавшись: Только не трещи, пожалуйста, а то совсем как сорока.
Наверное, по Бойе сразу можно было понять, в кого она превращалась шумная и тонкокостная, любившая блестящие серебряные украшения едва ли не больше, чем Ольжана.
Хорошо, не буду. Бойя сощурилась. Ну тогда ты уж рассказывай, не отмалчивайся. Правда ведь: не бойся собаки брехливой, а бойся молчаливой.
Ответ был засчитан.
Юрген перевёл взгляд на мальчишку. Теперь Сава облизывал ложку и посматривал из-под бровей иначе не испуганно, а с любопытством. Великое ли дело рассказать ему обо всём!.. Но Юрген смешался, внезапно понял, что не знает, с чего начать. Помедлил, прочистил горло и мысленно признал: да уж, Ольжана знакомилась с детьми куда непринуждённее.