Приказом Министра Обороны СССР майору Верзилову, как участнику войны, было присвоено звание «подполковник», на один ранг выше занимаемой должности, но майор отказался надеть подполковничьи погоны.
Я еще не навел должный порядок в гарнизоне, сказал он командиру дивизии, надену погоны подполковника, когда наведу порядок.
И начал исполнять свои служебные обязанности с еще большим рвением, меры воздействия на нарушителей дисциплины стали еще более строгими. Гауптвахты солдаты и сержанты боялись как огня. Только через год майор Верзилов надел погоны подполковника, видимо посчитав, что нужный порядок в гарнизоне наведен.
Еще через год на квартиру к подполковнику Верзилову приехала группа солдат-строителей. Дома была только жена, комендант, на рейсовом автобусе, уехал в Пермь по личным делам. Ей строители и сообщили, что у них дембельский аккорд, подполковник приказал им за один день перестелить пол в большой комнате. На ее возражения, что он ей ничего не говорил, ее успокоили, к его приезду они все закончат. За дело взялись очень дружно, быстро перетащили всю мебель в маленькую комнату, быстро сняли старые доски и лаги. Сделали все буквально за пару часов, обещали так же быстро и новый пол настелить. Погрузили весь старый хлам в грузовик и уехали, пообещав после обеда привезти новые доски и лаги. Больше они не приехали, так как после обеда они уехали домой на дембель. Это была их маленькая месть коменданту гарнизона за порядки на гауптвахте. Восстанавливать пол коменданту пришлось за свой счет.
Через некоторое время подполковник Верзилов тихо и незаметно уволился в запас. Несмотря на все кажущиеся странности, комендант был честным и добросовестным офицером, который искренне верил в справедливость того, что делал.
С начальником тыла я долгое время вообще не сталкивался. Впервые я побывал в его кабинете, когда он проводил инструктаж комиссии по проверке продовольственной службы дивизии, в которую был назначен и я. Проверка прошла нормально, существенных нарушений выявлено не было, вскрыто было только странное списание двух с половиной тонн рыбы. В акте на списание было записано, что эта рыба протухла, в головах завелись черви, поэтому ее списали и скормили свиньям на подсобном хозяйстве. Чтобы сравнить вес полученной и списанной рыбы подняли накладную, в которой было записано: «рыба без голов». Вот такой небольшой казус. О результатах проверки доложили полковнику Бикусу, и все об этом забыли. Второй раз я попал в его кабинет уже будучи старшим лейтенантом, начальником отделения регламентных работ и параметрического контроля, пытаясь решить вопрос нормального питания своих солдат и сержантов. А перед этим в пермской газете появился фельетон «Иван на вертолете», в котором описывался подвиг одного высокопоставленного полковника, который, будучи вооруженным только одним автоматом, с вертолета охотился на целое стадо лосей, и, благодаря своим высоким профессиональным навыкам, легко с ними справился. Наши вертолетчики сказали, что этот фельетон про Бикуса, это он с вертолета на лосей охотился.
Наше отделение занималось проведением регламентов и устранением неисправностей на средствах связи во всех полках дивизии. Почти каждый день один или два расчета выезжали на устранение неисправностей, обычно выезжали после завтрака и возвращались к ужину, а обедали в том полку, в который выезжали. В полках кормили не только солдат, но и нас, офицеров. Потом вышел приказ Министра Обороны, запрещающий кормить тех, которые не стоят на довольствии в данной части, и в полках нас кормить перестали. Сначала я пытался брать с собой чай и бутерброды на ту группы, с которой выезжал, обычно это водитель и два специалиста, но скоро понял, что мой семейный бюджет такие расходы не потянет. Поскольку устранение неисправностей, это работа всегда не плановая, то планово поставить на довольствие нужное количество солдат в нужный полк было невозможно. В результате введения в действие этого приказа, мои солдаты и сержанты в обед оставались голодными, некоторые были голодными каждый день. Терпеть такое я не мог, и обратился к своему непосредственному начальнику майору Транину, но тот не знал, что делать в этой ситуации. Я попросил разрешения обратиться с этим вопросом к полковнику Бикусу. И вот я опять в кабинете начальника тыла дивизии. Полковник тоже сказал, что он не может нарушать приказ Министра Обороны и никакого выхода их создавшейся ситуации не видит. Я попросил выдавать нам на выезды так называемый дополнительный паек, состоящий обычно из буханки хлеба и куска сала, но и на это получил отказ, ведь выдавать нужно будет каждый день и не одному расчету, это слишком большой расход. Тогда я предложил на выезжающих в столовой продукты в котел на обед не закладывать, а вместо них выдавать нам сухой паек. Предложение также не прошло, снимать солдат с довольствия можно только на сутки, только на обед нельзя, но если снимать на сутки, то некоторые из моих солдат вообще без горячей пищи останутся. Полковник Бикус меня понимал, и всячески сочувствовал, но помочь ничем не мог, ну не мог же он нарушить приказ Министра Обороны.
Бедным моим солдатам пришлось мучиться без обедов еще с полгода. Иногда мне удавалось уговорить командира дежурных сил полка покормить моих солдат хотя бы первым, но чаще приходилось делиться с ними своими бутербродами и чаем. Однажды у нас в дивизии проводил партийную конференцию Член военного совета армии генерал Зеленов, и я присутствовал на этой конференции как секретарь партийной организации. Я решил воспользоваться своим правом обращаться в вышестоящие партийные органы без разрешения на то командира, в отличие от обращения к вышестоящим командирам, к которым я мог обратиться только с разрешения командира. После конференции я подошел к генералу, попросил у него помощи, каким-либо образом решить вопрос, чтобы моих солдат в обед кормили на выездах. Присутствующий при разговоре наш начальник политотдела начал наступать мне на ногу, намекая, чтобы я замолчал.
Он хотел сказать, что это офицеров не кормят на выездах, солдат у нас всегда кормят, пытался он увести разговор в сторону.
Да нет, товарищ генерал, возразил я, на выезды я беру с собой чай с бутербродами, и мне этого достаточно. Не кормят именно моих солдат, и они каждый день в обед остаются голодными.
Ну если речь идет о солдатах, то это полное безобразие, сказал генерал начальнику политотдела, немедленно найдите выход из этой ситуации и мне доложите.
Выход нашли уже на следующий день. Майор Транин стал каждый день снимать с довольствия четыре человека, и на них получать сухой паек. Эти сухие пайки и стали выдавать солдатам на выезды. Оказалось, что в подразделении, где питается 120 человек, можно запросто прокормить еще четверых, не стоящих на довольствии.
А тем временем полковнику Бикусу пришло время увольняться в запас, в честь этого события на плацу была построена вся дивизия. Все было очень торжественно, вынесли боевое знамя дивизии, полковник встал на колено и, прощаясь со знаменем, поцеловал его, потом попрощался и со всем личным составом. К отъезду он готовился тщательно. С контейнерами он не стал заморачиваться, на шестой площадке он загрузил два крытых железнодорожных вагона. В основном там были стройматериалы, личные вещи из квартиры и некоторые дефицитные вещи из военторга, типа ковров. Когда командиру дивизии, генералу Друкареву, доложили об этих двух вагонах, он сначала не поверил, и поехал на шестую площадку, чтобы самому в этом убедиться. Осмотрев груз, приказал выгрузить две двухсот литровые бочки спирта не положено по мерам пожарной безопасности. На все остальное махнул рукой.