Эштон старательно вырабатывал некое ядро внутренней логики, но пытаться следовать этой логике было все равно что искать смысл в спаме. Я то слушала его речь, то переставала слушать. Сквозь окно увидела человека, направляющегося к дому. Он был одет в коричневую униформу и держал в руках большую картонную коробку. Доставка UPS. Моя модель корабля.
Доставщик остановился в нескольких футах от узкого окошка, и прямоугольник солнечного света, лежавший на полу, исчез, но Эштон продолжал говорить. Я пыталась поймать взгляд курьера, я хотела, чтобы он прочитал ужас у меня на лице.
В моем королевстве, разглагольствовал Эштон, такие преступления, как твое, караются смертью. Если ты хочешь наслаждаться моим богатством, не делая ничего, ты с тем же успехом можешь быть неодушевленным предметом.
Доставщик вообще не увидел ужас на моем лице. Он просто улыбнулся и жестом показал, что принес посылку. Повернул ручку. И дверь просто отворилась. Доставка день в день, deus ex machina[7].
Эштон повернулся на звук, и я пнула его в пах. На краткий момент уловила выражение его лица: не гнев и не ужас, а потрясение потрясение от того, что именно я могла так поступить с ним. Согнувшись пополам, он схватил меня за ступню. Я дернула ногой, вырвалась и выскочила за дверь.
К тому времени как прибыла полиция, озаряя синими проблесковыми маячками синий дом словно решив напоследок добавить синевы, Эштон был мертв. Яд. Цианид. Прощальный красивый жест.
* * *
Снаружи уже вечереет, но подвал освещен ярко, словно сцена. Голова Бернис склонена вперед, плечи поникли.
Уилл по-прежнему кивает, всегда кивает, словно болванчик, не знающий покоя. Рот Эшли широко раскрыт, словно отверстие водостока.
Мне очень жаль, шепчет Рэйна.
«Доставка день в день, deus ex machina». Бернис нравилась эта фраза, которую она проговаривала по ночам под одеялом, репетируя свою речь. Эти слова казались эффектными до тех пор, пока она не произнесла их вслух и они неожиданно прозвучали нелепо. Может быть, сама фраза и была умной, но вот Бернис умной себя совсем не чувствует.
Она полагала, что к тому времени, когда завершит свой рассказ, с ее души свалится тяжесть. Но ошиблась.
Это ужасно грустная история, говорит Эшли, грустно кривя губы. Честно говоря, я даже не предполагала, что он едва не убил и тебя тоже.
Да ладно, хмыкает Руби с преувеличенно выразительным вздохом.
По статьям в СМИ такого не поймешь, парирует Эшли. В основном там писали что-то типа «Особняк миллиардера Синей Бороды место убийства!» Или вроде того.
И слово «убийство» тебе ни на что не намекнуло? спрашивает Руби. Эшли хмурится.
То, что писали в новостях, было полной бессмыслицей, говорит Бернис. Они полагали, что я недостаточно привлекательна, чтобы встречаться с ним, так что я, должно быть, помогала ему но как? Заманивала женщин? Обеспечивала прикрытие? Даже полиция не пришла ни к какому выводу. Они прекратили допрашивать меня уже давно. Она делает паузу. Знаете, когда люди узнают меня, то переходят на другую сторону улицы. Не из страха. Просто из отвращения. Без него я не представляю собой ничего, даже угрозы.
Уильям постукивает пальцами по колену, размышляя.
Ты проделала очень хорошую работу, рассказывая нам свою историю, говорит он. Для меня это прозвучало так, словно ты могла бы рассказать ее где угодно; однако ты отказалась от публичных интервью. Я пытаюсь понять почему.
Как будто интервью помогут разгрести эту хрень, бормочет Руби.
Мне это казалось неправильным, отвечает Бернис. Те мертвые женщины не могут дать интервью. Они ничего не могут сказать.
А разве они не были типа как просто стриптизершами и охотницами за богатством? интересуется Эшли. Я имею в виду, без обид.
Эшли, мягко произносит Рэйна, они мертвы.
Эшли скрещивает руки на груди.
Сначала меня стыдят за то, что я не читаю новости, фыркает она, теперь меня стыдят за то, что я их читаю.
Чего я добьюсь, если сяду и расскажу свою историю? спрашивает Бернис. Почему я должна выкладывать ее перед слушателями? Я имею в виду даже здесь. Почему я должна сидеть здесь и рассказывать это все вам? Из глаз ее текут слезы. Она смотрит на свои руки и трет указательным пальцем о большой.
Рэйна достает из своей сумочки упаковку бумажных платочков.
Потому что ты все еще жива, говорит Уилл.
Я вполне могла бы стать одной из них, возражает Бернис. Она достает платочек и мнет его в кулаке.
Уилл чешет плечо.
Я вот думаю Неожиданно он встает, вытаскивает два стула в середину круга, устанавливая их один напротив другого. Небольшая ролевая игра.
Руби стонет. Гретель хмурится. Уилл объясняет, что Бернис должна сесть на один из стульев и выбрать из группы кого-то, кто займет второй, чтобы та сыграла роль одной из погибших женщин.
Я не уверена, что это хорошая идея, отвечает Бернис.
Выбирать тебе, конечно, Уилл кивает.
Она колеблется, смотрит, как тот снимает со своих брюк катышек ворса и бросает его на пол.
Да, говорит она. Хорошо.
Уилл улыбается.
Она занимает свое место на одном стуле и ко всеобщему удивлению выбирает Эшли, чтобы та села на второй.
Эшли сияет и заявляет:
Я в этом чертовски хороша. По сути, это как групповое свидание. Она показательно растекается по стулу напротив Бернис, откинув голову назад и закрыв глаза.
Рэйна смотрит на Уилла, который ходит по кругу.
Ты уверен, что она должна сидеть вот так? спрашивает она у него.
Давай просто посмотрим, как пойдут дела. Бернис, что бы ты ей сказала?
Полагаю, я сказала бы, что мне жаль, отвечает Бернис.
Скажи это.
Мне очень жаль, произносит Бернис. Эшли поднимает голову.
Ну да, мне тоже, отзывается она. Потому что я умерла.
Ты хочешь поговорить о том, как ты умерла? спрашивает Бернис.
От ножа, от молотка или от чего-нибудь еще? предполагает Эшли.
Какой от этого толк? спрашивает Гретель.
Думаю, это проработка личных связей, говорит Руби.
Ты умерла легко, произносит Бернис. Тебя просто сразу задушили.
Легко? переспрашивает Эшли. Это тебе легко говорить, потому что ты жива. Они вообще нашли части моего тела? Разве меня не разрубили на куски, а потом похоронили во дворе или вроде того?
Эшли, вмешивается Рэйна, ты действительно думаешь, что женщины, которых убил Эштон, злились бы на Бернис за то, что она выжила?
Я бы злилась, отвечает Эшли. Ее спасло что? покупка через интернет. Если я умерла, то больше ничего не смогу купить в интернете.
Почему ты спрашиваешь о том, как она умерла, Бернис? интересуется Уилл.
Потому что это все, о чем они хотят говорить.
Кто хочет говорить об этом?
Мертвые.
Что ты имеешь в виду?
Призраки? шепчет Эшли.
Бернис трет затылок, потом касается мягкой, теплой точки под ухом, возле угла челюсти. Слегка приоткрывает рот, чувствуя, как движется ее челюстной сустав. Все части ее тела по-прежнему на месте, по-прежнему работают слаженно, по-прежнему составляют живое человеческое тело.
Они говорят со мной, поясняет она. Они в его мебели. Они в его вещах.
Взгляд Уилла проясняется.
Мертвые женщины говорят с тобой? спрашивает он. Как?
Не знаю. Словами в некотором роде. Чем-то средним между словами и мыслями. Они у меня дома. Они не дают мне спать.
С этого и надо было начинать, правда, ворчит Руби.
О чем они говорят? спрашивает Уилл.
О, о многом, отвечает Бернис. Или, точнее, ни о чем.
Расскажи нам, просит Уилл.
Вы думаете, что я сумасшедшая.
Лично я не вправе называть кого-то сумасшедшим, возражает Гретель. Рэйна кивает в знак согласия.
Выкладывай, говорит Эшли.
* * *
Несколько дней спустя я, ощущая себя усталой и невыспавшейся, проснулась в своей старой комнате в доме матери. Моя голова лежала в изножье кровати, под таким углом, чтобы ее обвевал сырой ветер с моря. Мгновение покоя а потом я услышала стрекот вертолета, висящего в небе, и звук работающих на холостом ходу двигателей стадо съемочных фургонов выстроилось вдоль всей улицы. Я открыла глаза, и в поле моего зрения оказался угол особняка: синий на синем, нереальный, словно коллаж.