«Ох, сэр Майкл, сэр Майкл Не слишком ли вы стали подозрительны? Видеть в несчастных случаях чью-то злую руку? Скорей, это уж просто лютое невезенье, судьба».
* * *
На следующий день в Ратное заявились гости. Соседи из земель Журавля младая вдова Костомара со свитой. В отличие от всех прочих женщин в то время (даже княгинь!), вдова полноправный член общества. Никому не принадлежит ни семье, ни мужу сама по себе. Имеет право и сделки имущественные заключать, и землицей владеть, и людишками холопами да челядью. После страшного мора и гибели старших в роду мужиков Костомара сама стала главою рода, причем не особо-то и захудалого. С десяток снаряженных ратников выставить могли на раз и боярин Журавль, и бывший староста Тороп, и покойный дядько Медведь с Костомарой предпочитали по пустякам не ссориться.
Вдовица приехала не просто так, а за умными книжками да за советом как обустроить трехполье да что где по весне лучше садить. Чтоб по агрокультуре все! По умным книгам
Хотя книги книгами, а передовой опыт Ратного перенять надо непосредственно умная вдовушка это очень хорошо понимала. Так и наглядно ж все видно соседи. В землях Журавля впрочем, и не только там после трех неурожайных лет с голоду пухнут, а в Ратном ну не то чтоб жируют, но все же, все же! Такой опыт и перенять не грех, и спросить, коли что непонятно.
Вообще-то, Костомара собиралась приехать на проводы зимы. На игрища, на тризны и поминания предков, с блинами, брагой и всем таким прочим. Этот праздник еще не называли Масленицей, но отмечали на широкую ногу, правда, пока что еще больше не по-христиански, а как язычники. Со всем культом плодородия, плясками, ритуальными совокуплениями и прочим! Провожали Морену, славили солнечного Ярилу и Велеса. Почему-то Велес тоже считался главным весенним божеством.
Влиятельную вдовицу встречали столь же влиятельные люди, без всякого преувеличения, определявшие всю жизнь и политику Ратного воевода Корней Агеич, староста Аристарх Семеныч, боярыня Анна Павловна и, конечно, Миша. С ним давно уже все считались. По сути, вся охрана, вся воинская учеба на нем. И много чего еще.
Кроме того, в жарко натопленные воеводские хоромы явились и еще некоторые непростые люди: наставники, зодчий и староста плотницкой артели Кондратий Епифаньевич по прозвищу Сучок, немой Андрей с супругой Ариной и юный Тимофей Кузнечик. Этот всегда интересовался новостями из земель Журавля, так сказать не забывал старую свою «малую родину».
Много людей Костомара с собой не взяла, так, больше «для чести», с полдюжины воинов и двое мальчишек-слуг. Сама приехала верхом, не в санях, показывая всем свою гордость и стать. Так вот, со свитой, и завернула в гостеприимно распахнутые ворота, въехала на широкий двор
Ах, хороша вдовушка. Красива, как весеннее солнце! Конь белый, в гриве красные атласные ленты, попона из ромейской узорчатой ткани с золотистыми шелковыми кисточками, наборная узда
Зимние порты на вдовушке, длинная варяжская туника, расстегнутый соболий полушубок, шитый золотом плащ.
Красивое лицо нынче нарочито сурово, надменно, официально. Сурьмяные брови, тонкий породистый нос А ресницы какие! Глазищи большие, серовато-зеленые с этакими золотистыми искорками Даже чуть тонковатые губы ничуть не портили красотку Не юница, лет тридцать уже, по здешним меркам вполне зрелая женщина. Правда, выглядела как подросток вся такая тоненькая, изящная
После всех здравиц Михайла лично придержал стремя, помог Да Костомара и без его помощи обошлась бы запросто, однако вежливость оценила. Одарила милостивой улыбкой.
Смотрите-ка, где-то на болотах, в дрягве, живет, а гонору как у герцогини! Ну, так, верно, и надо. Здесь все больше казались, чем были.
Я хотела было на праздник приехать, по пути в горницу мило болтала гостья. Но сами знаете, какой ливень на Сретенье Господне был! Оттепель такая на Сретенье к ранней весне. Вот и думаю, по зимникам-то не проеду! А по реке Бог его знает, может, и лед уже такой станет, что лучше и не ступать.
Угощали вдовицу на славу! Рыбники, красный да белый кисель, томленный с пряными травами рябчик, уха налимья, уха осетровая, из белорыбицы Рыбки-то в проруби наловили не жалко! Еще тушеный заяц, да медвяные коржи, да только что испеченный хлебушек! Кушай, милая, ничего для тебя не жаль!
Хитрый воевода и староста гостье не только почет оказывали, но и прямо намекали мол, смотри, еды-то у нас вдоволь А у вас? Так же ли сытно?
Судя по невольному вздоху гостьи, в ее-то землях так уж сытно не было. Так ведь за тем и явилась! Не, не покушать за наукою. Чтобы урожай был, чтобы жилось ее людям сытнее. Непростая та наука агрикультура!
Едва за стол сев, вдовица уже справлялась насчет книжек.
Дам, дам, приложив руку к груди, заверил Михаил. Сам же рядом, по левую руку от Костомары сел. По правую Корней Агеич, а староста Аристарх напротив. Ну и дальше где кто.
Только Колумелла промок малость. Крыша протекла на Сретенье
А, это в ливень-то?
Ну да, так, к сожалению.
Миш, ты б мне вот что Еще с лета Костомара с Михайлой были на «ты», встречались Сам бы толком обсказал. А то книги-то книгами, а у нас-то земля посуровей, чем у ромеев древних.
Сотник улыбнулся, кивнул:
У нас-то еще ничего, а вот в той же Ладоге! Там уж вообще одна сныть и растет. Правда, зато рыбы много.
Рыбы и у нас хватает, вскользь заметила гостья. Хлебушка бы еще
Я тебе все обскажу, как
Не дадут нам здесь Вон, как поболтать-то хотят, аж глазами блещут! Костомара понизила голос. Ты б меня проводил ближе к вечеру. У меня недалече заимка как раз недалеко от вашей стражи.
А ты уж и знаешь, где стража наша?
Тоже мне, тайна! гостья рассмеялась, фыркнула. Братовья-то у меня на что!
Братья у вдовушки были еще те сущие разбойники. Приходилось сталкивались Да и сама-то вдовица повадками напоминала знаменитого французского средневекового барона, что выстроил невдалеке от королевского замка свой, не хуже ничем, и грабил, стервец, всех гостей своего сюзерена подряд безо всякого стеснения, еще и девиз над воротами начертал: «Я не король, я барон де Куси». Как-то так. Вот так же и Костомара! Вообще, если честно, не двор у нее, а настоящая разбойничья шайка! Потому и уважали. Побаивались.
Так выпьем же за прекрасную нашу гостью, длани коей а ланиты А очи как яхонты! Кондратий Сучок уже изрядно хлебнул медовушки, витийствовал.
Кондратий Епифаньевич! Яхонт-то ведь красный! Гостье подобное внимание нравилось, вон, раскраснелась вся, смеялась. Аж ямочки на щечках Ну до чего же краса!
Он хотел сказать смарагды, хохотнул староста Аристарх, здоровенный, очень крепкий с виду дед с придавливающим взглядом. Нынче, правда, взгляд его никого не давил, наоборот даже!
Ну да смарагды, воевода Корней Агевич одобрительно закивал и подозвал челядь. А, налейте-ка А то сидим, как дурни трезвые.
Ну, трезвыми это как сказать. Хмельного на столе было в избытке. Брага, медовуха, вареный (еще иногда называли твореный) квас, больше похожий на крепкое темное пиво, какое Михаил Андреевич Ратников как-то пивал в бытность свою в Риге, в одном из старинных тамошних кабачков.
Как было принято, за обедом решали дела, потому и не спешили. Правда, многие уже потихоньку ушли, и одним из первых Кузнечик. Выспросил у вдовы про старых своих знакомцев, покивал, да тихонько бочком, бочком только его и видели. Ну и правильно чего себя насиловать, коли по жизни непьющий?
С помощью Костомаровой «шайки», к слову сказать, можно было при большой нужде надавить на «журавлей», вне зависимости от того, кто там у них староста. Тем более что тамошние «лешаки», воины-невидимки, по-прежнему делились на группировки и друг с другом не ладили.