(Встает и уходит).
РЕЙ. Она расстроена. Кому-то нужно с ней поговорить.
МОНА. Почему бы не тебе, Рей? Мы сможешь ее утешить. Ей, скорее всего, понравится.
ДОРИС. Я пойду. (Встает и идет следом за ЛИА).
РУТГЕР. Твоя дочь вырастает в красотку, Кермит.
КЕРМИТ. К сожалению, да. Или, как сказал бы один из умерших дядьев МИККИ, печалька.
(Допивает стакан, встает и уходит, садится за пианино).
2
(КЕРМИТ сидит за пианино, наигрывает спокойную, элегантно-грустную бордельную версию для пианино песни «Когда тебе было сладкие шестнадцать». МОНА подходит к нему. Это их гостиная).
МОНА. Кермит, что ты делаешь?
КЕРМИТ. Вроде бы, если приглядеться, я играю на пианино.
МОНА. Я знаю, что ты играешь на пианино, но что ты делаешь?
КЕРМИТ. Это вопрос на засыпку?
МОНА. Какого черта ты все время играешь на пианино? Почему ты не делаешь ничего другого, кроме как играешь на этом чертовом старом пианино.
КЕРМИТ. Не знаю. А что мне делать? Ты хочешь, чтобы я прыгал в высоту с шестом?
МОНА. Посмотри на свои пальцы.
КЕРМИТ. Я насмотрелся на свои пальцы. Я могу играть с закрытыми глазами. Я могу играть, когда сплю. Я, вероятно, смогу играть без головы.
МОНА. У тебя длинные, желтые, кривые, в пятнах табака, пальцы. И длинные, желтые, кривые, в пятнах табака, зубы. И у этого пианино длинные, желтые, кривые, в пятнах табака, клавиши, изготовленные из длинных, желтых, кривых, в пятнах табака, бивней убитых слонов.
КЕРМИТ. Слоны не курят, Мона. Они пьет, жрут арахис, но не курят. Дымить они могут, если только ты их подожжешь.
МОНА. Все здесь в пятнах табака. Все пахнет табачным дымом. Наша одежда пахнет табачным дымом. Наши тела пахнут табачным дымом. Я чувствую себя копченой ветчиной. И алкоголь. Куда бы мы ни пошли, везде мы пахнем алкоголем. Нас окутывает запах коктейль-холла, словно это наши фирменные духи.
КЕРМИТ. Запах коктейль-холла не самое плохое из того, чем иной раз пахнет человек.
МОНА. Может, перестанешь играть на этом чертовом пианино, когда я говорю с тобой?
КЕРМИТ. Только если ты пообещаешь заткнуться.
МОНА. Я серьезно, Кермит. Мне это не нравится. Нагоняет грусть.
КЕРМИТ. Ты грустила и до того, как я начал играть на пианино.
МОНА. Я грустила до того, как ты познакомился со мной?
КЕРМИТ. Я не знал тебя до того, как ты познакомилась со мной.
МОНА. Но я знала тебя. Я знала тебя задолго до того, как ты познакомился со мной. Я всегда знала тебя. Я думаю, ты мне приснился одной ночью, после того, как я слишком много выпила Только это был один из снов, который превращается в кошмар.
КЕРМИТ. В том сне я играл на пианино?
МОНА. Думаю, ты чесал свой зад. На самом деле, я думаю, ты был кем-то еще.
КЕРМИТ. Тогда, вероятно, это был я, потому что я всегда кто-то еще.
МОНА. Нет, конечно. Мне хочется, чтобы был, но нет.
КЕРМИТ. Я могу стать кем-то еще. Сегодня мне предложили работу.
МОНА. Работу? Что за работу? Да кто, черт побери, мог предложить тебе работу?
КЕРМИТ. Мне предложили играть на пианино в «Крошке Лулу».
МОНА. У тебя есть работа, Кермит. Ты возглавляешь школу игры на аккордеоне.
КЕРМИТ. Но мне нравится «Лулу». Попкорн так хорошо пахнет.
МОНА. Кто тебе нравятся, так это официантки.
КЕРМИТ. Я никогда не прикасаюсь к официанткам.
МОНА. Но ты смотришь на них, так?
КЕРМИТ. А чего ты от меня хочешь, Мона? Чтобы я вышиб себе глаза? Этого ты хочешь? Чтобы я стал слепым пианистом?
МОНА. Не нужен мне слепой пианист.
КЕРМИТ. Тогда кто, черт побери, тебе нужен?
(Пауза, он продолжает играть).
МОНА. Ты знаешь, Кермит, что твоя дочь превращается в настоящую шлюху? (КЕРМЕТ перестает играть). Наконец-то я добилась хоть какой-то реакции.
КЕРМИТ. Не нарывайся, Мона. Пожалуйста, не нарывайся.
МОНА. Позволь дать тебе совет, Кермит. Никогда не позволяй женщине найти твое больное место. Потому что если ты это сделаешь, женщина будет его ковырять, пока не пойдет кровь, а потом начнется заражение. Мы ничего не можем с этим поделать. Вы нас к этому подталкиваете. Мы те же стервятники. Такова наша натура.
КЕРМИТ. Я знаю, какая у тебя натура, Мона.
МОНА. Не думаю, что знаешь, Кермит. Потому что если знал, то боялся.
КЕРМИТ. Я боюсь.
МОНА. Что ж, это правильно.
(Уходит. КЕРМИТ закрывает крышку пианино, сидит, уставившись на нее).
3
(ТАНЯ и РЕЙ, сидят в зале отдыха боулинг-центра. Иногда слышится звук катящихся шаров и падения кеглей).
ТАНЯ. Знаешь, что я люблю? Кинотеатр «Фокс». Такое прекрасное огромное, старое здание, словно кафедральный собор, со всей этой витиеватой резьбой по камню на потолке. Потолок в кинотеатре «Фокс» какие-то удивительные сосуды, или чаши, или еще что-то. Просто каменный небосвод. И когда сидишь на балконе кинотеатра «Фокс», ты словно переносишься туда, как котенок в чрево кошки. И смотреть фильм с балкона кинотеатра «Фокс», какую-нибудь цветную, глупую эпическую драму, или мрачный, дождливый, черно-белый городской кошмар, все равно, что умереть, вознестись на небеса и смотреть истории в голове Бога. Такими должны быть небеса, думаю я, когда смотрю «Завтрак у Тиффани», «Рио Браво», «Высшее общество» или «Психо» с балкона кинотеатра «Фокс» в Финиксе, штат Аризона, с кем-то, кто держит меня за руку, и вокруг запах попкорна и шоколада. Я даже разрешаю ему пощупать мои груди.
РЕЙ. Правда?
ТАНЯ. Да.
РЕЙ. Значит, ты хочешь пойти в кино?
ТАНЯ. Нет, благодарю. Этим вечером я занята.
(Пауза. Они просто сидят).
РЕЙ. Понятно.
(Падающий на них свет меркнет).
4
(ЛИА и НЕД в их спальне).
ЛИА. Я видела, что ты делал.
НЕД. Где? Когда?
ЛИА. На озере. Я видела. Все видели.
НЕД. Ты видела, что? Что я делал? Мочился в воду?
ЛИА. Я видела, как ты гонялся за ней, а она была в крошечном купальнике.
НЕД. Таня? Ты тревожишься из-за Тани? Она же ребенок.
ЛИА. Ей девятнадцать, и ты гонялся за ней среди деревьев у воды, как какой-то сатир с картины. И какие это вызывало у меня чувства, Нед?
НЕД. Откуда мне знать, что ты чувствовала? Я мысли не читаю. Мы всего лишь бегали под деревьями. Дурачились, как маленькие дети.
ЛИА. И что ты сделал после того, как поймал ее, Нед? В какие игры вы играли тогда?
НЕД. Я ее не поймал. Ладно, поймал, но она снова вырвалась. Господи, парни флиртуют с тобой и таращатся на тебя, когда ты ходишь по боулинг-центру. Спроси Рея. Он таращится. Это ничего не значит.
ЛИА. Рей не бегает за мной полуголой.
НЕД. Вероятно, бегает в снах. Если я буду расстраиваться всякий раз, когда кто-то таращится на тебя, мне придется убить половину парней, которые приходят в боулинг-центр. Раньше ты смотрела на многое проще, Лиа.
ЛИА. Правда? И когда это было? Когда ты хоть иногда смотрел на меня?
НЕД. Я смотрю на тебя. Я все время смотрю на тебя. Послушай, не можешь ты ожидать
ЛИА. Чего? Что ты поведешь себя, как мой муж?
НЕД. Ничего же не произошло.
ЛИА. Что-то произошло.
НЕД. Я бегал за девчушкой под деревьями. Вот что произошло.
ЛИА. Она была практически голой. Это выглядело отвратительно.
НЕД. Если ты думаешь, что я такой отвратительный, тогда почему вышла за меня?
ЛИА. Я не знала, что ты станешь таким. Не думала, что ты так поведешь себя по отношению ко мне.
НЕД. По отношению к тебе я веду себя хорошо. Даже очень хорошо. Но тебе всегда мало.
ЛИА. Не вешай мне лапшу на уши.
НЕД. Это правда. Ты вечно недовольна. Что бы я ни сделал, тебе всегда хочется чего-то еще. Думаю, ты даже сама не знаешь, чего хочешь. Ты знаешь, чего ты хочешь?
ЛИА (поворачивается к нему спиной). Да, я хочу умереть.
НЕД. Что ж, я знаю в Нью-Джерси пару парней, которые тебе это устроят.
(Пауза. Он подходит и обнимает ее сзади. Она пытается вырваться. Он целует ее в шею. Целует снова. Она не вырывается. Он обхватывает ладонями ее груди. Падающий на них свет меркнет).
5
(РУТГЕР и ДОРИС пьют на своем заднем дворике. С ними КЕРМИТ, МОНА и МИККИ).
РУТГЕР. Ницше спрашивает, к примеру, допустим правда это женщина. Что тогда? Что за этим последует?
МОНА. Тогда Кермит никогда ее не поймет.
РУТГЕР. Но если бы правда была женщиной, даже если бы мы не могли ее полностью осознать, то, по меньшей мере, изваляли бы в грязи, изнасиловали, растоптали. Так что версия вполне здравая. Именно так мы обычно и ведем себя с правдой. Проводим всю жизнь, насилуя и оскорбляя правду, а в итоге, полагаю, будь правда женщиной, нам приходится ее убить. Да, склонен думать, это неизбежное завершение этого предположения.