Царь-рыцарь и его Прекрасная Дама
Павел встретил юную княжну Анну Лопухину во время коронации в Звенигороде. Очарованный ею, он выделил большую часть земли Введенского для нее, и сразу же началось строительство дворца.
В одном из архивов обнаружилось несколько писем некой Василисы, дочери мелкопоместного дворянина Звенигородского уезда и горничной княжны, о событиях столь же значительных, сколь и таинственных.
«Апрель, 11-й день 1797 года
Дорогая тетушка, Марфа Михайловна! Обещала я писать про наше житье-бытье, особливо о происшествиях, большая Вы до них охотница. Так вот, нынешней весной случилось в московской скучной жизни великое событие. Похоже это на то, как в ясный-ясный день налетает гроза и ударяет такая молния, что только Богу впору молиться! Расскажу по порядку.
Появился у нас в доме Степан Петрович, крестный мой. Помните Вы его, тетушка? Воевал с молодых лет с моим батюшкой, а теперь из Ярославля к нам пожаловал, ибо служит он при тамошнем губернаторе Петре Васильевиче, князе Лопухине.
Зимой 1797 года вся Москва была полна вестей о предстоящей коронации Павла Петровича. Все только и говорили о коронационных торжествах и балах. Все наши дамы и барышни мечтали попасть туда, где будет весь цвет Петербурга и сам государь с семьей.
Однажды крестный со значением промолвил:
А знаешь ли ты, что днями прибывает в Москву наследник на свою коронацию?
Тут я подскочила до его великого роста, закричала:
Крестный, миленький, возьмите меня на ту коронацию, никогда не видела.
Прибыл я сюда с князем Петром Васильевичем Лопухиным, серьезно сказал крестный, он непременно будет приглашен, авось и меня возьмет, а я тебя попрошу взять, Василиса Егоровна.
Коронация совершилась 5 апреля, в день Светлого Воскресения. На коронации нам не привелось быть, зато видела я государя.
В день приема ярославской делегации. Как меня причесывали и наряжали! Даже мачеха расщедрилась, подобрела. И сподобилась я увидеть представление такое, каких ни в церкви не видывала, ни в театре!
Новый государь Павел Петрович ростом не велик, телом не дороден, однако настоящий царь: и мантия, и корона, и сапоги со шпорами, и глаза имеет блестящие, карие. К нему приходили, кланялись господа, чиновники, а ярославский губернатор Петр Васильевич Лопухин встал на колено и поцеловал руку государя. Сам Лопухин высок, статен, с орденами, лицо правильное, приятное, даже красивое, а взгляд умный. И семья его была рядом: супруга шустрая такая и две дочери.
Степан Петрович сказал мне на ухо: мол, это мачеха, вторая супруга князя, первая-то была красавица, да только рано почила, а эта хваткая, сразу всех к рукам прибрала и мечтает только о том, чтобы жить в Петербурге.
Вся зала устремила взоры на тех девиц, ее дочерей, особенно на маленькую, черноглазую. Звали ее Анна, и глядела она на царя с покорностью и почтением. Глаза ее как омуты, что в глухих лесах бывают. А волосы волны черные по плечам!
На сем прощаюсь с Вами, дорогая тетушка, и остаюсь любящая Вас
Василиса».
«Апрель, 19-й день 1797 года
Дорогая тетушка! Давно я не писала Вам. И все потому, что происшествия продолжаются. Вчерашний день оказались мы опять на коронационных торжествах, на балу.
На этот раз Степан Петрович представил меня сестрам Лопухиным, Анне и Екатерине. Когда заиграл менуэт, князь-отец протянул руку Анне и пригласил ее на танец. Ах, что это была за пара! Седой, благородный, рослый отец истинный князь и маленькая с черными локонами, неподвижным мраморным лицом Анна!..
После того княжна села на кресло возле меня, и мы с ней имели разговор. Обе мы сироты, у обеих мачехи, в Москве из девиц она никого не знает, и исполнились мы друг к другу дружеских чувств и тихо переговаривались до той самой минуты, пока не возгласили прибытие императора.
И тут!.. Заиграла музыка и государь пригласил Анну. Он неотрывно на нее глядел, что-то говорил, видимо, желая добиться благосклонности, но лицо ее оставалось бесстрастным, а глаза, кажется, стали еще чернее. Не от страха ли? Потом Его Величество говорили с семейством Лопухина
На другой день Степан Петрович поведал нам, что государь в восторге от Анны Петровны и желает подарить ей звенигородский участок земли. Более того, тут же подозвал человека из своей свиты и рекомендовал его как архитектора, способного создать чертеж усадебного дома на той земле, в селе Введенском. О, как обрадовалась я, услышав про Введенское! Ведь это по соседству с нашим имением!
Павел Петрович пребывал в великолепном настроении и принимал участие во всех намеченных в его честь торжествах. Был в итальянской опере, в Дворянском собрании, на народном гулянье, присутствовал на спектакле театральной труппы графа Николая Петровича Шереметева в Останкинском дворце. Там пела Прасковья Жемчугова, как божественно! Павел Петрович подарил ей бриллиантовый перстень!..
Однако, тетушка, как же Анна! На одном из балов Павел Петрович снова танцевал с ней. Но что это был за танец?! Тот самый вальс, который он сам запретил по причине французских вольностей Да только Аннушка велела оркестру играть его и Его Величество танцевали и, говорят, не сводили с нее глаз!
Целую ручки.
Василиса».
«Август, 18-й день 1798 года
Желаю здравствовать Вам, дорогая тетушка! Стоит у нас во Введенском золотая пора: деревья как золотом облитые, а главное, что усадебный дом почти готов, парк обрел новый вид. Есть конюшенный двор, флигеля, водные приспособления.
Посажены новые березы, ели, сосны, тополя, и ото всех деревьев теперь золотой свет излучается. Все стройно, красиво, все одно к одному. Тут и простор, и воля, и порядок.
О! Если бы Вы видели, тетушка, какой простор и вид открывается на заречные дали! Река синеет, небо без края, а вдали Савво-Сторожевский монастырь
Нынче Львов-архитектор показывает здесь свой труд Лопухиным и про все (про водные строения: фонтаны, падение воды) объясняет.
Мачеха Аннушки трещала без умолку. Сам князь внимательно оглядывал дело рук мастеров и был молчалив. Высокий лоб даже пересекали морщины, а губы улыбались по-доброму, но сам он скорее грустен, чем весел. Отчего бы?
Аннушка стояла возле колонны, глядела вдаль. Хороша она. Довольна царским подарком, однако шумной радости не высказала. Зато Степан Петрович был весел:
Вот истинный рыцарь! Видел я, как государь взял платочек кружевной у Анны Петровны, приложил к груди и прошептал что-то. Небось, готов, как рыцарь, носить его на шляпе
Князь и Николай Львов отправились во внутренние покои, а мы с Анной пошли к ротонде.
Жалко государя, промолвила она.
Должно, в Вашей красоте государь находит отраду? спросила я.
Говорит будто излучаю я что-то утешение, что ли, сердечное, легко ему со мной, а уж комплиментам нет счета Целует край платья.
Слышала я, дорогая тетушка, что государь навещал Аннушку во Введенском. Выехал рано утром из Москвы в карете инкогнито под фамилией Павел Федотов. Но все, конечно, узнали императора. А как подъехал к Введенскому, пересел государь-рыцарь на белого коня и в черной полумаске поскакал ко дворцу по аллее, прорубленной Львовым среди вековых берез.
По приезде ко дворцу государя встречали с левой стороны церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы, а с правой стороны великолепный конный двор, а посреди круглая клумба с маргаритками, фиалками и васильками любимыми цветами Анны Павловны.
Павел Петрович спешился, вбежал по мраморной лестнице и через анфиладу комнат в покои, где ждала его Аннушка.
Василиса».
А. П. Лопухина. Художник В. Л. Боровиковский
«Январь, 18-й день 1799 года
Дорогая, любезнейшая моему сердцу тетушка! Знаете ли Вы, что уже три недели живу я в столице? Самой не верится, однако, как говорится, вышел случай. Государь призвал возлюбленную Аннушку, и она вызволила меня к себе вот! Знали бы Вы, какой дворец для княжны приготовил государь! Рядом с Зимним, на Дворцовой набережной, в три этажа! Весь уставлен скульптурами, дорогой мебелью, бронзой, вазами, а картин сколько не счесть.