Ксенофонтов!
Да, Димитрий встал.
С тобой отдельный разговор! Заминкина также встала, солидно прошлась по классу. В руках учительница вертела ручку. Но вертела не нервно, а как-то солидно, как будто поглаживаниями пальцев вдоль чёрного инструмента для письма, вынимала оттуда важную мысль, концентрировала её в мозгу и готовилась выдать весомо, отточенным литературным языком.
Ученики выпускного десятого класса стали переглядываться. Скоро перемена.
Скажи, где ты взял эту книгу? наконец произнесла Заминкина.
На книжной полке, Димитрий ответил спокойно, улыбаясь.
Какую книгу, Ольга Владимировна? спросил Виталик Шевелёв, самый здоровый парень в классе. Он любил поговорить, и на уроках позволял себе обращаться к учителю запросто, даже не вставая с места. Заминкина взглянула на него. Шевелёв осёкся. Понял, понял, сделал он успокаивающий жест руками, и повернулся в сторону соседа блондинистого, улыбающегося крепыша Максима Мешкова.
Вообще-то «Мастер и Маргарита» не только не входит в школьную программу, но и скажем так не рекомендована к чтению, Заминкина внимательно смотрела на Ксенофонтова.
Была опубликована, пояснил Димитрий.
Была, но, по-моему, не полностью, Ольга Владимировна продолжала поглаживать ручку, казалось, думала, как продолжить разговор.
Что за книга, кто автор? пробежали по классу голоса.
Булгаков автор, устало пояснила Заминкина. Пригласи ко мне для разговора родителей, Ксенофонтов.
Прозвенел звонок.
* * *
Димитрий шёл инспектировать школьный музей. Шёл и сам себе удивлялся: «Как это он, ученик, а уже идёт проверять музей соседней школы?» Внутри боролись смешанные чувства. С одной стороны, самолюбие получало тонкую подпитку. С другой гордости на хвост наступали вялость и апатия. Возможностью подобного визита Ксенофонтов был обязан членству в РКШ (районный комсомольский штаб), куда он попал как член комитета комсомола школы. В комитет же его пригласила надежда школы Таня Челышева. А так как Таня Димитрию давно нравилась, отказываться парень не стал. Но к общественной работе тяги никогда не испытывал, на заседаниях комитета у него слезились глаза и возникала непроизвольная зевота, которую Дима деликатно прикрывал ладонью. Ксенофонтов чувствовал некую фальшь и нарочитость в школьных общественных нагрузках. В РКШ лишь чуть интереснее. Штаб располагался в здании райкома партии и комсомола. Руководила им секретарь райкома комсомола Лида Дроздова, деятельная, не заносчивая барышня, лет на десять старше своих подопечных. Входил в райком Димитрий с лёгким чувством страха, которое в последствии, впрочем, быстро исчезло. Обязанности штабистов и суть деятельности РКШ казались размытыми, но здесь Димитрий познакомился с учениками различных школ района своеобразной элитой, к которой стал причислять и себя.
Ксенофонтов проехал несколько остановок на трамвае и без труда нашёл школу N 155.
Ой, как хорошо, что вы приехали! уже ждала его невысокая полная девушка в очках.
Здравствуйте!
Пойдёмте, я вам всё покажу, любезно тараторила она, жаль не смог прийти наш учитель истории, он такой краевед, такой краевед А вы что конкретно посмотреть хотите?
Да, всё
Вы из исторического общества? А то завуч сказала, что смотреть придут, а откуда толком и не ясно!
Я по комсомольской линии.
А Ну, вот, смотрите! Здесь у нас письма с фронта, документы погибших. Здесь фото с ветеранами, с воевавшими учениками школы. Тут история комсомольской организации.
Понятно, сказал Димитрий после пятнадцатиминутного осмотра небольшого помещения и обмена взглядами с девушкой.
Ещё что-то показать?
Нет, я пойду. Всё у вас хорошо!
Димитрий шёл домой и думал, что если бы девушка была посимпатичнее, то он, наверное, попытался бы продлить визит и сделать посещение музея не таким скучным. А так
Подойдя к дому, заметил Мишку Михайлова, «чеканящего» футбольным мячом. «Чеканил» Мишка, не вынимая изо рта сигареты. Они приятельствовали с детства, росли в одном дворе. После восьмого класса Михайлов ушёл в «шарагу» (на дворовом сленге так называли политехническое училище, сокращённо ПТУ). Михайлов как-то даже грациозно совмещал мерные движения ступнёй в новеньких кроссовках «Адидас» с картинными затяжками. За глаза все звали его, преимущественно, Михальчиком.
Космосос, Михальчик присел на лавку, достал синюю пачку сигарет с изображённой взлетающей ракетой, предложил Димитрию.
Здесь могут увидеть.
Не с через кусты не видно.
Немецкие? Димитрий кивнул на кроссовки Михальчика. Сделал несколько затяжек, голова с непривычки закружилась, на зубах осел сладковатый вкус никотина.
Русский «Адидас». Неубиваемые!
Где взял?
Отец достал. Он у меня хоккейную команду тренирует в П-ке.
Часто приезжает в Горький?
Раза два в месяц. Мать идёт, Михальчик затоптал сигарету в землю, поспешил взять у уставшего вида женщины, на которую был похож как две капли воды, сумки, и, отворачивая во время разговора лицо, пошёл домой.
Димитрий также поднялся, сорвал веточку, пожевал. Пошёл не домой, так как родителей ещё не было, а через дорогу, к бабушке Жене, которая после смерти деда съехалась с семьёй родной тётки Димитрия, Светланы Андреевны, по мужу Новиковой, тёти Светы, как Димитрий всегда её называл.
В благоустроенной трёхкомнатной «сталинке» в будние обедали только на кухне. В младших классах Димитрий часто оставался делать уроки за обеденным столом, хотя дома у него был свой, отдельный, письменный. Делали вместе с братом Вадиком, а потом рисовали, сравнивали, у кого красивее.
Вот и сейчас бабушка Женя налила ему тарелку горяченного борща со сметаной, а сама, против обыкновения, отправилась смотреть телевизор. Обычно она присаживалась напротив, или хлопотала по хозяйству где-то рядом и расспрашивала внука о новостях. Ксенофонтов младший покрошил в суп сухариков, которые, сколько себя помнил, находились в противне на батарее, и принялся есть. После котлет с макаронами на второе и компота Димитрий пошёл в бабушкину комнату и прилёг на диван, помнивший многие его детские болезни и прочитанные в ночной тишине книги. Бабуля смотрела телевизор новый, цветной, в выключенном состоянии всегда покрытый салфеткой.
Как хорошо говорит!
Кто, бабуль?
Горбачёв.
А-а-а
Молодой, энергичный! Вот какие нужны сейчас! Не то, что бывшие. Двух слов сказать не могли!
У-у-у
Да ты поспи, Димушка! Передача заканчивается, телевизор выключу.
Минут тридцать полежу, потом домой. Уроки учить надо.
Много задают?
Бывает, что и много.
Отец-то как, часто выпивает?
Бывает
Аня переживает?
Переживает.
Вот и я смотрю: такая молодая, а уже давление
Не плачь, бабуль!
Вот когда помру, на кого я вас оставлю? Кто поможет Ане?
Ну, ты скажешь! Как кто? Я на что? Да и отец, мама оба работают!
Мне бы вот ещё раз в деревню перед смертью съездить, попрощаться!
* * *
Говорила же я отцу
Ты про что, мам?
Встречалась с твоей классной руководительницей.
А, про сочинение
И тебе говорила, между прочим
Так в чём проблема?
Учительницу настораживает образ твоих мыслей, литературный вкус С комсомольской работой как-то пыталась увязать.
А это причём?
Я и сама не поняла, мать улыбнулась.
Его же публиковали в журнале.
Опубликовали один раз. Потом перестали. Книги до сих пор нет. Отец тебе самиздат принёс.
Всё равно интересно!
Мне роман не очень понравился. А вот отец твой со своим дружком университетским, действительно, зачитывались.
И что классная сказала?
Спрашивала, где ты взял книгу, в курсе ли мы и так далее Просила обратить внимание.
Что в итоге?
Да ничего! Вместо пятёрки по литературе у тебя будет четвёрка. А придраться, по сути, ей особо не к чему!