Джейми покрепче прижал меня к себе и вздохнул, любуясь красивым зрелищем.
Так что ты там говорила про белый снег, который сверкает как днем? Знакомая строка звучала непривычно от мягкого горского выговора. Это стихи, да?
Да, правда, не совсем подобающие для бдения над покойником: шутливое рождественское стихотворение про визит святого Николая.
Джейми фыркнул, его дыхание повисло белым облачком.
Не думаю, что слово «подобающий» имеет какое-то отношение к бдению или поминкам, саксоночка. Дай скорбящим достаточно выпивки, и они затянут: «А ну-ка, передай бутылку» и пустятся в пляс во дворе под луной.
Я сдержала смех, но очень живо представила себе эту картину. Чего-чего, а выпивки у нас хватало: бадья свежего, недавно сваренного пива стояла в кладовке, а Бобби принес из амбара бочонок виски, припрятанный для непредвиденных случаев. Я подняла руку Джейми, поцеловала холодные костяшки пальцев. Отчаяние и растерянность постепенно проходили, мы все сильнее чувствовали пульс жизни за нами. Хижина походила на маленький яркий островок жизни, дрейфующий в холоде черно-белой ночи.
«Нет человека, который был бы как остров, сам по себе»[17], тихо произнес Джейми, словно уловив мои невысказанные мысли.
Вот это подобающие слова, суховато сказала я. Может, даже слишком.
Да? Ты о чем?
«Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол, он звонит и по тебе» Мне доводилось слышать фразу «Нет человека, который был бы как остров» только вместе со строкой про колокол.
Джейми хмыкнул.
Знаешь его наизусть? Не дожидаясь ответа, он наклонился и палкой поворошил угли, подняв бесшумный фонтанчик искр. Знаешь, а ведь это вовсе не стихотворение Вернее, так считал сам автор.
Не стихотворение? удивилась я. А что же тогда? Или чем было?
Медитацией, это нечто среднее между проповедью и молитвой. Джон Донн написал ее как часть «Обращения к Господу в час нужды и бедствий». Вполне подобающие слова, не так ли? добавил он с ноткой мрачного юмора.
И чем они проникновеннее других? Или я что-то упускаю?
М-м-м, пробормотал Джейми, притянул меня к себе и наклонился, пристроив свою голову на мою макушку. Сейчас попробую вспомнить. Не все, конечно, только те строки, что меня поразили. Поэтому я их и помню.
Я слышала, как он медленно и размеренно дышит, пытаясь сосредоточиться.
«Все человечество творение одного автора, медленно произнес Джейми. Оно есть единый том, и когда человек умирает, соответствующую главу не вырывают из книги, а переводят на другой, более совершенный язык. И каждую главу должны перевести в свой черед». Дальше я не помню наизусть, но мне всегда нравились эти строки: «Колокол действительно звонит о том, кто внемлет ему». Его рука нежно сжала мою ладонь. «И хотя звон порой умолкает, слышащие его соединяются с Богом».
Хм, я немного поразмышляла над его словами. Ты прав, не так поэтично, но все же более обнадеживающе.
Я почувствовала, как он улыбается.
Да, для меня всегда так было.
Где ты нашел это стихотворение?
Джон Грей дал мне почитать книжицу произведений Джона Донна, когда я был узником в Хелуотере.
Весьма просвещенный джентльмен.
Меня слегка задело напоминание о значительном куске жизни, который Джейми разделил с Джоном Греем, а не со мной. И все же хорошо, что в то тяжелое время у него был друг, неохотно признала я. Внезапно я задалась вопросом: а сколько раз Джейми слышал этот колокольный звон?
Я привстала, дотянулась до фляжки и глотнула виски. Через дверь просачивался запах выпечки, лука и вареного мяса, и мой желудок неприлично заурчал. Джейми не заметил; задумчиво прищурившись, он смотрел на запад, туда, где за тучей пряталась огромная гора.
Парни Маклауд говорили, что, когда они спускались, снега уже навалило выше колена, сказал он, а потом добавил: Если здесь свежего снега на фут, то перевалы на все три засыплет. До весенней оттепели мы никуда не пойдем, саксоночка. По крайней мере, будет достаточно времени, чтобы вырезать подобающие надгробия.
Он взглянул на наших безмолвных гостий.
Значит, ты по-прежнему собираешься поехать в Шотландию?
Джейми объявил о своем намерении после того, как сгорел дом, но с тех пор больше об этом не заговаривал. Я не знала, действительно ли он хочет вернуться или тогда просто сказал так в сердцах.
Да, собираюсь. Думаю, нам нельзя здесь оставаться, произнес он с некоторым сожалением. Наступит весна, и в глубинке опять все забурлит. Мы слишком близко подошли к огню. Он указал подбородком в сторону обгорелых руин Большого дома. У меня нет желания поджариться в следующий раз.
Э-э да.
Я знала, что Джейми прав. Мы могли бы построить другой дом, но вряд ли нам дадут жить там спокойно. К тому же Джейми был или по крайней мере когда-то числился полковником местной милиции и теперь мог оставить должность, только если бы тяжело заболел или просто-напросто сбежал. Далеко не все жители горных районов поддерживали восстание. Я знавала людей, у которых сожгли имущество, а их самих избили и загнали в леса или болота либо убили на месте из-за неосторожно выраженных политических взглядов.
Скверная погода помешала нам уехать, но она же остановила продвижение ополченцев и банд головорезов. От этой мысли у меня все внутри похолодело, и я поежилась. Джейми заметил и спросил:
Может, зайдешь в хижину, a nighean? Я могу и один покараулить.
Отлично. А когда мы выйдем с лепешками и медом, то увидим, что ты лежишь, бездыханный, рядом со старушками, а из головы у тебя торчит топор. Нет уж, мне и тут хорошо.
Я хлебнула еще виски и передала фляжку Джейми.
Ведь нам необязательно ехать в Шотландию, сказала я, глядя, как он пьет. Мы могли бы перебраться в Нью-Берн. Ты бы мог заняться печатным делом вместе с Фергусом.
Джейми тогда сказал о своих планах: поехать в Шотландию, забрать печатный пресс, который он оставил в Эдинбурге, а затем вернуться и воевать, только свинец на его войне будет в виде литерных колодок, а не ружейных пуль. Даже не знаю, какой способ более опасный.
Неужели ты думаешь, что Арч постесняется проломить мне голову в твоем присутствии, если он уже это решил? Джейми слегка улыбнулся, отчего у чуть раскосых глаз появились треугольники морщинок. Нет, сам Фергус может лезть на рожон, если захочет, но я не имею права рисковать им и его семьей.
Значит, мне только нужно знать, что ты собираешься печатать. А мое присутствие, может, и не остановит Арча, но зато я смогу крикнуть «Берегись!», если увижу, что он крадется к тебе.
Я не против, если ты всегда будешь прикрывать мою спину, саксоночка, серьезно сказал он. Ты ведь уже поняла, что я собираюсь делать?
Да, вздохнула я. Иногда я надеюсь, что хоть в этот раз ошиблась насчет тебя, но, увы, все тщетно.
Джейми от души рассмеялся.
Да уж, ты ни разу не ошиблась, согласился он. Но ты же еще здесь?
Он поднял фляжку и, отсалютовав мне, глотнул виски.
Приятно слышать, что кому-то будет меня не хватать, когда я погибну.
А почему «когда» вместо «если»? холодно заметила я.
Всегда было «когда», саксоночка, мягко произнес он. «Так каждой главе суждено быть переведенной в свой черед». Так ведь?
Искренне надеюсь, что до этого не дойдет, но если вдруг возникнет такой вопрос Где бы ты хотел, чтобы тебя похоронили: здесь или отвезли обратно в Шотландию?
Я подумала о гранитном супружеском надгробии на кладбище Сент-Килды, камне с именем Джейми и моим тоже. У меня чуть разрыв сердца не случился, когда я увидела чертову штуковину. Боюсь, я так и не простила за это Фрэнка, хотя надгробие и помогло ему осуществить задуманное.
Джейми невесело усмехнулся.
Повезет, если меня вообще похоронят, саксоночка. Скорее всего, меня утопят, сожгут или оставят гнить где-нибудь на поле боя. Не мучай себя. А если тебе вдруг придется что-то делать с моей тушей, просто брось ее на корм воронам.