Кларк выдернула купюру у него из пальцев и подошла к Эмили Краутер:
Тогда отправляйтесь вы, констебль Краутер.
Краутер нахмурилась, но Кларк положила купюру на стол и подтолкнула к ней.
Да уж, делегировали. Ребус натянуто улыбнулся и спросил у Сазерленда: Итак, с чего мне начать?
3
Улица в Блэкхолле, застроенная одноэтажными жилыми домами, была бы тихим уголком, если б не водители, страстно желавшие избежать соседней и более оживленной Куинсферри-роуд. Ребус толкнул кованую калитку. Смазанные петли, ухоженный сад по обеим сторонам выложенной плиткой дорожки. Два мусорных бака один с бытовыми отходами, другой со всяким садовым мусором уже выставлены на тротуар за воротами. Ребус позвонил в дверь и подождал. Наконец дверь открылась. Стоявший на пороге человек был ровесником Ребуса, но выглядел лет на пять моложе, Билл Ролстон и на пенсии следил за собой, а в глазах за полукруглыми стеклами очков по-прежнему светился острый ум.
Здравствуй, Ребус, мрачно произнес он и внимательно оглядел Ребуса с ног до головы.
Ты уже слышал?
Ролстон скривил рот:
Конечно, слышал. Но никто пока не говорит, что это он.
Это вопрос времени.
Да, вероятно. Ролстон вздохнул и отступил в прихожую: Тогда лучше зайди. Чай или что покрепче?
Чай в самый раз.
Направляясь на кухню, Ролстон бросил взгляд через плечо:
Первый раз вижу, чтобы ты отказался.
Я, похоже, подхватил ХОБЛ.
И что это значит на человеческом языке?
Хроническая обструктивная болезнь легких. Если по-нормальному эмфизема.
На тебя похоже заболеть чем-то, в названии чего есть л, как в легавый.
Да, повезло так повезло.
Как бы то ни было сочувствую. Хроническая, обструктивная паршиво звучит. Что одно, что другое.
Ну а ты как? спросил Ребус.
Бет умерла в прошлом году. Всю жизнь курила по пачке в день. Споткнулась, упала, ударилась головой оторвался тромб. Представляешь?
Кухня была безупречна. Обе обеденные тарелки и глубокая, и мелкая вымыты и уже в сушилке. Отмытую пластиковую посудину из-под супа ожидал за дверью черного хода контейнер для сбора перерабатываемого мусора.
Сахар? спросил Ролстон. Забыл что-то.
Только молоко. Спасибо.
Не то чтобы Ребусу сильно хотелось чая. После поездки в Лит он был сыт чаем по горло. Но пока Билл Ролстон заваривал чай, Ребус присматривался к нему. К тому же он знал, что Ролстону нужно время, чтобы подумать.
Вот сюда. Ролстон вручил гостю кружку и показал дорогу. Гостиная маленькая, столовой нет вовсе. Семейные фотографии, безделушки, стеллаж, набитый книгами в мягкой обложке и DVD-дисками. Ребус внимательно изучил полки.
Не часто в наши дни увидишь Алистера Маклина, заметил он.
Наверное, тому есть причины. Садись и рассказывай, что у тебя на уме.
Рядом с любимым креслом Ролстона стоял журнальный столик. Два пульта, телефон и запасные очки. Яркие картины на стенах отражали вкусы скорее Бет, чем ее мужа. Ребус устроился на краю дивана, держа кружку в ладонях.
Если в машине и правда он, то это, скорее всего, убийство. Судя по описанию тела, он был мертв, уже когда мы его искали.
Тело нашли в Портаун-Вудз?
Ребус кивнул.
Джон, ты же знаешь, как мы прочесывали этот лес. Десятки людей сотни часов
Я помню.
Квартира Стюарта Блума находилась в Камили-бэнк, к северу от центра города. Ближайшим к его дому полицейским участком была штаб-квартира полиции Лотиана и пограничных территорий на Феттс-авеню, в просторечии известная как Большой дом, так что предыдущая следовательская группа базировалась именно там, в двух кабинетах, где обычно собиралось начальство. Расследованием руководил старший инспектор Билл Ролстон, под началом которого служили Ребус и еще с десяток следователей угрозыска. На первом же совещании Ролстон объявил группе, что это его последний год в полиции.
Да и мой тоже, прервал его тогда Ребус.
Ролстон впился в него взглядом.
Поэтому мне нужны результаты. Не тянуть резину. Не сливать информацию СМИ. Никаких ударов в спину. Кто желает играть в политику вас ждет парламент, он на этой же улице, только ниже. Это понятно?
Однако в группе и резину тянули, и шептались с избранными журналистами, и били под дых, раз уж в спину бить запрещено. Следователи так и не нашли общий язык, не стали семьей.
Ролстон поставил кружку на столик рядом с собой.
Предположим, это он
Значит, будет расследование убийства, констатировал Ребус. Журналисты начнут раскапывать всякие старые истории, и нам придется заниматься ими заново. Тут-то его семья и выступит единым фронтом.
В прошлом году его родственники меня уже атаковали. Ты слышал? Ролстон посмотрел на Ребуса, тот кивнул. Они считают, что все с самого начала было тайным сговором, а мы его движущая сила. В итоге они добились официальных извинений от Главного.
И его сразу после этого выкинули на заслуженный отдых.
Он сказал, что мы проявили ведомственное высокомерие по отношению к их сволочным жалобам. Какая наглость
Однако никто так и не доказал, что следствие велось неправильно, счел нужным заметить Ребус и, не дождавшись ответа, добавил: Мать Блума описывали как вздорную особу, припоминаю.
Ролстон присвистнул.
Мы просто наизнанку выворачивались и ни слова благодарности.
Скорее, наоборот.
Я любил свою работу, но уходил все-таки с облегчением. Ролстон помолчал. А ты, Джон?
Меня пришлось выволакивать силой. Но и потом я периодически возвращался, работал с висяками.
А сейчас?
Ребус шумно выдохнул.
Вышел в тираж. Похоже, таково общее мнение.
Так зачем ты пришел?
Просто группа в полной боевой готовности, я уже поговорил со следователями, и теперь они хоть немного, но знакомы с этой историей. Будут поднимать материалы дела и в какой-то момент упрутся в необходимость допросить семью а также первую следовательскую группу. Голос Ребуса увял.
Мы снова будем защищаться. Ролстон как будто рассматривал что-то за стенами комнаты. Мне с самого начала казалось, что это дело из тех, которые рано или поздно унесешь с собой в могилу. В моем случае рано.
Ребус не сразу, но все же спросил:
Сколько тебе осталось?
От шести месяцев до года. Говорят, я хорошо выгляжу, как раньше. Занимаюсь спортом, овощи ем таблетки всякие принимаю. Ролстон криво улыбнулся. В жизни не курил, но тридцать лет был женат на курильщице. Представляешь? И вот чем все кончилось: вся эта срань явилась по мою душу. Он взглянул на Ребуса: Будешь держать меня в курсе? Дашь знать, как обстоят дела?
Ребус кивнул:
Надеюсь, смогу.
Они хотят похоронить нас. Такие, как мы, им не нужны. От нас несет старыми временами и старыми порядками.
Ты упомянул о тайном заговоре с нами во главе Ребус поставил нетронутую кружку с чаем на ковер и поднялся. На трупе, найденном в машине, были наручники. Что скажешь?
Наручники?
Экспертиза скоро установит, полицейские они или нет. Но если и полицейские, это не значит, что их на Блума надел именно полицейский.
Чаггабуги?[2]
Ребус пожал плечами.
Они с тобой уже связались?
Были на похоронах Бет. Хотя на поминки не остались.
Они еще служат?
Ну, мы не особо разговаривали.
Ролстон встал, расправил плечи, вскинул подбородок. Но Ребус понимал, он просто знал: это все для вида. Человек, стоявший перед ним, страдал от боли, и боли этой явно не было конца.
Я добросовестно делал свое дело, Джон. Я выкладывался по максимуму. Может быть, кое-кому этого показалось недостаточно, но если ты хоть как-то можешь не дать им втоптать в грязь мою репутацию
Ребус кивнул. Оба смотрели друг другу в глаза, и оба не знали, до конца ли они честны сейчас.
Не только твою репутацию, Билл, сказал Ребус.
Ролстон шагнул к Ребусу, и тот начал опасаться, что объятия неизбежны. Но вместо объятий последовало только похлопывание по плечу.