– Что-то вроде этого.
Отец Келли, склонив голову несколько набок, внимательно оглядел обоих мужчин.
– Что происходит? Может, что-нибудь случилось в мое отсутствие здесь вчера вечером?
– У нас была небольшая дискуссия, – ответил отец Брайан, поигрывая ложкой в тарелке с размокшими хлопьями.
– Небольшая дискуссия! – подхватил отец Витторини. Он чуть было не рассмеялся, однако сдержал себя и сказал просто: – Дело в том, что ирландского священника беспокоит поведение итальянского папы.
– Полноте, отец Витторини, – сказал Келли.
– Пусть продолжает, – пробурчал отец Брайан.
– Чрезвычайно признателен за ваше любезное разрешение, – очень вежливо ответил Витторини, дружелюбно кивнув ему. – Папа римский, видите ли, являет собой постоянный источник благочестивого раздражения если не для всех, то по крайней мере для некоторых ирландских священнослужителей. Почему папу зовут не Нолан? Отчего бы ему не носить зеленую шапочку вместо красной? Почему бы, если уж на то пошло, не перенести собор святого Петра в Корк или Дублин в двадцать пятом веке?
– Надеюсь, на самом деле никто не говорил именно так? – спросил отец Келли.
– Мне недостает смирения, – произнес отец Брайан. – В своей гордыне я, возможно, и сделал подобное предположение.
– При чем здесь гордыня? И что за предположение?
– Вы слышали, что он только что сказал про двадцать пятый век? – спросил отец Брайан. – Так вот, это когда Флэш Гордон и Бак Роджерс влетают в баптистерий через оконный проем и верующие бросаются к выходу.
Отец Келли вздохнул:
– Ах, Господи, опять та самая шутка?
Отец Брайан почувствовал, что кровь прилила к его щекам и они вспыхнули, поэтому он изо всех сил постарался, чтобы она отхлынула к более холодным областям его тела.
– Шутка? Это выходит далеко за рамки простой шутки. Вот уж целый месяц только и слышишь повсюду: «Канаверал то, да Канаверал се, траектории, астронавты». Можно подумать, что это Четвертое Июля, он по полночи не спит из-за этих ракет! Я, собственно, хочу сказать, ну что это за жизнь теперь, что за карусель каждую ночь с этой машиной-Горгоной, которая стоит у дверей и начисто отшибает у вас все мозги, стоит только взглянуть на нее. Я совершенно не могу спать, потому что чувствую, вот-вот все в приходе пойдет прахом.
– Да-да, – согласился отец Келли. – А все-таки это вы там говорили насчет папы?
– Это не о новом, о предпоследнем, – устало ответил Брайан. – Покажите ему вырезку, отец Витторини.
Витторини замялся.
– Покажите, – настаивал Брайан.
Отец Витторини вынул маленькую газетную вырезку и положил ее на стол.
Даже не переворачивая, отец Брайан прочитал плохие новости:
«ПАПА БЛАГОСЛОВЛЯЕТ ШТУРМ КОСМИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА».
Отец Келли вытянул палец и осторожно дотронулся до заметки. Потом взял ее и вполголоса с выражением прочитал, подчеркивая ногтем каждое слово:
– "ЗАМОК ГАНДОЛЬФО, ИТАЛИЯ, 20 СЕНТЯБРЯ. Сегодня папа Пий XII дал свое благословение усилиям человечества, направленным на завоевание космического пространства. В выступлении перед делегатами Международного Конгресса по космическим полетам Понтифик сказал: «Господь не намерен ограничивать человека в его попытках покорить космос».
Четыреста делегатов Конгресса, посланцы двадцати двух стран, были приняты папой в его летней резиденции.
«Этот Конгресс, посвященный космическим полетам имеет огромное значение для нашего времени – начавшейся эпохи исследования человеком космического пространства, – сказал папа. – Он затрагивает интересы всего человечества…Человеку необходимо приложить немалые усилия, чтобы установить новые отношения с Богом и его вселенной».
Отец Келли читал все медленнее и наконец остановился.
– Когда была напечатана эта заметка?
– В 1956 году.
– Неужели так давно? – Отец Келли отложил ее в сторону. – Никогда ее не читал.
– Похоже, – сказал отец Брайан, – что вы и я, отец, вообще читаем не очень много.
– Каждый мог пропустить ее, – ответил Келли, – это совсем крохотная заметка.
– Но в ней заложена очень большая идея, – добавил отец Витторини, всем своим видом демонстрируя хорошее настроение.
– Дело в том, что…
– Дело в том, что, – перебил Витторини, – когда я впервые заявил об этом, правдивость моих слов была подвергнута очень серьезным сомнениям. Теперь мы видим, что я говорил истинную правду.