Оно ему все боком вылезет, сказал он с досадой.
И полковник Бикус уехал, куда-то под Харьков.
Через пару лет мы с женой встретили его в Харькове, странным для меня было то, что он не только узнал меня, но даже фамилию помнил, видно сильно я тогда достал его с вопросом обедов для солдат. Он поинтересовался делами в дивизии и моими лично, сказал, что у него тоже все хорошо, имеет трехкомнатную квартиру в Харькове.
А еще через пару лет, в дивизии прошел слух, что полковника Бикуса посадили, дали семь лет с конфискацией имущества. Говорили, что он под Харьковом купил себе дачу за 75 тысяч рублей, и этой покупкой заинтересовалось КГБ, где подсчитали, что честным трудом они с женой даже за две жизни не смогли бы скопить такую сумму, в итоге семь лет за воровство в крупных размерах, от более строгого наказания полковника спасло только то, что он был ветераном войны. Генерал Друкарев оказался прав, все наворованное вылезло ему боком.
Идентичные разъемы
Я, со своим расчетом, проводил очередной регламент на командном пункте четвертого полка. На второй день регламента случилось одно неприятное событие нарушение мер безопасности, которое могло привести к гибели двух солдат. Радиоприемники тогда были еще ламповые, и, для обеспечения заданных для них параметров, во время регламента нужно было контролировать параметры всех радиоламп, что мы и делали с помощью прибора Л1-3. Два солдата, одним из которых был очень опытный старослужащий солдат Янышев, с этим прибором расположились на небольшом деревянном помосте, который располагался в коридоре, между труб сантехнических систем, перед входом в главный зал. Поскольку прибор также был ламповым и сильно грелся, нужно было во время работы открывать для проветривания две боковые крышки, что они и сделали. А вот с заземлением прибора они схалтурили, штатного провода заземления по длине не хватило, нужно было с помощью болта с гайкой соединить два таких провода заземления, но они пошли по пути наименьшего сопротивления и заземлили прибор двумя кроссировочными проводами небольшого диаметра. Во время работы с прибором, в нем произошел пробой напряжения 220 В на корпус прибора. Такой пробой произошел единственный раз в моей практике, хотя теоретически, о возможности такого пробоя я знал. Кроссировочные провода, приспособленные для заземления, сгорели моментально, одна из открытых боковых крышек, которая касалась трубы, к ней приварилась, после чего выбило автомат защиты и свет в коридоре погас. Нас всех спасла, меня от тюрьмы, а солдат от поражения током, эта, приварившаяся к трубе, крышка, которую потом пришлось отпиливать от трубы ножовкой.
Еще меня, во время этого регламента, напрягало то, что вместо моего штатного специалиста по ЗАС сержанта Зуева, который находился в краткосрочном отпуске, на регламенте был специалист из другого расчета, сержант Филиппов, моральные устои которого были мне неизвестны. Все дело в том, что, для промывки контактов аппаратуры, я выдавал своим подчиненным спирт. Его расходование теми, кто работал в главном зале, я мог контролировать, а вот расходование спирта специалистом ЗАС, который, кстати получал его больше всех вместе взятых, по 200 г на каждый комплект аппаратуры, контролировать я не мог, во-первых, он работал в соседнем с командным пунктом сооружении, а во-вторых, у меня не было допуска к этой аппаратуре, и я вообще не мог контролировать работу специалистов ЗАС. Я опасался, чтобы Филиппов не хлебнул во время работы этого спирта, и, в пьяном виде, куда ни будь не влез под напряжение. Раньше я уже обращался к старшему помощнику начальника связи дивизии по ЗАС майору Семенову с просьбой разрешить мне контролировать работу специалистов ЗАС, но он мне в этом отказал, не положено. Он их сам лично инструктирует, поэтому я могу не волноваться, все будет нормально, сказал он мне.
Но не зря говорится, что беда одна не приходит, в последний день регламента сгорел второй комплект аппаратуры ЗАС. Как мне объяснил Филиппов, он перепутал разъемы. Как позже выяснилось, эта аппаратура запитывалась от двух напряжений: 220 В, и 24 В. Два абсолютно одинаковых разъема располагались, рядом. Филиппов отстыковал их оба сразу, и промыл спиртом, чего вообще не нужно было делать, разъемы силовых кабелей спиртом никогда не промывали, тем более под напряжением, как он сделал, могло ведь и убить. Вот и личный инструктаж майора Семенова. После того, как разъемы высохли, Филиппов их пристыковал обратно, но при этом перепутал, напряжение 220 В попало туда, где должно было быть 24 В, в итоге, после включения аппаратуры, с нее пошел дым. Налицо было нарушение конструктивных требований к аппаратуре, допущенное еще на этапе ее проектирования, ведь запрещено ставить рядом идентичные разъемы, при перепутывании которых может случиться авария или выход аппаратуры со строя. Но нам от этого было не легче, аппаратуру нужно было ремонтировать.
На следующий день мы с Филипповым поехали в полк ремонтировать аппаратуру. Поскольку у меня не было допуска к аппаратуре ЗАС, то Филиппов, вместе с таким же специалистом из полка, пытались ее отремонтировать, а я весь день просидел в главном зале командного пункта, разговаривая со старым, как мне тогда казалось, подполковником, командиром дежурных сил полка, который поведал мне по секрету одну жуткую историю, которая случилась в ракетных войсках лет пять назад, как раз из-за подобного конструкторского нарушения. Но об этом чуть позже, а сейчас о ремонте. В первый день, два крупных специалиста по ЗАС, найти неисправность не смогли, о чем вечером и было доложено майору Семенову. Было понятно, что сами эти специалисты ничего не найдут, я предложил майору Семенову оформить на меня допуск к этой аппаратуре. Два дня мы никуда не ездили, а в понедельник Семенов вручил мне небольшой лист бумаги за подписью начальника штаба дивизии, на котором было написано, что я имею право входа в спецаппаратные ЗАС всех полков дивизии для ремонта аппаратуры и контроля за проведением регламента. Мы с Филипповым приступили к ремонту, прежде всего мне нужно было изучить эту аппаратуру, так как раньше я ее в глаза не видел, поэтому первый день ушел на ее изучение, и еще пять дней на ее ремонт. В итоге мы заменили порядка пятнадцати сгоревших модулей, находили один, заменяли на исправный, потом искали следующий и опять заменяли. Причем, аппаратура оказалась устаревшей конструкции, модули не вставлялись в разъем, как в современной аппаратуре, а запаивались, причем, на каждом модуле было около сорока контактов, которые сначала нужно было распаять, а потом запаять на новый модуль. Поэтому, я искал неисправные модули, а Филиппов их перепаивал, вот так неделю и провозились, пока устраняли эту неисправность.
История, рассказанная старым подполковником
Пять лет назад в дивизии случилось ЧП, в одном из полков, во время регламента, запустились двигатели ракеты, и она, на остатках топлива, вышла из шахтной пусковой установки, поднялась метров на сто, завалилась на бок и упала возле ограждения пусковой установки. Головная часть ракеты перед регламентом была отстыкована, а топливо слито, слава богу никто не пострадал. ЧП случилось во время обеденного перерыва, поэтому в оголовке шахты никого не было, кроме одного сержанта, который случайно там задержался.
Для разбора ЧП в дивизию выехал сам Главнокомандующий РВСН маршал Советского Союза, Николай Иванович Крылов. Все командование дивизии на вертолете вылетело его встречать в аэропорт города Перми, но затянули с согласованием посадки вертолета в аэропорту, поэтому вылетели с небольшим опозданием. Приземлившись в аэропорту Перми, и видя, что его никто не встречает, маршал Крылов попросил машину у начальника аэропорта, и на его волге поехал в дивизию. На въездном КПП находились только два солдата-контролера, один из них уже спал, а второй был очень бдительным, но плохо говорил на русском. Он попросил маршала показать ему пропуск, которого у маршала естественно не было, и солдат маршала не пропустил.