Коней можно за домом, к изгороди привязать, кивнул головой Сидор, и вытащив из петли деревянную чурку, гостеприимно распахнул дверь, милости прошу!
Пока бойцы раскладывали вещи, он быстро заправил три керосиновые лампы и, смахнув с длинного стола засохшую рыбью чешую, начал собирать ужин.
Когда все расселись, в темноте вдруг сверкнули два зелёных огонька, и к столу тихо приблизилась чёрная кошка. Она огляделась, грациозно прогнувшись, пошкрябала когтями валявшийся на земле деревянный чурбачок и подошла к Сабельникову, который аккуратными ломтиками нарезал сало.
Объявилась? А я думаю, где ты есть? засмеялся Сидор и пояснил: Это Мотя, сама с хутора сюда пришла. У меня на стане уже третий год живёт. Умнейшее животное, скажу я вам! Ну, все понимает, прям человек, только что не говорит!
Мотя внимательно обнюхала бывшего моряка и неожиданно, вспрыгнув к нему на колени, удовлетворенно заурчала, сощурив глаза. Сергей положив нож, потрепал её за ухом и протянул кусочек сала, очистив его от соли. Благодарно муркнув, Мотя взяла розовое, с мясными прожилками угощенье, спрыгнула и, не отходя от ног, стала рвать его острыми зубами, благодарно поглядывая на Сабельникова.
Ну всё, вас выбрала, сказал Сидор, ночью с вами спать будет, вы уж её не гоните, он достал бутыль с самогоном и вопросительно взглянул на Лавра.
По три стопки выпьем, но не больше, ответил Лавр на немой вопрос, решив не обижать хозяина.
Это правильно, по христианскому обычаю, удовлетворенно произнёс Сидор, все люди взрослые, меру знают.
Первый тост выпили за хозяина, второй за победу мировой революции. Когда все закусили, Лавр сказал: Наливайте третью и потом о деле поговорим. Кто скажет?
Я скажу, Сабельников, поглаживая уютно свернувшуюся калачиком Мотю, поднял кружку, давайте выпьем за то, чтобы кошка была кошкой, собака собакой, а люди оставались людьми!
***
Лавр никак не решался начать совещание при постороннем. «Можно ли ему доверять?» напряжённо думал он, понимая, что пауза затягивается. Неожиданно на помощь пришёл сапёр: Вы, Лавр Павлович, за Сидора не волнуйтесь. Он ещё в 17-м в партию вступил, и членом солдатского комитета был, а в 19-м, в артиллерийской бригаде под Петроградом против Юденича воевал, даже один танк самолично подбил!
Да, я в общем то и не волновался, ответил Лавр, и про себя подумал «Чего от него таиться, если он знает где лагерь».
Закурив папиросу, он развернул карту: До Роговской около пятидесяти верст, а до Гривенской десять. Завтра в 7.00 выдвинемся двумя отрядами. Первым отрядом командует Сабельников, вторым я. Сергей Анатольевич, ваша задача установить численность противника. Дождаться темноты и постараться вывести из строя полевую артиллерию и технику, если таковая имеется. Моя группа направится в район Роговской. Задачи те же, но основная это предотвратить подвоз боеприпасов.
А как вы до Роговской двигаться собираетесь, верхами? спросил Сидор.
Да, через Могукоровку.
Вам лучше сразу на Греки идти, покачал головой Сидор, почти девять вёрст срежете.
Лавр взглянул на карту: Так и поступим.
Сабельников повернулся к Сидору: Скажи, мы сможем телегу найти и товаром каким-нибудь загрузить?
Кавуны пойдут? Их в этом году хоть косой коси, мне дружок четыре возка на рыбу сменял.
И мы так сделаем! Завтра с утра нагрузи телегу и жди нас на въезде в хутор. Если остановят, скажем, что идём из Поповической
23
Пойдёт, кивнул Лавр, а мы через Греки, на Роговскую направимся.
Из варяг в греки, улыбнулся милиционер, который был немного постарше.
Единственное, что меня беспокоит, задумчиво сказал Ермаков, как с нашей группе с конями быть? На них мы в станицу не сунемся.
У меня дядька из Роговской, сказал один из бойцов, живёт на крайней улице, как раз с той стороны, откуда заходить будем. У него большое подворье, там коней и оружие можно спрятать.
Не боишься за дядьку? спросил кавалерист, если беляки узнают, враз к стенке поставят.
Боюсь, конечно, вздохнул милиционер, а что делать?
Лавр вспомнил, что его зовут Трофим и произнёс: надо риск свести до минимума, за пару-тройку вёрст где-нибудь спрячемся. Ты сам сходишь на разведку, а потом и мы выдвинемся, он внимательно всех оглядел и добавил: Товарищи милиционеры, одной из основных задач, поставленных Реввоенсоветом, это выявление предателей и сочувствующих белому движению. Любой из них может нанести огромный вред. Поэтому прошу помнить, что каждый из вас полномочный представитель Советской власти, действующий в тылу врага по законам военного времени.
***
По узким улицам станичной окраины ветер гнал пыль и обрывки мусора. Кое-где не торопясь, важно прохаживались гуси, которых хозяйки загоняли во дворы.
Что птицу домой гонишь, чай, не вечер ещё, пусть травку пощиплют, весело сказал Сабельников молодой женщине.
Нехай во дворе щиплет, а то в солдатский котёл попадёт, ответила женщина, внимательно разглядывая повозку, а вы откудова будете, я бачу не наши вы?
Из Поповической мы, приехали кавуны на рыбу менять, Сабельников, взял арбуз, постучал по нему пальцем и протянул женщине, угощайся, ты первая на дороге попалась, хорошо, хоть не с пустым ведром.
Да я не глазливая, улыбнулась женщина, с удовольствием принимая подарок.
Если есть у тебя рыба, можем сменять.
Рыба то есть, только как вы её везти собираетесь по такой жаре? хитро прищурилась она, постреливая глазами в сторону кавалериста, который был помоложе остальных и явно ей приглянулся.
Парень рассмеялся: Да кто ж за свежую разговор ведёт! Нам, душа моя, сухая нужна! Копчёную тоже возьмём, этот товар в Екатеринодаре в трактирах и пивных с руками отрывают, и пригладив чуб, добавил, меня Егором зовут, а вас как величать?
Глафира, смуглые щёки слегка порозовели, но она, не отведя глаз, добавила, заходите, хоть чаю попейте с дороги.
Они загнали телегу во двор и сели на лавочке под большим раскидистым орехом.
В хате душно, и прибраться не успела, извиняющимся тоном сказала Глафира, ставя на стол горячий самовар.
Из-за угла тяжело передвигая лапы, вышел чёрный, с рыжими подпалинами, весь в репейниках старый пёс. Он полакал воды, подошёл к гостям и внимательно всех осмотрев, лег около Сабельникова, который обмакнув в варенье кусочек хлеба, протянул псу и потрепал его за ухом.
Глянь, Анатольич, и пёс тебя признал! весело воскликнул артиллерист, и вчера на ночёвке к тебе кошак приблудился!
Хунхуз хороших людей за версту чует, улыбнулась Глафира, старый уже. После японской муж его кутёнком приволок.
А муж? вопросительно взглянул на неё Егор.
Живой у меня муж, улыбнулась женщина, пошёл до брата, кабанчика забивать.
По такой жаре? удивился Егор.
А что, лучше чтоб солдаты забрали? спросила в ответ Глафира.
Откуда они взялись? сделав удивлённое лицо, спросил Сабельников.
Вы хлопцы чи шо
24
Так он же в Ахтарях высадился! Мы поэтому на Гривенскую и пошли, чтоб с ними не столкнуться.
Вот и пришли! У нас генерал какой-то стоит. Фамилия у него не русская, двойная какая-то. Пушки у него, кони, вздохнула она, только жить начали спокойно, так на тебе! Опять война! Только два дня стоят, уже у половины станицы птицу да скотину сожрали. Хорошо хоть, что мы с краю живём.
Не свирепствуют хоть? спросил артиллерист, которого как выяснилось, звали Анисимом.
С народом особо не лютуют, что с нас взять, а вот активистам, кто не успел уйти, худо пришлось. Чекиста, он у нас оперуполномоченным был, зарубили. Молодой совсем хлопчик, баский
25
А что, он по форме ходил? лениво спросил Сабельников, наливая очередную кружку чая, видать по ней и узнали, кто он есть.
Глафира всплеснула руками: Да он дома хворый лежал! На него Прохор показал, ещё тот гад! Ни в жисть товар в долг не отпустит!