А не грохнуть ли его? Но вместо этого я лишь взял карту «Золотая виза», пнул его разок по заднице и вызвал лифт.
Решил пройтись до магазина Реда. Сяду за руль опять где-нибудь не там припаркуюсь, а разбрасываться деньгами на штрафы я себе позволить не могу.
Всю дорогу до книжного меня одолевали мрачные мысли. Человек рождается, чтобы умереть. Что это значит? Это значит болтаться без толку и все время чего-то ждать. Ждать какого-нибудь автобуса. Ждать летней ночью в номере вегасского отеля, когда же явится пара больших буферов. Ждать, когда рак на горе свистнет. Ждать, когда жареный петух клюнет. И опять без толку болтаться.
Ред был на месте.
Тебе повезло, только что свалил этот пьяница Чинаски. Болтал тут про свои марки.
Да ладно, пес с ним. У тебя есть экземпляр «Когда я умирала» Фолкнера с автографом?
А то!
Сколько стоит?
Две восемьсот.
Подумаю.
Минутку, сказал Ред и повернулся к парню, который листал большим пальцем первое издание «Домой возврата нет».
Эй, положи книгу на место и проваливай!
Парень был на вид хиловатый и очень сутулый, в желтом дождевике.
Он поставил книгу на полку и прошел мимо нас к выходу, а на глаза слезы наворачивались. Дождь перестал. Дождевик уже ни к чему.
Ред посмотрел на меня.
Ты только подумай, вот такие, как он, заходят сюда с мороженым!
Я могу и не такое представить.
В глубине магазина стоял еще один человек. Кажется, я узнал его по фотографиям. Это Селин. Селин ведь?
Я медленно подошел к нему, довольно близко. Было видно, какую книгу он читает. Это была «Волшебная гора» Томаса Манна.
Человек увидел меня.
У этого парня проблема, сказал он, потрясая книгой.
С чем?
Он считает тоску искусством.
Человек, похожий на Селина, поставил книгу на место. Я рассматривал его.
Удивительно.
Что именно?
Я думал, вас нет в живых, ответил я.
Он взглянул на меня.
Я тоже думал, что вас нет в живых.
Так мы и стояли там, глядя друг на друга.
Ред напомнил о себе.
Эй, ты там! Вали отсюда, тебе говорят! завизжал он.
Но нас там было двое и я спросил, кому следует валить.
Тому, кто на Селина похож. Вали давай!
А что случилось? спросил я.
Я прекрасно вижу тех, кто все равно ничего не купит!
Селин (или уж не знаю, кто он) направился к выходу. Я двинул за ним.
Он прошел немного в сторону бульвара и остановился у газетного киоска.
Киоск этот там был всю жизнь. Однажды, лет двадцать-тридцать назад, я около него встретил трех проституток, позвал их всех к себе, и одна из них мастурбировала моему псу. Их это забавляло. Они были пьяные и под колесами. Потом другая пошла в туалет, грохнулась там башкой и все испачкала кровью, пришлось долго вытирать большими мокрыми полотенцами. Я отнес ее в кровать и потом сидел с остальными, пока они, наконец, не ушли. А та, что башку разбила, осталась на четыре дня и четыре ночи, уничтожила все запасы пива и бесконечно говорила про своих двоих детей в Миссури.
В общем, парень этот Селин или нет? стоял у киоска с журналом. Подойдя ближе, я разглядел, что это «Нью-Йоркер». Он положил журнал на место и посмотрел на меня.
Только одно мне не нравится, сказал он.
Что именно?
Они понятия не имеют, как надо писать. Никто.
Мимо проезжало пустое такси, и он громко окликнул водителя. Машина замедлила ход, он устремился к ней и нырнул в открывшуюся дверь на заднее сиденье.
Эй, подождите, крикнул я. Вопрос есть!
Такси умчалось в направлении Голливудского бульвара. Селин выглянул из машины, высунул руку, показал мне средний палец и был таков.
Вообще, в том районе я не видел такси лет десять. В смысле, чтобы именно пустое проезжало.
Так, дождь закончился, но тоска не проходила. Кроме того, стало прохладнее, а запах вокруг стоял такой, как будто кто-то пустил ветры, но перестарался.
Я поднял воротник, втянул голову и двинулся в сторону Мюссо.
Итак, у меня есть золотая «Виза». Я жив. Временами даже ощущаю себя Ником Билейном. И напеваю себе под нос песенку Эрика Коутса.
Ад таков, каким ты сделаешь его сам.
4
Почитал про Селина в словаре Уэбстера. 18911961. Сейчас 1993 год. Если он жив, то ему сто два. Неудивительно, что Леди Смерть им заинтересовалась.
Ну, а парню из книжного на вид лет сорок, может быть пятьдесят. Все ясно, это не Селин, если только он не изобрел способ победить старость. Вот как кинозвезды например: берут и лепят кожу с задницы на лицо. Все дело в том, что на заднице морщины появляются позже всего. Так что в пожилом возрасте они все жополицые. Стал бы Селин так делать? Да и кому охота жить до ста двух лет? Дуракам если только. Зачем ему понадобилось задержаться? Все это какой-то бред. Леди Смерть ненормальная, я сам ненормальный. Пилоты авиалайнеров ненормальные. Никогда не смотрите на пилотов, просто поднимайтесь на борт и закажите выпить.
Я некоторое время понаблюдал за совокупляющимися мухами и решил позвонить Леди Смерти. Расстегнул ширинку и стал ждать, когда она ответит.
Алло? ответила Леди Смерть.
Э‐э
Что? А, Билейн, это вы? Ну как, есть что-нибудь?
Селин уже умер, он родился в 1891 году.
Билейн, я в курсе этих цифр. Поймите, я знаю, что он жив. Он где-то есть И человек в книжном Может быть это он! Ну как, у вас получается что-нибудь? Мне очень нужен этот парень Очень!
Э‐э
Застегните ширинку.
А?
Глухой, что ли? Ширинку застегни, говорю.
А! Ну ладно
Мне нужно четкое доказательство, что он либо есть, либо его нет. Я вам говорила, что у меня с ним трудности. А Бартон порекомендовал вас, сказал, что вы один из лучших.
Ну, да, я же и на Бартона сейчас работаю. Пытаюсь найти Красного Воробья. Вам что-нибудь о нем известно?
Знаете, Билейн, если вы разберетесь с Селином, я вам скажу, где Красный Воробей.
О, в самом деле? Я для вас все что угодно сделаю.
Например?
Ну, например убью моего ручного таракана. Да я бы мать родную продал, будь она здесь
Что вы несете!.. Я начинаю думать уже, что Бартон пошутил, посоветовав обратиться к вам. Давайте лучше за дело беритесь. Ищите Селина или я за вами приду, ясно?
Подождите минутку
Но телефон уже молчал как могила. Я положил трубку на место. Ох. Леди Смерть За мной-то она явится в момент
Пора браться за дело.
Я оглядел кабинет: не прихлопнуть ли какую-нибудь муху?
Тут дверь распахнулась и я увидел Маккелви и какого-то идиотского вида придурка-переростка. Маккелви посмотрел на меня и кивнул в его сторону:
Это Томми.
Томми вылупил на меня свои крохотные мутные глазки:
Здарова!
Маккелви зловеще ухмыльнулся.
Короче, Билейн, Томми пришел сюда с одной целью, чтобы от тебя осталась кучка красного куриного дерьма. И не мгновенно. Верно, Томми?
Ага!
Весил этот Томми на вид килограммов сто шестьдесят. Ну, если всего обрить, может, сто пятьдесят. Я ответил доброй улыбкой.
Слушай, Томми, ты ведь меня не знаешь?
Угу.
Тогда зачем тебе меня бить?
Маккелви сказал.
А если он тебе скажет литр мочи выпить?
Эй, хорош парня путать, вмешался Маккелви.
Томми, дорогой, ты бы и мамины какашки съел, если бы тебе Маккелви сказал, да?
Че?
Заткнись, Билейн, говорить тут буду я.
Маккелви повернулся к Томми:
Так, короче, порви его, как старую тряпку, просто в клочки и раскидай по ветру, сам знаешь какому, понял?
Понял, мистер Маккелви.
Ну и чего ты тут ждешь, второго пришествия что ли?
Томми сделал шаг в мою сторону. Я вынул из ящика «парабеллум» и наставил на надвигающуюся громаду.
Стой, Томас, а то станешь краснее формы «Ливерпуля».
Эй, вмешался Маккелви, где ты взял эту штуку?
Сыщик без пушки все равно что котяра с пачкой презервативов. Или все равно что циферблат без стрелок.
Билейн, не дури.
Где-то я такое уже слышал. Теперь скажи этому парню, пусть отойдет, а то я ему такую дыру сделаю, что апельсин пролезет.
Томми, отойди назад и встань передо мной.
Томми отступил, и теперь мне предстояло решить, что с ними делать. Но по части решений я не силен. Я же не протирал штаны в Оксфорде. Я спал на биологии, плохо учился по математике. Но, как видите, живой пока.