Хорошо, клянусь. Говори, в чем секрет.
* * *
Орудием труда крючочникам служил трехзубый крюк, ввинченный в палку от метлы. Им они шуровали в мусорных кучах, отделяя от объедков ценные, по их мнению, вещи: обрывки тканей, обглоданные кости, бутылки и железки. Найденное тряпичники складывали в холщовые мешки, что висели у них за плечами, и вечером, вернувшись домой, сортировали их по кучкам, чтобы затем сбыть скупщику. Тот же, собрав хлам от полусотни крючочников, продавал его на переработку: ткани шли на производство бумаги, кости на изготовление клея, металлы в переплавку, бутылки возвращались в трактир.
Но иногда в кучах мусора крючочникам попадались более ценные вещи: изношенный костюм или платье, которое можно было перелицевать, их сбывали портным, стоптанные до дыр сапоги или туфли продавали сапожникам. А вот потерянные из-за прогнившей веревки нательные крестики крючочники относили ювелирам или ростовщикам.
Как раз накануне, в субботу 16 августа 1873 года, десятилетний Кешка, сын Фроськи-крючочницы, нашел в одном из дворов Свечного переулка золотой крестик.
Сдадим Александру Иванычу, сходу решила его мать. Полтинник за него точно даст.
А конфект мне за крестик купишь? уточнил Кешка, как и все ребятишки обожавший сладкое.
Ещё чего? За угол ещё не плочено
Кешка с мамкой снимали для жилья угол в комнате портного Иванова.
Тогда требуй с ростовщика не полтинник, а рупь
Не даст. Ни в жизнь не даст.
Он-то даст. Только ты обмануть меня хочешь и второй полтинник пропить, догадался Кешка и решительно заявил: Вместе к Иванычу пойдем.
И какие только причины ни придумывала Фроська, чтобы сынок остался дома, Кешка всё равно увязался за ней. Если бы дворник стоял, как и положено, на улице, через парадную дверь он бы крючочников не пустил, заставил бы их по черной лестнице подыматься. Но Прокопий сидел в трактире, и Фроська с Кешкой спокойно зашли в парадную и поднялись на второй этаж. Квартира ростовщика была не заперта. Они приоткрыли дверь и вошли. Из бывшей столовой до них донеслись голоса:
Хорошо, клянусь. Говори, в чем секрет.
Помнишь на обеих миниатюрах березу
Как не помнить
Так вот, листики на её ветках это шифр
И тут Кешка внезапно чихнул.
Кто там? громко спросил ростовщик.
Мы это, Ефросинья с Иннокентием, подобострастно ответила крючочница. Но ежели заняты
Беги в полицию. Скажи, грабителя пой
Договорить ростовщик не успел Дерзкий метнул в него кинжал, который попал точно в горло. Выстрелить в ответ он не сумел руки разжались, револьвер из них выпал, и ростовщик с грохотом повалился на пол. А преступник, подхватив мешок с деньгами, ринулся на кухню, в два прыжка очутился у двери на черную лестницу, быстро скинул крюк, на который та была закрыта, и был таков
* * *
Ни Фроська, ни Кешка в полицию не побежали. Услышав сперва грохот, а потом убегающий топот, они, выставив вперед, словно ружья, крюки, осторожно прошли по коридору в квартиру.
Нет, они не считали себя бесстрашными героями, которые, презрев опасность, кинулись на помощь ростовщику. Расчеты у них были свои: грабители, судя по топоту, уже сбежали, а Чванов, похоже, убит или ранен. Вдруг разбойники не всё успели украсть? Вдруг и Фроське с Кешкой что-то перепадёт?
Господи! перекрестилась крючочница, увидев лежавшего на полу ростовщика, вокруг которого растекалась лужицей кровь.
Что? Сдох? уточнил Кешка.
Дохнут кошки с собаками Люди Богу душу отдают
Он уже отдал душу?
Фроська осторожно потрогала крюком тело ростовщика.
Кажись, да. Сходи-ка парадную дверь на цепочку запри. А я пока
Фроська размахнулась палкой и ударила крюком по одной из витрин.
Нас же в тюрьму посадят! испугался Кешка.
А кто на нас подумает? Никто и не видал, как мы в дом зашли.
Фроська сняла заплечный мешок и стала запихивать в него заклады. Кешка сбегал к двери и закрыл её.
Дай-ка свой горбовик, велела ему мать, когда он вернулся в столовую.
Кешка стянул заплечный мешок и кинул ей, не сводя глаз с Александра Ивановича он вдруг заметил, что положение правой руки ростовщика изменилось: когда они только зашли, она была выпрямлена, а теперь согнута.
Кажись, жив, испуганно пробормотал Кешка.
Когда кажется, крестись
Кто тут? прошептал ростовщик.
Ой! И вправду жив! Что ж теперь будет? испугалась крючочница.
Фроська, ты? прохрипел Чванов.
Да.
Подойди.
Крючочница с опаской приблизилась.
Сыну передай медальоны листики на березе шифр Поняла? произнес умирающий.
Шифер на березе, чего тут непонятного?
Передай, Толька за ними закончить ростовщик не смог. Правая его рука снова разогнулась, и он затих навсегда.
Теперь точно Богу душу отдал, перекрестился Кешка.
Ну что встал как вкопанный? закричала Фроська, уже успевшая разбить и обчистить все витрины. Оглядись, что бы ещё прихватить.
Кешка, схватив венский стул, подбежал к киоту.
В каждом доме, где жили православные, имелась полка с иконами, которая называлась киотом.
А ты у меня голова! похвалила Кешку мать. Оклады-то на иконах какие богатые. Дай-ка их сюда.
Забравшись на стул, Кешка стал подавать иконы, а Фроська складывать в мешок.
Ты там ещё пошуруй. За иконами часто самое ценное прячут, велела мать.
Он послушался и действительно обнаружил в глубине киота нечто круглое на цепочке. Нажав на кнопку медальона, он открыл его и в свете неугасимой лампады, горевшей на киоте, увидел вложенную в него картинку, а на ней офицера, а за ним березу, на ветках которой желтели листочки.
«Медальон листочки шифер», пронеслись в голове последние слова Чванова.
Ну что там? спросила Фроська.
Вроде ничего, соврал Кешка.
Тогда слезай. Тикать отсюда пора.
Кешка спрыгнул со стула, незаметно для Фроськи сунув медальон в карман штанов.
Всё, пошли, сказала Фроська. Не дай Бог кухарка с рынка вернется
Кухарку Чванова, ту самую в аленьком платке, крючочники встретили по дороге сюда остановившись возле Кузнечного рынка, она точила лясы с товаркой.
Опять через парадный пойдем? вопросил Кешка.
Нет, через черный. Вдруг дворник на пост вернулся?
Черные лестницы имелись в каждом доходном доме по их облупленным грязным ступенькам дворники поднимали в квартиры дрова и воду, а обратно уносили мусор и пищевые отходы. Также по черным лестницам ходила прислуга лакеи, горничные, кухарки и обслуга полотёры, трубочисты, прачки, разносчики.
На черной лестнице крючочники ни с кем не столкнулись, двор был пуст. Чтобы не попасться на глаза Прокопию, через подворотню не пошли. А поплутав между дровяными сараями, выбрались «сквозняками» (проходными дворами) на соседнюю Николаевскую улицу и по ней уже направились к Лиговскому каналу.
* * *
Дерзкий, попетляв на всякий случай по соседним улицам, снова зашел в трактир. За столик садиться не стал. Встретившись глазами с Оськой, сделал ему знак, мол, пора отчаливать.
Счётик нам извольте, крикнул Хвастун половому.
Что, уже уходим? удивился сильно захмелевший Прокопий.
Да, брат, мне пора. Дела у меня ещё
Хороший ты человек, Оська, сказал, поднимаясь со скамьи, дворник.
Хвастун быстро рассчитался и, простившись с новым приятелем, выскочил из трактира вслед за Дерзким. Друг за другом, будто и не знакомы, они дошли до Свечного переулка. На перекрестке Дерзкий остановился, пропуская экипаж, и когда Оська поравнялся с ним, быстро сунул ему в руку целковый.
Что, уже и сбыть успел? удивился Хвастун, разглядев рубль. А почему так мало? Мы же договаривались
Всё обещанное ты получишь. И даже больше. Экипаж проехал, и оборванцы двинулись дальше по Коломенской. Но придется залезть в квартиру ещё раз. Не всё оттуда выгреб. Помешали
Кто?
Клиенты ростовщика. Явились в самый неподходящий момент. Пришлось ретироваться.