В одеяло их сложила и одёжку Вика, и поесть собрала, в окно выкинула и сама вылезла. По-за домами побежала к берегу. Вдруг кто-то ухватил за подол и раздались странные звуки, похожие на хрюканье свиньи. Я так испугалась! Повернулась, ни жива, ни мертва, а там Васька! Стоит, ржёт, гнилые зубы видно, рыбой сырой от него воняет, да тиной.
А не пущу! и скалится.
Василь, миленький, меня братец ждёт, отпусти, а? мне орать на него хотелось, но я знала, что он тогда злой становился и ударить мог.
Поцелуешь, отпущу, ещё крепче сжал подол юбки дурачок.
Мне сейчас некогда, брат заругает, что опоздала, я потом, ладно?
А не обманешь?
Не обману. Потом, потом, Вась, отпускай, бежать надо.
Василь отпустил подол, и я припустила, только пятки сверкали.
Утром, когда мы с мамой пошли за очередным рулоном юфти к Ставру в мастерскую, нам встретились Стат с Васькой. Тот, при виде меня закричал, указывая грязным пальцем в мою сторону:
Вот эту девочку хочу, папаня! Она меня поцеловать обещала!
Меня передёрнуло, я глянула жалостливо на маму.
Стат, щуря свои водянистые глазки и мерзко улыбаясь, обратился к ней:
Ну что, соседка, жди сватов, раз дети наши сладили. Я рад буду объединить мастерские. Вы же лавку в приданое за дочкой отдадите?
Мала она ещё для сватов, Стат. Всего пятнадцать вёсен минуло.
Варвара, тебя, помнится, и четырнадцати не было, просватали.
Ты знаешь почему, Стат. И не будем об этом. Аська мала ещё, в голове у неё куклы да салки. Пошли, дёрнула она меня.
Мы дошли до угла мастерской Ставра, завернули, и мама прижалась спиной к нагретой солнцем стене. Как-то вздохнула вся, ссутулилась.
Этого нам только не хватало. Что у тебя там с Васькой?
Да, мам! Он меня за подол ухватил в сумерках вчера, когда я Вику узел тащила, не отпускал, целовать заставлял. Я и сказала, что потом поцелую. Думала, забудет дурак, отвяжется.
Забудет, как же Мы с отцом твоим друг другу нравились, а Стат подслушал нас, как мы на берегу мечтали, что вырастем и поженимся, да и позавидовал. Не полюбил, а просто позавидовал, понимаешь? Сватов прислал, отец мой отказал. Так отец Стата моего отца подкараулил, матросам заплатил, они ему бутыль медовухи в горло влили, да и утопили в кадушке, потом в море выкинули, будто утоп пьяный ночью в море вышел.
Это уже мне один моряк спустя время сознался. Он к нам в лавку много вёсен наведывается, совестно стало, да и рассказал. Хорошо, отец Тита, дед твой, меня с матерью под своё имя взял. Старшие сёстры уж замужем были, их имя мужа покрывало. Раньше положенного срока замуж отдал за отца твоего, чтобы Стат претензий на меня более не имел. А как минуло шестнадцать вёсен, тогда я к Титу под крышу и переехала. А на следующую весну и Вик родился. А Стат так и ходит, злостью пышет, что ему не досталось наследство моё дом этот, где лавка наша. Он, как раз, в порту первым стоит, к нам вперёд на заказ моряки идут. Раньше мать моя хлеб да пироги знатные пекла с рыбой, что отец в море добывал, тут торговали. А как мы с твоим отцом сюда переехали, обувью отец занялся, так и совсем Стат голову от злости потерял. Тоже обувь шить начал. Злой он, на жене злость срывал, загубил он ее. И Васька таким уродился, что беременную за волосья в погреб скинул. И остальных детишек выносить не могла в живот бил.
Так что, не надейся сватов первым пришлёт, не успокоится.
Я не знала, что сказать. Я не ожидала, что вокруг моей семьи такие страсти. Деда нет уже, а к бабулечкам, что так и живут вместе в дедовом доме, надо бы наведаться, да вызнать подробности.
Не бойся, пока отец жив, Стату на порог ступить не даст. Айда.
Ставра мы застали хмурым и молчаливым.
Ставр, чего не весел? насторожилась мама.
Мастер всегда сыпал шуточками-прибауточками, балагур ещё тот, а тут губы поджаты, руки трясутся.
Свиней потравили. Всё стадо полегло. Поросят не осталось, до ярмарки далеко. На заказ с материка везти надо. Пока теперь вырастут
Дома мама рассказала отцу эти новости. Теперь нам придётся покупать юфть с обозов в порту, что совсем не выгодно либо цену поднимать на готовые сапоги, либо довольствоваться одним злотым с пары, что в два с половиной раза меньше, чем обычно.
Через три дня к отцу явился капитан с "Быстрой Берты", сделать заказ перед рейсом.
Не знаешь ли ты, Фрост, судьбу "Немого"? Ребята предоплату оставили, товар готов, их нет.
Не знаю, Тит. Вести тревожные ходят, что пираты у этих берегов объявились, суда грабят, людей в рабство уводят. Никто про "Немого" не слышал.
Так не оставляй мне предоплату, Фрост. Прогуляй с ребятами. Сорок пар стоит, хозяев нет. И продать не могу вдруг вернутся и без сапог, а продам ребят босыми оставлю, имя своё испорчу.
Дело говоришь, Тит. Вернусь сполна отдам. Не вернусь через две луны продавай нет, значится, более "Быстрой Берты".
Капитан ушёл, отец опустил свои натруженные руки меж колен и понурил голову.
Аська, знаю, что ты здесь. Скажи Вику, пусть домой идёт. Скажи, пусть шьёт свои добротные, только и мне пусть помогает. Завтра "Рыжий Джо" должен придти, у меня не всё готово.
Скажу, пап. Бегу.
Я унеслась на берег к дедовой лодке. Вика там не было, как не было и его вещей. Ничего не было, будто и не ночевал он тут никогда. Решила через порт бежать, вдруг Вик там может, подрядился какое судно грузить.
Шла, голову выворачивала, глазами искала брата и не заметила на пути возникшую преграду.
Ой, только и смогла сказать, когда врезалась в кого-то.
Глаза подняла и обомлела: такой красивый! Мама! И смеётся ещё!
Ты что, птица-синица, мою душу из тела вытряхнуть хотела?
Да не хотела я тебя вытряхивать, нужен ты мне больно, специально, поди, мне навстречу шёл.
Да как же я тебе специально навстречу шёл, когда я вправо, ты вправо, я влево, и ты туда же? Так что это ты мне путь преграждала.
А раз ты видел, что я вправо, может, и ты вправо? Я влево и ты нарочно влево, а? Птица-синица, передразнила я его.
Эх, ты какая! выдохнул он с восхищением и, схватив меня за руку, потащил по пирсу. Пойдём, нож возьму, да язык тебе укорочу.
Да ты отпусти кричать буду! Люди! я упиралась что есть сил, пытаясь вырвать руку из его железной хватки, не сдюжила и укусила его за запястье.
Ай, он резко отпустил мою руку, я рухнула на пирс и теперь сидела перед ним, с вытянутыми ногами, укрытыми платьем, как солнцем.
Ёмай, оставь девчонку, своя она, Тита, сапожника нашего, дочь.
Дядь Захар, здрасьте, я подняла глаза на шхуну, где с юта за нами наблюдал старый матрос. Вы Вика не видали?
"Ёмай" запрятала имя себе в сердце и показала негоднику язык. Смачно так показала, чуть наизнанку не вывернула.
А он стоит, глазами синими смеётся, чуб лёгкий бриз развевает.
Да как не видеть, видел. Он с "Быстрой Бертой" ушёл. Аська, ты чего? Ася?
Я уже не слышала дядь Захара, неслась домой во весь опор.
Папа! Папка! закричала с порога, давясь слезами. И только потом увидела, что в горнице полно народу.
Отец хмурый сидел за столом, все обернулись ко мне. Первыми кого увидела Стат и Васька, которого отмыли, в рубаху праздничную одели.
На ловца и зверь бежит. Вот и Настасья, невестушка наша, заговорил ласково Стат.
"Чего?" пронеслось в душе.
Нет, папа, нет, не отдавай меня им, угробят, как мамку Васькину! я ещё пуще разрыдалась и не видела, как побелел Стат.
А правда ли, Настасья, что мил тебе Василь и целоваться ему слово дала? отец спросил, не глядя на меня.
Да не собиралась я с ним целоваться! Отбрехаться хотела, сказала потом, чтоб отпустил, окаянный!
Так, значит, слово было? поддержал Стат, соседки-сватьи загомонили.
Да не обещала я ничего! Он грязный и вонючий был, как он может мне мил быть? У него слюни всегда текут и сопли по колено, кто с ним в здравом уме целоваться станет? я негодовала, соседки шептались.
Ты и будешь! Слово есть слово! улыбался Стат.
Значит, так, отец тяжело опёрся о дубовую столешницу и встал из-за стола. Сватать Настасью рано, сватьи подтвердите.