Она хмурится:
Вы готовы отступить? Вот так просто?
Я люблю учить. И находиться на людях. Быть писателем значит быть одиноким. Это не то что играть.
Музыка тоже может сделать одиноким, признается она. Я на пути к этому.
Да, но у вас есть группа.
Не постоянная. Музыканты приходят и уходят. И в каждом турне я играю с другим составом.
Но у вас есть фанаты.
Как и у вас. От одиночества это не спасает.
Они долго смотрят друг на друга. Пол под ней качается, и Грета не понимает, что тому причиной алкоголь или теплоход. Звучит новая песня, и она поднимает глаза к потолку, ища глазами колонки. Когда она снова переводит взгляд на Бена, он все еще смотрит на нее.
Можно задать вам один вопрос? спрашивает он, но не дожидается ее ответа. Вам нужны все эти вещи? То, чего хочет от вас папа?
Грета меняет позу. Прошло немало времени с того, как кто-то спрашивал ее об этом, с того, как она впустила кого-то в эту часть своей жизни.
Не знаю, наконец отвечает она, иногда мне кажется, что, может, и нужны. Время проходит. Но мне нравится моя жизнь. Нравится свобода. И нравится быть эгоисткой. Понимаю, как это звучит, но мне нравится, что я все выходные могу проработать над новой песней, если хочу этого. Нравится быть в дороге двести дней в году. И возможность побросать в сумку какие-то вещи и выйти за дверь, и никто не станет изводить меня вопросами о том, куда я еду и когда вернусь. Иногда приятно не иметь слишком много привязанностей. Она пристально смотрит на него: Я понимаю, как выгляжу в ваших глазах. И знаю, что большинство так не думает и не чувствует. Большинство хочет стабильности. Чтобы у них кто-то был. Партнер.
А вы этого не хотите?
Не знаю, повторяет она, не то чтобы у меня не было отношений. И иногда они оказывались просто прекрасными. Но я не против того, чтобы быть одной. Иногда мне это очень даже нравится.
Бен кивает:
В этом нет ничего плохого.
Она гоняет по бокалу маленький бумажный зонтик.
Не знаю, изменю ли я свое мнение на этот счет позже, когда будет слишком поздно начинать другую жизнь. Но сейчас я этого не хочу. Она тяжело смотрит на него, словно он собирается отстаивать иную точку зрения. Но я ненавижу гадать, будет ли будущая Грета злиться на нынешнюю Грету за то, что та вовремя не разобралась со своей жизнью, понимаете меня?
Он смеется:
А я все еще злюсь на прошлого Бена за некоторые его поступки, чтобы слишком уж волноваться за будущего Бена.
Вам не хватает всего этого?
Чего?
Семьи, партнера, дома.
Мне не хватает моих девочек.
Расскажите мне о них.
Выражение его лица становится таким искренним, таким нежным и серьезным, что Грете кажется, она понимает, какой он отец, прежде чем он успевает произнести хоть слово.
Эйвери шесть лет, а Ханне четыре, говорит он и тянется к телефону, видимо, желая показать фотографии. Но потом, передумав, убирает руку. Эйвери без ума от единорогов, и книг, и ниндзя, а Ханна от всего, от чего без ума Эйвери.
Похоже, у них хороший вкус.
Так оно и есть, улыбается он. Они совершенно потрясающие. Но не поймите меня неправильно они могут и достать. Но они обе такие забавные, смешные, удивительные человечки. Он пожимает плечами: Все это очень прикольно.
А их мама?
Грета старается сохранять бесстрастное выражение лица, спрашивая об этом. Хотя не понимает почему. Не может такого быть, что она заинтересовалась Беном, ведь все в нем прямо противоположно тому, что она ищет в парнях. Он стереотипная версия человека, с которым она рано или поздно сошлась бы, если ее жизнь шла бы по обычной колее: с ним хорошо строить совместное будущее, где есть место обручальным кольцам и ипотечным декларациям, летним отпускам и тестам на беременность, спискам подарков младенцу и детским садам всем тем вещам, что заставляют Грету потеть и страдать от клаустрофобии.
Но есть в нем и что-то неоспоримо очаровательное, и Грета осознает, что тратит много энергии, гадая, почему все еще разговаривает с ним, хотя обычно в таких ситуациях находит предлог, чтобы уйти.
Она начинает Бен, глядя куда-то в сторону. Все в нем напряжено от плеч до челюсти. Мы не Я не знаю. Мы официально расстались около полугода тому назад. Она осталась с девочками в Нью-Джерси, а я переехал обратно в город. Но все у нас разладилось задолго до этого. Он поглаживает бороду и сильно выдыхает. Мы встретились, когда учились в старших классах.
А, произносит Грета так, будто это все объясняет.
А потом, учась в колледже, разбежались на пару лет, так что она не единственная Он замолкает и качает головой, а затем говорит: Когда ты знаешь кого-то так долго, вы словно прикипаете друг к другу. И у тебя остается мало возможностей для того, чтобы меняться. А потом появляются дети, и это в некотором смысле лучшее из того, что может произойти, но в то же самое время и самое трудное, потому что все твои проблемы выходят наружу вещи, которые было гораздо проще игнорировать до того, как у вас образовалась пара маленьких человечков, зависящих от вас, и мысли о том, что можно разрушить семью только потому, что ты не так счастлив, как, по твоему мнению, мог бы быть, разбивают твое сердце, вот ты и держишься за то, что имеешь. Но потом оказывается, что есть другие способы пустить твою жизнь под откос, более медленные Он смотрит на Грету: Боже, простите! Я не собираюсь относиться к вам как к психотерапевту.
А вы и не делаете этого. Все хорошо.
Как бы то ни было, теперь мы врозь. И все стало лучше, но и труднее.
Ваше расставание пролог к разводу? спрашивает она. Или своего рода перерыв в отношениях?
Честно? Понятия не имею.
Грета кивает:
А вам как хотелось бы?
Честно? снова говорит Бен, устало улыбаясь ей. Понятия не имею.
По громкоговорителю объявляют, что теплоход приближается к колонии морских львов, и они быстро допивают коктейли и идут по нему, слегка пошатываясь. Когда они проходят мимо открытой двери в джаз-клуб, Бен внезапно останавливается.
Смотрите. Он входит в него и обозревает пустые стулья и сцену. Разноцветные электрические гитары висят поверх остального оборудования, и Грета с вожделением смотрит на них это все равно что увидеть старого друга в море незнакомых лиц. Вы должны что-нибудь сыграть.
Она мотает головой:
Я не могу вот так просто взять одну из них.
Да ладно вам, настаивает он, вы же рок-н-ролльщица.
Похоже, я не слишком настроена на рок-н-ролл в эти дни, печально улыбается она.
Они выходят на палубу на правом борту, где оба начинают моргать и щуриться на ярком свету. Утром все было бледным, затянутым туманом, и, насколько хватало глаз, простиралась серебристая вода. Но теперь они видят другой пейзаж: неподвижную синюю воду частично окаймляют массивные серые горы, а вода испещрена маленькими плавающими льдинами. Царит пугающая тишина, звук ветра напоминает радиопомехи.
И Грета чувствует, что совершенно трезва. Она оглядывается, ища папу и остальных членов их группы. Но не видит никого из них в толпе около ограждения.
Вау, тихо, почти благоговейно произносит Бен, и она следит за его взглядом.
Впереди виднеется скопление сгорбленных скал, и, когда теплоход подходит достаточно близко к ним, раздается приглушенный шум голосов собравшихся на палубе пассажиров. Поначалу морские львы кажутся лишь неясными коричневыми пятнами, их здесь несколько десятков, а то и больше. Но скоро каждого из них, их заостренные носы и мощные ласты, можно увидеть отчетливо. Большинство спит или, по крайней мере, сидит, расслабившись, их тела кажутся на фоне скал запятыми и закорючками. Другие зевают или ревут, а некоторые с плеском ныряют в воду.
Грета смотрит на Бена, на его лице написано восхищение. Ей кажется, он смотрел бы на этих животных точно так же, даже будучи трезвым, но для нее происходящее имеет несколько сюрреалистический оттенок.