Синдром Кесслера - Зорин Андрей Александрович

Андрей Зорин

Синдром Кесслера

Синдром Кесслера теоретическое развитие событий на околоземной орбите, когда космический мусор, появившийся в результате многочисленных запусков искусственных спутников, приводит к полной непригодности ближнего космоса для практического использования. Впервые такой сценарий детально описал консультант НАСА Дональд Кесслер в 1978 году.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Синдром_Кесслера

Звезды. Словно маленькие дырочки в ткани бытия. Словно там, за чернотой Вселенной, скрывается нечто светлое и прекрасное. Пока оно скрыто от посторонних взглядов, лишь яркий, чистый свет сквозь прорехи Вселенной намекает о невероятной красоте, спрятанной во мраке. С Земли этого никогда не увидеть. Из-за атмосферы свет звезд неровный, мерцающий, меняющий оттенки. И только здесь можно по-настоящему разглядеть, как прекрасен их истинный далекий свет.

Олега всегда завораживал этот момент. Ты стоишь один на один со Вселенной. Где-то далеко в надире1 плывет огромный, светло-голубой, с кудряшками облаков земной шар. Между тобой и планетой тоненькая, маленькая, по сравнению с окружающим миром, рукотворная конструкция. Космическая станция «Валерий Поляков»2. Все, что тебя удерживает сейчас как от падения вниз, так и от полета в бесконечность,  это восьмиметровый страховочный фал, которым Олег пристегнут к тонкому поручню.

 Олег! Олег!  раздался голос капитана в наушниках.  С тобой все в порядке? Ты куда пропал?

Черт! Голос в наушниках разрушил все волшебство, и окружающее пространство моментально потеряло свое величие. Он вернулся в реальность, осознавая, что стоит не «один на один со Вселенной», а на четвереньках в весьма неудобной позе, на условной крыше модуля «Теплица».

 Да, командир. Все нормально. Просто немного замечтался!  ответил он в рацию.  Достаю скребок, подготавливаю поверхность.

 Подтверждаю,  пришел ответ.  Готовь поверхность к герметизации.  Рация немного помолчала, и капитан мягко добавил:  Понимаю тебя, сам каждый выход смотрю по сторонам и до сих пор не могу поверить, что я здесь.

 Так, ребятки, давайте с делом закончим, потом поболтаем,  подключился к разговору контроль с Земли.  Олег, ты уже девяносто семь минут там, телеметрия показывает, что у тебя температура на полтора градуса поднялась. Как самочувствие?

 Самочувствие в норме. Хотя охладиться немного не помешает.

 Понял тебя, сейчас сделаем.

По телу пробежала живительная прохлада, из ЦУПа3 немного понизили температуру внутри скафандра. Конечно, в экстренной ситуации Олег мог и сам отрегулировать температуру, но по правилам это было запрещено. Резкое переохлаждение, как и перегрев, могут отрицательно сказаться на самочувствии космонавта. А если ему станет плохо, кто сможет ему помочь, и самое главное, кто тогда сможет выполнить его работу? А работа эта очень важна. В данный момент он был занят герметизацией очередного отверстия, образованного попаданием микрочастицы мусора. Отверстие было небольшим, давление внутри станции снижалось некритично медленно, но тем не менее с этим нужно было что-то делать.

Олег достал из сумки с инструментом скребок, растянулся, покрепче упираясь в поручни, чтобы максимально снизить инерцию, и стал зачищать поверхность вокруг отверстия. На Земле такая работа заняла бы минут пять, а то и меньше, здесь же, на высоте почти шестисот километров от поверхности, стоя на четвереньках в толстом неудобном скафандре, работать было сложно. Как бы ни старались конструкторы сделать подвижные сочленения более гибкими, все равно, для того чтобы согнуть-разогнуть руку или даже просто удержать инструменты в руках, приходилось прикладывать немалые усилия.

 Подготовку поверхности завершил,  отчитался Олег в рацию.  Перехожу к следующей стадии.

 Подтверждаю,  ответил командир.  Давай уже заканчивай там, и обедать будем.

Олег облизнул пересохшие губы и приложился к загубнику питьевой воды. Каждый выход в открытый космос невероятно выматывал и требовал огромного количества энергии. Аппетит пробуждался нечеловеческий. Олег почувствовал, как заурчало в животе, и сделал еще пару глотков воды, чтобы хоть немного утолить голод.

 Ребят, ну правда, хорош трепаться!  вмешался диспетчер.  Следующий этап подтверждаю.

Олег убрал в сумку скребок, достал тюбик с гермопастой и специальный ультрафиолетовый фонарь. Выдавив пасту на пробоину, он разровнял ее и, включив фонарь, направил на заплатку.

 Говорила мне мама: «Иди в стоматологи»,  хихикнул капитан в рацию. Он наблюдал за работой напарника через камеру, установленную на шлеме.  Вот чем мы занимаемся? Да практически тем же самым ставим пломбы. Только в космосе. Ну что там, доктор, когда можно будет кушать?

Шутка эта была настолько избитой, капитан ее повторял каждый раз, когда один из них выходил в открытый космос для ликвидации последствий столкновения с космическим мусором, так что Олег не отвечал на нее, сосредоточенно наблюдая за медленно сменяющимися цифрами обратного отсчета на фонаре. Наконец на табло загорелись нули. Паста затвердела, работа на сегодня выполнена.

 Прошу подтверждения с внутренней части модуля,  запросила Земля.

 Подтверждаю! Модуль «Теплица» герметичен, давление восстановлено до нормального и находится на отметке семьсот шестьдесят миллиметров ртутного столба. Доложил командир корабля, капитан Владимир Горшенин. Работу провел бортинженер капитан Олег Чурлин.

 Ну вот, всегда бы так. Знаете же форму доклада,  усмехнулся в наушнике диспетчер ЦУПа.  Ладно, ребят, на сегодня все. Олег, возвращайся внутрь, и до завтра отдых. Вы молодцы.

 На сегодня все проворчал Олег, перестегивая страховочный фал.  Мне еще до дома надо добраться А они уже чаи там гоняют.

 Я вас слышу вообще-то,  с укоризной проговорил наземный диспетчер,  и тоже сижу на рабочем месте.  Он помолчал пару мгновений и добавил:  Правда, да, с чайком.

 Я знаю! Мы как раз над Москвой летим, вижу тебя,  усмехнулся Олег. Он ловко чувствовался большой опыт,  перестегивая карабины страховочного фала, спускался к входному шлюзу. Двигался он так называемым обезьяньим хватом отпускал один поручень, лишь убедившись, что надежно держится за другой.  Володь, ставь чайник, я почти дома.

 Принял! Еще пара минут, и будем пить чай с пряниками,  моментально отозвался капитан.

«Пара минут»  это, конечно, было сильно сказано. Для начала Олег вошел в переходной шлюз, закрыл за собой наружный люк и проверил герметичность внутреннего. После чего тамбур шлюза медленно заполнился атмосферой. Потом бортинженер снова проверил герметичность внешнего люка. Каждый этап проверки должен был подтвердить капитан, находящийся внутри станции. На этом этапе шуточек и подначек не было: оба знали, что малейшая оплошность может привести к аварии или даже гибели обоих космонавтов. Наконец, когда открылся внутренний шлюз и Олег вплыл внутрь, оба смогли расслабиться.

 Давай надевай тапочки и на кухню!  Горшенин парил в воздухе.  Я с голоду помираю.

 Сейчас, только пальто сниму,  Олег повернулся к напарнику спиной.  Поможешь?

Тот расстегнул многочисленные замки на скафандре и, словно дверцу, откинул в сторону ранец с системами жизнеобеспечения. Из образовавшегося отверстия, извиваясь, словно червяк, показался бортинженер. Комбинезон на нем был насквозь мокрый от пота. Наконец он выплыл из скафандра и повис посреди отсека.

 Сейчас в сухое переоденусь, и можно отдыхать,  потягиваясь и разминая ноющие после тяжелой работы мышцы, ответил Олег.

Капитан кивнул и поплыл на камбуз. Поскольку в открытый космос для ремонта станции они выходили по очереди, он хорошо понимал, что сейчас испытывает Олег. Это только кажется, что выход в открытый космос легкая прогулка. На самом деле это невероятное напряжение. В первую очередь физическое. Да и психологически это не так просто, как кажется. Когда ты понимаешь, что любая ошибка может стоить тебе жизни. А если учитывать то, что в любой момент тебя может пронзить кусок космического мусора, в огромном количестве летающего по орбите Земли на скорости двадцать восемь тысяч километров в час, то становилось совсем неуютно.