Быть командиром «ястребков» и жить на отдаленном хуторе, да еще с женой, малыми детьми и стариками-родителями было делом опасным. «Ястребков» бандиты ненавидели лютой ненавистью, впрочем, и сами «ястребки» платили бандитам тем же самым. Это была борьба, в которой никто никого не щадил ни «ястребки» бандитов, ни бандиты «ястребков». Но одно дело сражаться, когда ты один и потому рискуешь только своей собственной жизнью, и совсем другое дело когда у тебя на руках и стар, и мал, и жена рядом. Поэтому-то Олена, жена Евгена, уж как только не отговаривала мужа от его затеи идти в «ястребки», да еще и быть их командиром!
Но от всех жениных уговоров и причитаний Евген лишь отмахивался: мол, кто же даст отпор бандитам, если не мы сами? Советские солдаты? Ну так они далеко. Местное отделение милиции? Ну так их там всего пятеро. Значит мы сами, больше некому. Да и потом надоело бояться! Что это за жизнь, когда боишься каждого стука в дверь и каждого шага за спиной? Да и бандитского главаря Перемогу следует наконец изловить и предать суду, а то ишь, какой неуловимый! Вроде бы он и есть вот, его именем даже пугают малых детей, а вроде бы его и нет. Потому что никто его не видел, а только о Перемоге слышал. Хотелось бы наконец увидеть, на что он похож, этот самый Перемога! А с хутора мы обязательно съедем. Вот отыщем подходящий домик в Березичах и сразу же съедем! Не завтра, так послезавтра. А уж через неделю так в обязательном порядке! А пока что и беспокоиться не о чем. Пускай только кто-нибудь сунется на наш хутор! Видите, у меня автомат? А еще целых шесть штук гранат! Вот такой был ответ Евгена на причитания жены, да и на уговоры стариков-родителей тоже.
Вот к нему-то, к командиру «ястребков» Евгену Снигуру, и направлялись сейчас четверо националистов во главе со Стасем. И еще четверо поджидали их невдалеке от хутора, укрывшись в ольшанике. Евген Снигур слыл человеком бесстрашным и отчаянным, да к тому же он был при оружии, так что вчетвером бандиты с ним, наверное, и не справились бы. А восемь человек это уже сила.
Четверо ожидавших бесшумно вынырнули из тьмы, как только Стась и его спутники подошли к кустарнику.
Улыбка, это ты? спросил вполголоса кто-то.
Черт с рогами, а не я! раздраженно ответил Стась. Сколько раз вам говорить не высовывайтесь все сразу! А если бы это был не я с братами, а «ястребки»? Или, скажем, солдаты? Что тогда?
Да откуда им тут взяться в такой час! хмыкнул кто-то. Дрыхнут сейчас и «ястребки», и солдаты! А мы вот они!
Ох, Кущ, доведешь ты когда-нибудь меня до греха! прошипел Стась. С тебя, дурака, пользы мало, зато вреда полная телега с верхом! Тебя проще утопить в болоте, чем что-нибудь тебе объяснить!
Эге! самодовольно отозвался Кущ. А вот сейчас мы придем на место, и тогда ты увидишь, какая от меня польза!
Все, цыть! отозвался Стась. И пошли, пока не начало светать! Действуем по плану!
Оконца в доме, где проживал Евген Снигур с семьей, не светились. Там, наверно, все спали. Стараясь ступать бесшумно, бандиты прошли по настилу из жердей, который соединял островок с другими островками. Иной раз кто-то из них оступался и попадал одной ногой в болото ведь было темно. Без того чтобы не оступиться, по болотам невозможно пройти даже днем, не говоря уже о ночи. На каждый опрометчивый и неверный шаг болото отвечает отчетливым квакающим звуком. Этот звук обычно довольно-таки громкий, и потому его слышно издалека. Особенно ночью, когда никакие другие звуки не могут его заглушить, потому что по ночам всяких посторонних звуков мало. Ночи в полесских болотах тихие.
Поэтому, когда кто-то из бандитов оступался, все другие тотчас же замирали и вслушивались в темноту не раздастся ли со стороны недалекого хутора какой-нибудь ответный звук. Любой звук со стороны хутора это было плохим знаком для бандитов. Это означало, что на хуторе услышали кваканье болотной трясины, определили, из-за чего болото квакает, пробудились и приготовились к обороне. И попробуй с ними справься, даже если вас восемь человек! Они-то, на хуторе, у себя дома, а значит, им известны все ходы, выходы, переходы и укрытия, а ты здесь пришлый, и ничего этого ты не знаешь. Да плюс к тому мешает видеть густая предрассветная темень. А потому того и гляди попадешь сдуру под автоматную очередь. Не любили бандиты иметь дело с теми, кто давал им отпор. Куда как проще, безопаснее и приятнее ворваться в дом, когда в нем все спят. Тут уж ты полноправный хозяин и вершитель судеб.
Но как ни вслушивались и ни всматривались бандиты в темень, на хуторе все было тихо. Ни голосов, ни шорохов, ни огонька. Крепко, должно быть, спал Евген Снигур и прочие обитатели хутора
Выбравшись наконец на сушу, бандиты бесшумным кольцом окружили единственный на островке дом. Рядом с домом темнели еще и всякие хозяйственные постройки, но на них бандиты особого внимания не обращали. Дом вот что было для них главным. Потому что именно в доме должны были сейчас находиться и сам Евген Снигур, и все его семейство, над которым бандиты должны были учинить расправу. То есть убить всех, а не только Евгена Снигура. Таков был приказ. Так приказал Перемога. А, значит, так тому и быть, потому что не выполнить приказ Перемоги было делом немыслимым. Тот, кто приказ не выполнил, сам себе подписывал смертный приговор, и приговор этот всегда исполнялся быстро и неминуемо. Перемогу не интересовали причины, из-за которых приказ не выполнялся. Перемогу интересовал лишь результат.
Пятеро бандитов расположились у окон дома, а трое Стась, Лут и еще один, которого все звали Гусак, бесшумно приблизились к двери. И дружно ударили ногами в дверь. Расчет был на внезапность: вот от мощных ударов дверь откроется, и бандиты тотчас же ворвутся в дом. А там будет видно Вернее сказать, там все будет понятно и просто. Человек, застигнутый врасплох, да еще и спросонья, обычно не сопротивляется. Даже если этот человек Евген Снигур. Ну а если на дверях слишком крепкие запоры и она выдержит удар сразу тремя ногами, тоже не беда. Есть еще окна. А уж их-то можно вышибить одним ударом приклада
Видать, на двери были не очень крепкие запоры, потому что она поддалась после первых же трех ударов. Да и не просто отворилась, а даже соскочила с петель. Трое бандитов ворвались в дом. Тотчас же зазвенели стекла и затрещали рамы это другие бандиты высаживали прикладами окна, и через оконные проемы также вваливались в дом. Не все, впрочем, а лишь трое из них. Еще двое остались на всякий случай на улице. А то вдруг кому-нибудь из жильцов каким-то непостижимым образом все же удастся покинуть дом! Ну так беглец далеко не уйдет Вот это и был тот самый план, о котором упоминал Стась. Все просто и беспощадно. Смерть она всегда проста и беспощадна
В доме было всего две комнаты об этом бандиты знали. Оказавшись в доме, двое из них тотчас же ринулись во вторую комнату, а трое остались в первой комнате.
Всем лежать! заорал Стась. Никому не двигаться! Убьем! Свет! Где лампа? Лут, зажги свет!
Керосиновую лампу в полесской хате найти несложно она всегда висит либо на стене, либо под потолком. В этой хате она висела на стене. Она даже не была полностью потушена в ней тлел едва заметный синий огонек. Это было логично и понятно в доме ночевали дети и старики. А они порой просыпаются по нескольку раз за ночь. И чтобы каждый раз не зажигать лампу заново, в ней оставляют на ночь гореть тоненький, едва заметный огонек.
Лут нащупал лампу, хмыкнул и добавил света. На постели была только женщина и двое детей. Забившись в угол, они испуганно смотрели на ворвавшихся в их дом людей. Стась стремительно огляделся в комнате больше никого не было.