У меня родился сын. Истина, которую я не мог до конца познать. Подарок судьбы, который я не мог до конца принять из-за той цены, что пришлось за него заплатить. Я сам сделал этот выбор. Я сам убил свою жену.
Я проснулся в холодном поту за полчаса до будильника. Давно мне не снился тот день, когда жизнь перевернулась на триста шестьдесят градусов. Когда моя жена умерла, чтобы подарить жизнь сыну.
Проторчав в душе лишние десять минут в попытках смыть сладковатый привкус пота и ужасы того дня, я приехал на работу раньше обычного. Лишь бы поскорее взять в руки инструмент и пустить всю свою боль в правильное русло. Но едва я переступил порог офиса, как меня встретил насупленный взгляд Франклина Таннера.
Ко мне. Было его отнюдь не вежливое приветствие. Живо.
Босс не питал ко мне тёплых чувств. Это началось с того самого момента, как я стал отпрашиваться по семейным обстоятельствам, чтобы отвезти Криса на приём к врачу или еженедельные занятия с одним из специалистов узкого профиля. Франклин был единственным, кто знал о болезни моего сына, но это волновало его гораздо меньше законченных проектов и прибыли, капающей в его кошелёк. Он успел устать от моих частых отлучек, а я от его постоянных упрёков. За последний месяц не помню такого дня, чтобы я сбежал с работы пораньше или попросил отгул шестое марта не в счёт поэтому такое холодное отношение изрядно удивило меня.
Прикрыв за собой дверь, я примостился на стул для посетителей напротив стола босса, и приготовил голову для ушата грязи, который тот собирался на меня вылить.
Какого чёрта, Тёрнер? Выпалил Франклин на своём привычном языке.
Можно поконкретнее?
Не смей юлить со мной. Огрызнулся он и сложил руки на груди. Эта поза делала его ещё шире, нежели грознее. Ему бы самому поработать «в поле», чтобы сбросить лишних десять кило, которые подпоясали его от сидячего образа жизни. Слышал, ты свинтил с объекта в субботу. Вот я и спрашиваю, какого чёрта?
Дьявол. Готов поспорить, что племянничек успел настучать на меня. Ему бы такое рвение да в работе цены бы не было.
У меня возникли срочные семейные обстоятельства.
Широкие брови Таннера схлестнулись на переносице.
Я только и слышу, что о твоих семейных обстоятельствах. Когда это закончится?
Когда мой сын поправится. Процедил я. Ах да, этого не случится в этой жизни, поэтому никогда.
Мой грубый ответ разозлил его ещё больше. Губы сжались в тонкую линию и даже побелели от натуги. Я был готов к взрыву, который сметёт этот город с лица земли, но внезапно Таннер заговорил спокойным голосом:
Мне жаль, что с твоим сыном такая беда. Оказывается, даже у дьявола есть сердце! Я понимаю, как тебе тяжело каждый день мотаться от сына к работе. А вот это уж вряд ли. Но и ты пойми меня, Шон. Я не могу постоянно отпускать тебя, как только приспичит. Мой бизнес держится на том, что каждый выполняет свою работу.
Каждый, кроме твоего племянника.
И я добросовестно её выполняю, Франклин.
Если бы это было так, дом МакМилланов давно был бы сдан. Саймон оборвал мне телефон, желая знать, когда уже они смогут перебраться в новый дом. Что мне ему сказать, Шон? Что мой прораб не может выкроить денёк-другой, чтобы закончить ремонт?
Кончики пальцев покалывало от злости. Я еле сдержался, чтобы не сжать ладони в кулаки. Я пропадал на этой чёртовой стройке. Это для сына я не мог выкроить денёк-другой, чтобы сводить его в парк или собрать конструктор. Если бы в мою бригаду не затесался прихвостень Зак Таннер, который дурно влиял на всю команду, мы бы давно со всем управились. Я так и ответил боссу, обернув слова в более изящную обёртку.
Если бы они не прохлаждались и выполняли хотя бы половину из того, что я говорю, всё давно было бы сделано.
Если они тебя не слушаются, парировал Франклин. Выходит, ты плохой начальник, а не они плохие подчинённые.
У каждого своя правда.
Даю тебе три дня, чтобы закончить с МакМилланами, Тёрнер. Постарайся уложиться, иначе можешь собирать свои вещи.
Уж лучше бы он врезал мне по лицу болевой эффект был бы куда сноснее. Я не мог потерять эту работу. Она позволяла оплачивать счета и уверенно стоять на ногах. В других строительных фирмах мне не светит такой же заработок, а без него все мы быстро пойдём ко дну.
Таннер махнул рукой в сторону выхода, выпроваживая меня вон. Разговор был окончен. Предупреждение озвучено. Получите, распишитесь, называется.
К восьми вся бригада собралась на складе и сгруппировалась вокруг Зака Таннера, как утята вокруг мамы-утки. Когда я вклинился в их междусобойчик, он одарил меня напыщенным взглядом, означающим «получил, козёл?». Я не собирался разбираться с ним всё равно из этой схватки мне не выйти победителем, пока на его стороне такая артиллерия, как дядя-начальник.
Инструменты в руки и за работу. Скомандовал я и, захватив всё необходимое, вернулся к пикапу.
Шон. Окликнул Лукас Альворадо, возникая за спиной. Наверняка, он был в курсе моей утренней выволочки и теперь выглядел так, будто собственноручно её учинил. Мне жаль, что так вышло. Зак он не должен был.
Оставь это, Лукас. Что сделано, то сделано. Мне не нужны ни ваши жалость, ни извинения. Мне нужно, чтобы вы взяли себя в руки и закончили этот чёртов ремонт.
Я устал холить и лелеять их, словно детсадовцев. Пусть ополчаться на меня всей бригадой, но я не могу сюсюкаться, пока на кону стоит моя работа и будущее моего сына. Я пытался, как лучше, но теперь буду вести себя с ними, как они того заслуживают. Даже с Лукасом.
Тот понял всё по одному моему взгляду, кивнул и вернулся к своей машине.
Порой кнут действенней пряника. Мы уложились за полтора дня, и даже диверсии Зака Таннера не смогли помешать мне. Как только он отвлекал ребят от работы очередной порцией похабных баек или проставлялся фаст-фудом из «Вистл Бинкис» или «Хард Барбекю», я пресекал его попытки отлынивать на корню. Если раньше я был белым и пушистым, то теперь выпустил когти, и пообещал вычитать по сотне баксов из жалования за каждую минуту простоя. И сработало. Я обзавёлся пятью новыми врагами и пятью послушными работниками. МакМилланы получили свой идеальный дом, а я свой законный гонорар и заодно сохранил место в «Дженерал Констракшн». Двух зайцев, как говорится.
Повезло, в этот раз между проектами случилось четыре дня передышки. Четыре дня, которые я мог с чистой душой провести с сыном. Отоспаться мне не удавалось, потому что я вызвался разгрузить Полин хотя бы на время своих выходных. Приятная жертва, учитывая всё то добро, что тёща подарила мне и своему внуку.
Теперь я вставал ни свет ни заря, надевал её сиреневый передник в горошек и кашеварил на кухне, как прославленный кулинар. Ну ладно, гремел сковородками и пытался не спалить оладьи с бананом, которые так любил Крис. Я почти засыпал над плитой, но это того стоило увидеть сияющее лицо сына, которое всё утро не поддавалась судорогам.
Расписание Криса было таким же плотным, как завеса смога над перерабатывающим заводом. Мы вместе завтракали, после чего я отвозил его в подготовительный класс для детей с особенностями развития, где пятнадцать таких же ребят, как и он, открывали для себя что-то новое и готовились к школе. Я на пять минут задержался у закрытой двери, тайком подглядывая за сыном через стекло. Не мог нарадоваться на то, с каким любопытством он проглатывает каждое слово учительницы. И, стыдно признаться, благодарил небеса, что с атрофией зрительного нерва и атактической формой ДЦП он отделался лёгким испугом. В классе, в двух метрах от него, сидели мальчики и девочки, которые получили дискенетическую форму не могли контролировать свои движения и даже звуки.