Поставьте тогда для первого спектакля что-нибудь из Островского, сказал он Котомцеву.
Непременно надо из Островского. «Грех да беда на кого не живет» хорошо бы поставить, но у нас любовника нет. Был и сговорился ехать с нами любовничек один безместный, но накануне отъезда получил телеграмму с ангажементом куда-то на Волгу и сбежал. Бабаева и некому играть.
Позволь! Да вот тебе любовник! Вот тебе Бабаев! воскликнул Днепровский и указал на нотариуса. Сыграешь Бабаева?
Нотариус покраснел.
Ежели это, господа, роль маленькая, ничтожная начал он.
Неужели вы пьесы Островского «Грех да беда» не знаете! удивился Котомцев.
То есть, как вам сказать Я знаю, я, кажется, читал, но
Какой же вы, батюшка, артист в душе после этого, ежели Островского не знаете!
Котомцев всплеснул руками.
Знал, но забыл совсем уже сконфузился нотариус. Нельзя же все помнить.
Сыграет, сыграет! махал руками Днепровский. Роль не ахти какая! Стоит ему только одеться получше, надеть на голову парик, чтоб лысину прикрыть, я его набелю и нарумяню, и отличный Бабаев выйдет. Это молодой человек То есть он может быть и не совсем молодым человеком, а просто красивый человек, который вызывает на свидание жену купца и заводит с ней интрижку, пояснял он. Любезничал ведь когда-нибудь с какой-нибудь барынькой? Целовался? Ну, вот и тут надо. Прости только, друг любезный, что я тебе говорю «ты». Не могу я в актерских делах разговаривать на «вы» Претит хлопнул Днепровский по плечу нотариуса. Ну, наливай! Выпьем на «ты».
С удовольствием
Нотариус начал наливать рюмки.
Я не стану больше пить прикрыл свою рюмку рукой Котомцев.
Нельзя. Видишь, человек поступает в нашу труппу и делается товарищем, настаивал Днепровский. И чтобы всем нам быть с ним на «ты».
Выпили. Выпил и Котомцев.
Так сыграете? спросил он нотариуса. То бишь Так сыграешь Бабаева-то?
Ежели Алексей Павлыч говорит, что сыграю, то отчего же кивнул нотариус на Днепровского. Извольте. Повторяю, я для артистов на все готов.
Да вы да ты играл ли когда-нибудь?
Все три раза у Ольги Сергеевны играл. У лесничихи то есть. Лесничиха только три спектакля здесь и ставила. В первый раз я играл в водевиле «Мотя», а потом
Да что тут расспрашивать! Сыграет перебил Днепровский. Покажем, поучим «Грех да беда» самая удобная пьеса Я Архип Котомцев Краснов Безымянцев Афоня. Не отменять же оттого, что нет у нас любовника. Любовник во всякой пьесе нужен, говорил он и спросил Котомцева: Ну, так первый спектакль, стало быть, в воскресенье?
Да Но ведь вот надо досок на кой-какие приспособления в театре На скамейки, на портал Нельзя ли, Евлампий Петрович, как-нибудь добыть штук двадцать тридцать досок в долг до первого представления? сказал Котомцев.
Досок? встрепенулся нотариус. А вот мы сейчас Досками торгует наш голова. У него лесной двор. Эй! Василий! крикнул он полового. Кажется, в биллиардной сын нашего головы. Позови его сюда.
Половой хлопнул себя по бедру салфеткой, побежал в биллиардную и тотчас же вернулся.
Сейчас идут-с
В буфетную вошел совсем еще юноша в серенькой пиджачной парочке и синем галстуке, розовый, полненький, с только еще пробивающимся пушком на подбородке.
Василий Никитич Мелетьев, отрекомендовал его нотариус. Вот, Вася, позволь тебя познакомить с приезжими артистами.
Актеры назвали свои фамилии и протянули юноше руку. Тот так и зарделся как маков цвет.
Господам артистам нужны доски для театра, так пришли-ка с вашего двора на мыловаренный завод завтра поутру, продолжал нотариус. А деньги потом
Штук пятнадцать дюймовых на портал да штук пятнадцать потолще на скамейки, сказал Котомцев.
Юноша вспыхнул еще больше.
Я не знаю, как папенька, проговорил он.
Да ты отца-то и не спрашивайся. А пришли, да и делу конец!.. проговорил нотариус.
Послушайте, да ведь мы заплатим, из первого сбора заплатим, вставил Котомцев.
А хоть бы и не заплатили, подхватил нотариус. Да чего ты, Васька, срамишься? Ты отцу и говорить ничего не должен, а рано утром, до его прихода на двор, навали на воз досок и посылай. Дурак! Ты должен за честь считать, что к тебе артисты обращаются. В первый раз к нам в Гусятниково артисты приехали, а ты свинью из себя разыгрываешь!
Нотариус уже кричал на юношу. Тот опешил.
Да я готов-с Я все чувствую Хорошо-с Пришлю А только уж вы, Евлампий Петрович, бога ради, не проговоритесь папаше.
Ну, вот! Что я? Дурак, что ли? Доски будут, кивнул нотариус актерам, а юноше сказал: Ну, садись Выпей рюмку для первого знакомства с артистами.
Юноша робко приткнулся к столу.
V
Еще выпили.
Котомцев радостно потирал руки.
Ну, слава богу, с лесом для театра устроились, говорил он. Теперь бы только насчет ситца для занавеса. Занавес нужно или из мебельного ситца сделать, или из цветного коленкора.
Валяй из красного или зеленого коленкора, посоветовал ему Безымянцев. Актрисы наши его сошьют, а я вырежу из золотой бумаги лиру и наклею ее посередине занавеса. Так будет приличнее. А из мебельного ситца, так на перегородку в номере гостиницы будет смахивать.
Ну, а где бы нам этим коленкором раздобыться? спросил Котомцев.
Коленкор в суровской лавке Глоталова, отвечал сын городского головы, сделавшийся несколько смелее от выпитой рюмки водки.
Да, у Глоталова или Аленкина, прибавил нотариус. Вы погодите Через полчаса или через час, наверное, этот самый Глоталов сюда придет. Ведь здесь в трактире по вечерам почти все наши крупные обыватели собираются. А не придет он, так мы за ним пошлем в лавку слугу.
Подали рыбную селянку. Все принялись за еду. В буфетную комнату вошла купеческая фигура в чуйке на лисьих бедерках и в картузе. Это был средних лет человек с клинистой бороденкой.
Да вот он на помине-то легок! воскликнул нотариус. Глоталов! Поди сюда. Дело есть.
Дело? Дело не медведь, в лес не убежит, весело проговорил Глоталов, снимая с себя чуйку и передавая ее половому. Садил ли редьку-то сегодня?
Брось свои прибаутки и иди сюда. Вот, прежде всего, познакомься. Господа актеры.
Актеры встали и назвали свои фамилии. Последовало рукопожатие.
Очень приятно сказал Глоталов. Цирк сюда приезжал к нам, так со всеми акробатами и клоунами пил, а с актерами выпивать еще не трафилось.
Вот господам артистам нужно зеленого или красного коленкора на занавес для театра, указал нотариус.
Что ж, это все в наших руках. Вот редьку посадим и дело сделаем.
Ты дело-то сделай так, что коленкор им дай, а деньги билетами на представления в театре заберешь. Богатый ты здесь обыватель, домовладелец, так должен искусство поддержать.
А может быть, они захотят у меня всю лавку на билеты сменять, тогда что? прищелкнул языком Глоталов.
Нам только на занавес. Ну, аршин полтораста двести, пояснил Котомцев.
Ой-ой-ой! Да ведь это четвертной бумажкой пахнет.
Да мы заплатим, заплатим вам. Можете и не смениваться на билеты. А только заплатим после первого представления.
Из выручки, значит. Так
Глоталов улыбнулся и спросил:
А кралечек с собой привезли? Познакомите с канашками, так
Какие тут кралечки! Какие канашки! Люди с женами приехали! крикнул на него нотариус.
С женами? протянул Глоталов. Ну, пардон. А только зачем же вы, ребята, с женами ездите? Ведь это кислота. То ли дело купоросные барышни!
Ты, братец, совсем не так понимаешь. Ты по цирку судишь. Тут возвышенное искусство. Тут совсем другое дело. Такими словами ты только обижаешь.
Ну, пардон. А я думал
Так вот, коленкору надо. Половину денег ты получишь после спектакля, а половину билетами заберешь.
Отпустим. Сойдемся. Сади редьку-то! Что ж рюмки пустые стоят!
Нотариус опять налил. Выпили.
Позвольте, господа, уж теперь от меня лимонаду с коньяком для первого знакомства предложил сын головы.