Герой интересует Достоевского не как явление действительности, обладающее определенными и твердыми социально-типическими и индивидуально-характерологическими признаками, не как определенный облик, слагающийся из черт односмысленных и объективных, в своей совокупности отвечающих на вопрос «кто он?». Нет, герой интересует Достоевского как особая точка зрения на мир и на себя самого, как смысловая и оценивающая позиция человека по отношению к себе самому и по отношению к окружающей действительности. Достоевскому важно не то, чем его герой является в мире, а прежде всего то, чем является для героя мир и чем является он сам для себя самого.
Это очень важная и принципиальная особенность восприятия героя. Герой как точка зрения, как взгляд на мир и на себя самого требует совершенно особых методов раскрытия и художественной характеристики. Ведь то, что должно быть раскрыто и охарактеризовано, является не определенным бытием героя, не его твердым образом, но последним итогом его сознания и самосознания, в конце концов последним словом героя о себе самом и о своем мире.
Следовательно, теми элементами, из которых слагается образ героя, служат не черты действительности самого героя и его бытового окружения, но значение этих черт для него самого, для его самосознания. Все устойчивые объективные качества героя, его социальное положение, его социологическая и характерологическая типичность, его habitus, его душевный облик и даже самая его наружность, то есть все то, что обычно служит автору для создания твердого и устойчивого образа героя «кто он», у Достоевского становится объектом рефлексии самого героя, предметом его самосознания; предметом же авторского видения и изображения оказывается самая функция этого самосознания. В то время как обычно самосознание героя является лишь элементом его действительности, лишь одной из черт его целостного образа, здесь, напротив, вся действительность становится элементом его самосознания. Автор не оставляет для себя, то есть только в своем кругозоре, ни одного существенного определения, ни одного признака, ни одной черточки героя: он все вводит в кругозор самого героя, бросает в тигель его самосознания. В кругозоре же автора как предмет видения и изображения остается это чистое самосознание в его целом.
Примечания
1
Бердяев Н. Откровение о человеке в творчестве Достоевского (1918). В изд.: Бердяев Н. А. О русских классиках. М., 1993. С. 55.
2
Булгаков С. Венец терновый (1906). В изд.: Булгаков С. Н. Соч. в 2-х томах. Т. 2. Избранные статьи. М., 1993. С. 224.
3
Дореволюционная линия этих исследований имела некоторое продолжение в эмиграции.
4
Соловьев В. Три речи в память Достоевского, Первая речь. В изд.: Соловьев B. С. Соч. в 2-х томах. Т. 2. М., 1990. С. 291.
5
Бердяев Н. Откровение о человеке в творчестве Достоевского. Указ. Изд. C. 63, 64.
6
См.: Бердяев Н. Миросозерцание Достоевского. Гл. I. Там же. С. 108109.
7
Шестов Л. Достоевский и Ницше (философия трагедии). СПб., 1903. С. 237.
8
Мы делаем это в нашем исследовании «Философия диалога М. Бахтина». -Риторика, 1995. 2.
9
В январе 1922 года Бахтин писал М. И. Кагану: «Сейчас я пишу работу о Достоевском, которую надеюсь весьма скоро закончить» (см.: Письма М. М. Бахтина М. И. Когану. В журн.: Диалог. Карнавал, Хронотоп. Витебск, 1992, 1. С. 72. Видимо, эта самая ранняя работа Бахтина о Достоевском не сохранилась.
10
Разрядкой повсюду обозначаются выделения в тексте, принадлежащие автору данной книги, курсивом выделения, принадлежащие Достоевскому и другим цитируемым авторам.
11
Б. М. Энгельгардт. Идеологический роман Достоевского. См. «Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А. С. Долинина. М.-Л., изд-во "Мысль", 1924, стр. 71.
12
Julius Meier-Grafe. Dostojewski der Dichter. Berlin, 1926, S. 189. Цитирую по обстоятельной работе: Т. Л. Мотылевой «Достоевский и мировая литература (К постановке вопроса)», опубликованной в сборнике Академии наука СССР «Творчество Ф. М. Достоевского». М., 1959, стр. 29.
13
То есть жизненно-практическими мотивировками.
14
Это не значит, конечно, что Достоевский в истории романа изолирован и что у созданного им полифонического романа не было предшественников. Но от исторических вопросов мы должны здесь отвлечься. Для того чтобы правильно локализовать Достоевского в истории и обнаружить существенные связи его с предшественниками и современниками, прежде всего необходимо раскрыть его своеобразие, необходимо показать в Достоевском Достоевского пусть такое определение своеобразия до широких исторических изысканий будет носить только предварительный и ориентировочный характер. Без такой предварительной ориентировки исторические исследования вырождаются в бессвязный ряд случайных сопоставлений. Только в четвертой главе нашей книги мы коснемся вопроса о жанровых традициях Достоевского, то есть вопроса исторической поэтики.
15
См. его работу «Достоевский и роман-трагедия» в книге «Борозды и межи». М., изд-во «Мусагет», 1916.
16
См. «Борозды и межи». М., изд-во «Мусагет», 1916, стр. 3334.
17
В дальнейшем мы дадим критический анализ этого определения Вячеслава Иванова.
18
Вячеслав Иванов совершает здесь типичную методологическую ошибку: от мировоззрения автора он непосредственно переходит к содержанию его произведений, минуя форму. В других случаях Иванов более правильно понимает взаимоотношения между мировоззрением и формой.
19
Таково, например, утверждение Иванова, что герои Достоевского размножившиеся двойники самого автора, переродившегося и как бы при жизни покинувшего свою земную оболочку. (См.: «Борозды и межи». М., изд-во «Мусагет», 1916, стр. 39, 40).
20
См. его статью «Религиозно-этическое значение Достоевского» в книге: «Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы», сб. I, под ред. А. С. Долинина. М.-.Л., изд-во «Мысль», 1922.
21
Там же, стр. 2.
22
См. цитированную выше статью Аскольдова, стр. 5.
23
Там же, стр. 10.
24
Там же, стр. 9.
25
Во втором сборнике «Ф. М. Достоевский Статьи и материалы», 1924.
26
Леонид Гроссман. Поэтика Достоевского. М., Государственная академия художественных наук, 1925, стр. 165.
27
Леонид Гроссман. Поэтика Достоевского. М., Государственная академия художественных наук, 1925, стр. 174175.
28
Леонид Гроссман. Поэтика Достоевского. М., Государственная академия художественных наук, 1925, стр. 178.
29
Леонид Гроссман. Путь Достоевского. Л., изд. Брокгауз-Ефрон, 1924, стр. 9-Ю.
30
См. там же, стр. 17.
31
Та разнородность материала, о которой говорит Гроссман, в драме просто немыслима.
32
Поэтому-то и неверна формула Вячеслава Иванова «роман-трагедия».
33
См. Леонид Гроссман. Путь Достоевского. Л., изд. Брокгауз-Ефрон, 1924, стр. 10.
34
К мистерии, равно как и к философскому диалогу платоновского типа, мы еще вернемся в связи с проблемой жанровых традиций Достоевского (см. четвертую главу).
35
Дело идет, конечно, не об антиномии, не о противостоянии отвлеченных идей, а о событийном противостоянии цельных личностей.
36
Otto Kaus. Dostoewski und sein Schicksal. Berlin, 1923, S. 36.
37
Otto Kaus. Dostoewski und sein Schicksal. Berlin, 1923, S. 63.
38
«Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А. С. Долинина. М.-Л., изд-во «Мысль», 1924, стр. 48.
39
«Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А. С. Долинина. М.-Л., изд-во «Мысль», 1924, стр. 6768.
40
Б. М. Энгельгардт. Идеологический роман Достоевского. См. «Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А. С. Долинина. М.-Л., изд-во «Мысль», 1924, стр. 90.
41
Б. М. Энгельгардт. Идеологический роман Достоевского. См. «Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А. С. Долинина. М.-Л., изд-во «Мысль», 1924, стр. 93.
42
Там же.
43
Темы первого плана: 1) тема русского сверхчеловека («Преступление и наказание»); 2) тема русского Фауста (Иван Карамазов) и т. д. Темы второго плана: 1) тема «Идиота», 2) тема страсти в плену у чувственного «я» (Ставрогин) и т. д. Тема третьего плана: тема русского праведника (Зосима, Алеша). См. «Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А. С. Долинина. М.-Л., изд-во «Мысль», 1924, стр. 98 и дальше.