Дочь моя, скрестил на груди руки Монор, неприветливо глядя на эстру. А что?
Ничего, улыбнулся эстра в ответ, но северянина, кажется, приветливость только сильней разозлила. А ты сам-то кто будешь?
Младший врачеватель.
Врачевателя сын?
Врачевание дело семейное, сердито ответил Монор и отвернулся, не желая больше разговаривать.
Эстра свернул свиток, чувствуя, что дальше будет только тяжелее.
«Надо было всё же котомку собрать заранее».
Ну что ж Игим! окликнул он мастера. Подойди ближе. И внучку свою приведи. Это ведь твоя внучка на пороге сидит? Рейна?
Да, просто сказал мастер, тяжело поднимаясь на ноги. Трубка у него погасла, но он даже не заметил. Но не о ней речь. Скажи лучше, ты нашёл средство от мертвоходцев?
Нашёл. Но прежде, чем я говорить буду, вы скажите, что сходка решила. Принимаете мои условия?
Монор сплюнул на землю.
А куда деваться? Завтра, вон, будем дом Гааны жечь, кому ж охота следующим быть.
Ты гонор-то попридержи, посоветовала Огита и подтвердила: Сходка решила условия принять. Рассказывай теперь, как мертвоходцев отвадить.
Эстра усмехнулся и поймал взгляд Игима.
Очень просто. Надо всего лишь устранить то, за чем они приходят.
Воцарилась мёртвая тишина, и в этой тишине отчётливо было слышно, как стукнулась о порог трубка Игима, выпавшая из ослабевших пальцев.
Устранить?
Вывести из поселения, уточнил эстра, любуясь на перекошенное лицо мастера. Зрелище это почему-то одновременно и злило, и было приятным. А ты что подумал, Игим? Что я предложу твоё сокровище здесь казнить? О чём ты сам думал, когда позволил своей дочери залезть в постель к киморту? Или забыл о том, кем был твой отец?
Мастер притянул к себе Рейну, поглаживая её по голове механически, не осознавая, что делает.
Не твоё дело, эстра.
А твоим оно быть перестало, когда ты решил от кимортов спрятать то, что им принадлежит, негромко произнёс эстра, но слова его услышал каждый.
Шепотки, вопросы, недоумённые восклицания всё это становилось громче и громче, и уже даже не было слышно, как оправдывается Игим и что выговаривает отчаянно Монор красивой черноволосой женщине, прячущей лицо в ладонях.
Что-то ты загадками объясняешься, странник, перекрыл чей-то зычный голос прочие звуки. Ну-ка, сознавайся, что у вас с мастером за спор.
Спор о том, что всех здесь касается, без исключения, в тон ему ответил эстра. А Игим, видно, давно ждал, что за его сокровищем явятся, раз и не думает отпираться. Вы думаете, почему мертвоходцы семь лет назад в ваше поселение зачастили? Голоса как отрезало. Да только потому, что Рейне исполнилось четыре года вышел срок, дремлющее наследие пробудилось. В четыре года такие дети перестают быть людьми.
Она не обязательно должна была кимортом становиться, хрипло прошептал Игим в полной тишине. Всхлипнула черноволосая женщина, утыкаясь в плечо Монору. Я не стал кимортом, потому что моя мать простым человеком была, и дочери мои над морт власти не имеют, так кто же знал, что Рейна и он осекся, встретившись взглядом с эстрой.
Не знал? Неужто? А может, ты наоборот надеялся, что дитя кимортом будет? Нелегко, верно, такой богатый раймовый сад в порядке содержать. Если что-то с помощью морт создано, то без морт оно исчезнет так же и сады вокруг, да? А твоих игрушек с мирцитом надолго не хватает, да и дороги они.
Глаза у Игима сделались злыми. Он тяжело выдохнул, комкая рубашку на груди.
Не тебе судить, странник без дома, без родного очага.
Зато твоим соседям, Игим, судить в самый раз. Слушайте, добрые люди! Рейна, которую Монор в список вносить запрещал, не его дочь. Она дитя Миргиты и странника-киморта, который гостил у вас двенадцать лет назад. Было ведь такое?
Было-было! кто-то крикнул. Сады занедужили, вот и пришлось киморта звать, серебром платить.
А он у нас до самой зимы прожил!
И постель ему в доме у мастера стелили!
Все опять загалдели и утихли лишь тогда, когда Огита прикрикнула. Тогда эстра продолжил:
Что ж, рождение ребёнка благо, а рождение киморта вдвойне. А то, что Монор настолько любит свою жену, что чужую дочь взялся как родную воспитывать, и вовсе подражания достойно. Плохо лишь то, что девочку вовремя кимортам не отдали. Ты, Игим, обернулся он, конечно, хороший мастер. Может, лучший в этих землях. Кто бы ещё сумел такую ограду придумать, что тянула бы излишки морт из девочки, чтобы ей было не до свершения чудес? Да только морт всё равно слишком много, и она будит покойников в округе, превращая их в мертвоходцев. И знаешь что, Игим? Дальше будет только хуже. И однажды настанет момент, когда твоя Рейна сама сбежит к тем, кто ей ближе кровных родственников. Хорошо, если попутно она всё поселение с лица земли не сотрёт. Бывало и такое.
Последние слова эстры потонули в криках.
Игим, странник правду говорит?
Больно складно выходит!
То-то они девчушку никогда одну играть не пускали!
Ух, бесстыжая
Что ж ты, Миргита, дочку-то кимортам не отослала? Авось та выучилась бы и к нам вернулась!
Так это из-за неё мой сын погиб? Пустите меня, я ей накостыляю! Огита, уйди с дороги, старая кобыла!
И я, и я видела, как Рейна в дом к Гаане ходила, а когда родичи её не впустили на пороге разревелась! И ревела, пока Игим её не забрал!
А ты, Миргита
Ты, Монор
Да что б вы понимали! вызверилась вдруг Миргита заплаканная, бледная как полотно. Я, может, до позапрошлой весны думала, что у меня и других детей не будет! Кто бы из вас единственного ребенка отдал в чужие руки? Ну, кто? Давайте, бабы, выходите вперёд, говорите! Ты, Огита, свою Верду бы вон тому страннику отдала бы? Отдала бы, зная, что не увидишь её больше, а если и увидишь, то будет она чужим человеком и любить тебя будет не больше, чем любую другую старуху? А то и вовсе возвращаться не захочет?
Миргита кричала надрывно, и люди постепенно умолкали. Кто-то пристыженный, кто-то испуганный, в ком-то играло любопытство А потом женщина захрипела, словно голос в ней закончился, и испуганный Монор притянул её к себе, крепко обнимая. Глаза у него говорили, что будь его воля, то эстра сейчас бы мёртвый в овраге валялся, а не стоял здесь.
Вот и разобрались, вздохнул эстра, отворачиваясь. Вы, люди добрые, помните, что мне сходка обещала? Отдать то, что попрошу, что бы это ни было, и отпустить меня из поселения беспрепятственно. Так вот, я прошу для себя Рейну.
Да забирай! крикнула измождённая женщина, стоявшая рядом с Огитой. Мертвоходцы с ней уйдут?
Уйдут. Обещаю. Всё станет как прежде, твердо сказал эстра, обводя толпу взглядом. Мало кто решался встретиться с ним глазами боялись. А девочку я доведу до города и отдам кимортам. Любой с радостью возьмет её в обучение, да и она сама там счастливей будет Верно, Рейна?
Девочка вывернулась из крепких объятий Игима, одёрнула меховую жилетку и подбежала к эстре.
Я тебя видела, да? произнесла она по-взрослому грустно, заглядывая ему в глаза. И чувствовала тебя? Утром. И потом ещё днём. Да?
Да, улыбнулся эстра и положил ей руку на голову. Меня и морт. Киморт тянется к киморту, киморт должен взрослеть среди кимортов, иначе будет плохо. Нельзя спорить с волей морт. Куда она зовет тебя, Рейна?
Девочка обняла его за пояс, утыкаясь лицом в живот.
Далеко. Не знаю куда, но далеко отсюда.
Эстра взглянул на Игима:
Ну что, мастер? Будешь спорить или позволишь сделать то, что для всех станет благом?
Игим не ответил. Он по-прежнему сидел на пороге, теребя рубаху на груди, и словно и не слышал ничего.
Он не будет спорить, громко сказала Огита.
Ужинать эстру позвали в дом садовника. Рейна вертелась рядом и уходить с матерью отказывалась; поселяне смотрели на неё сердито, точно это девочка была виновата во всех их бедах, а не Игим. Эстра быстро устал от боязливых шепотков и косых взглядов, велел постелить себе и девочке в одной комнате и лег спать. Но заснул лишь под утро; в голове крутились дурные мысли.