Впрочем, я еще не сообщила Санчо, что уже всерьез подумываю о небольшом секс-туре в знойную Африку. Мои помощник неисправимый романтик, а я с годами воспитала в себе здоровый цинизм, и Санчо это нередко шокирует.
Нет, в душе-то я тоже нежная, милая, ранимая и кроткая как тот экзотический фрукт, который тает во рту, предварительно исколов неосторожному лакомке все руки. Просто я давно усвоила: самый короткий путь из пункта А в пункт Б это прямая. Так зачем же петлять, запутывая партнера и в процессе плетения словесных кружев забывая о своей собственной цели? «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так чего же время зря терять? Приходите ночью на сеновал!» резонно говаривал обаятельный персонаж Андрея Миронова в «Обыкновенном чуде».
Этот парень Калюка Малика, настоящее имя которого наверняка на сто процентов славянское, без предисловий и церемоний сообщил мне, что я интересую его исключительно как женщина. А я, хоть и не могу считать себя звездой, уже достигла того положения и уровня известности, когда подобное чистосердечное признание радует, как глоток чистой холодной воды в жаркий полдень. Однажды я уже испытала глубокое разочарование, неправильно расценив намерения юноши, который порывисто бросился ко мне на улице как оказалось, за автографом.
Ну, ты не такая уж красавица, чтобы юноши с разбегу заключали тебя в объятия! «утешил» меня тогда Санчо.
Почему это я не такая?! по инерции возмутилась я и сникла.
Санчо снова был прав. Я не такая!
Мужчины редко подходят ко мне с прямыми предложениями интима. Желающих-то хватает, только они подолгу крутятся вокруг да около, беззвучно разевая рты, как вытащенные на берег рыбины, и в девяти случаях из десяти отчаливают, так и не нарушив обет молчания. А тот десятый, который все-таки остается и мужественно озвучивает свои гнусные намерения, обычно оказывается низколобым типом с пониженным чувством опасности и не проходит у меня даже предварительный фейс-контроль.
Вот тут Санчо оказывается гораздо циничнее, чем я: он говорит, что я недостаточно раскрепощенная. А я говорю, что закрепощенной меня тоже не назовешь, ведь я не жду, что меня будут осаждать благородные рыцари!
Я этого давно уже не жду. Да я сама готова взять штурмом любого благородного рыцаря, если только он окажется умным, сильным, жизнерадостным, свободным, дерзким И хотя бы немного более симпатичным, чем Квазимодо!
Я чувствовала себя и в силах, и вправе проявить инициативу.
То есть, так было неделю назад.
А сегодня я ощущала себя и бессильной, и бесправной. И в глазах у меня больно кололо, словно туда попали сухарные крошки.
Слёзы были едкие и радужные, как бензиновая плёнка, поэтому я плохо видела дорогу. Наверное, надо было остановится, присесть на уединенную лавочку под ёлкой погуще и дождаться просветления в очах и в уме, но я боялась, что в комфортных условиях персонального хвойного убежища моментально расклеюсь и расплачусь, а вот этого мне совсем не хотелось.
Мне хотелось подхватить с земли увесистый булыжник и с реактивным ревом запустить его вверх, в небо, с силой, достаточной, чтобы сбить с орбиты некрупный спутник или того из божьих ангелов, который допустил, чтобы я так вляпалась. Руки ему поломать, паршивцу, а также ноги и лук со стрелами
Сама виновата! безжалостно добил меня внутренний голос. Надо было беречься!
Как будто я должна была идти по жизни в бронежилете и каске, дополнительно прикрываясь от летящих в сердце стрел плексигласовым щитом!
И как будто эти стрелы летели в меня так уж часто!
И как будто не отскакивали обычно, как от железобетонной!
Булыжник мне, булыжник! пробормотала я с драматической интонацией Чацкого, который в аналогичных выражениях требовал себе карету.
Мироздание проявило издевательскую предупредительность и с готовностью подогнало искомый булыжник мне под ногу. Я споткнулась, выругалась, потерла щиколотку и вынужденно похромала к ближайшей лавочке.
Уединенной она, увы, не была: какая-то пожилая дама в полотняной панаме восседала там, покойно сложив руки на животе и милостиво взирая на цветущую клумбу сквозь черные очки. Я опустилась на край скамьи, с неприязнью посмотрела на алые георгины редкого сорта «Пылкое сердце» и тяжко вздохнула.
Моего плеча коснулось что-то мягкое. Я вздрогнула и повернула голову: соседка по лавочке расцепила руки и одну из них протянула в мою сторону. Зажатый в пальцах белый платочек придавал сидящей даме карикатурное сходство с фольклорной плясуньей, которую приступом радикулита заклинило в нижнем присяде.
Я с некоторым трудом видно, мозги раскисли от не пролитых слёз сообразила, что платочек любезно предложен именно мне и, помешкав, взяла его:
Спасибо.
Пожалуйста, у пожилой дамы был приятный мягкий голос. Не плачьте, деточка. Он негодяй и не стоит ваших слёз.
Он стоит намного больше! огрызнулась я и яростно потерла глаза батистовой тряпочкой. И вообще! Я вовсе не плачу! Это у меня аллергия.
На негодяев, я полагаю?
Дама усмехнулась тонко, а я криво.
Исключительный талант вляпываться в истории не подвел меня и на этот раз.
От риторического вопроса: «Господи, ну, почему я такая дура?!» я воздержалась только потому, что нельзя же, в самом деле, регулярно приставать к Всевышнему, в которого даже не веришь, с одним и тем же «почему?», как пытливый малыш к глухонемой няньке!
Три дня назад я все-таки купила авиабилеты в столицу Нигерии. На сайте авиакомпании рядом с нужным мне рейсом помаргивала надпись «последний билет», и я решила, что это знак.
Видимо, так оно и было, только я ошиблась в трактовке сигнала: это был запретительный красный свет!
Сегодня загадочный мужчина, свидание с которым я уже считала делом решенным, позвонил мне и сказал, что наша встреча не состоится. К сожалению, в означенные даты его не будет не только в Абудже, но и вообще в Нигерии, и даже в Африке. У него дела!
Я понимаю, светски сказала я, намертво задавив порыв капризно заныть.
Мне было совершенно ясно, что обижаться я могу только на себя.
О, я оценила, как аккуратно он представил неприятную для меня новость: щедро отсыпав мне комплиментов до и после, теплым тоном. Спрятав шокирующее сообщение в лёгкий салонный трёп, как гадюку в букет. Проявив и хорошее воспитание, и такт, и изобретательность, и знание женской психологии Да какие у меня могут быть претензии к такому замечательному мужчине?
Я покачала головой, мысленно отвесила пару вполне заслуженных пощечин самой себе, и смиренно ответила общительной даме:
Он не негодяй.
Неужели?
Бархатный голос побуждал исповедоваться.
Я еще раз вздохнула и призналась:
Он мне очень понравился
Я вас понимаю.
Нет, не понимаете! заспорила я.
Прекрасно понимаю.
Тут до меня дошло, что мы препираемся точь-в-точь как персонажи из старой дурацкой рекламы про чудесное средство от насморка, и я нервно хихикнула.
Вот так-то лучше, одобрила дама.
В самом деле, ты чего раскисла? присоединился к беседе мой внутренний голос. Можно подумать, это была любовь твоей жизни! Можно подумать, у тебя разбилось сердце! Да уж, куда там! Ха!
Нет, разбилась всего лишь моя очередная хрустальная мечта, иронично хмыкнула я и собралась с силами, чтобы встать с лавочки и пойти дальше по своему жизненному пути тернистому и густо усеянному осколками всего разбитого.
Стекло бьется к счастью, уверенно сказала дама.
Она как будто прочитала мои мысли и поняла, что я хочу уходить:
Идите, деточка, идите. Всё будет хорошо!
Да-да, хмуро согласилась я, вздернув на плечо ремень сумки и таким образом приготовившись продолжить свой многотрудный поход в условно светлое будущее. Разумеется, всё будет хорошо, но не у всех