И тут ее муж, Ефим, вызвался защищать Наталью бесплатно, да еще припахал обоих своих компаньонов, Игоря Никольского и Виктора Уланова. Антонина была в шоке. А потом устроила мужу дома такие боевые действия, что стены бросало в дрожь. Но Коган стоял, как скала, и ни разу не дрогнул. Если иногда он уступал жене в менее значительных вопросах, то во всем, что касалось его работы, был непоколебим.
"Как я на работе людям в глаза буду смотреть? вопрошала Антонина, Новость уже по всему интернету разошлась, меня спросят: твой муж с ума сошел, или к "пятой колонне" подлизывается?" "А тебе мнение ваших кумушек важнее истины и справедливости? ответил муж, уставший от скандалов, бойкотов и звона посуды. Извини, но мне нет! Я выполняю свой долг и плевать хотел, что обо мне думают какие-то пустозвоны!" "Вот как? На жену тебе тоже плевать? И на детей? Тебе эта амбалка важнее? А может, она с тобой все же расплачивается? Натурой, прямо в комнате для свиданий?" Антонина читала в интернете ленту движения "Навицкую в "Черный дельфин!" и там уже протащили эту тему. "Дура!" впервые в жизни обругал ее муж. И это стало последней каплей.
После развода Тоня перевелась в московское отделение издательства и сама перебралась в Златоглавую с сыновьями 16-летним Давидом и 10-летним Моисеем. Пусть новоиспеченный "воскресный папа" побегает между двумя столицами, если хочет видеться с детьми! А вскоре она встретила в Москве своего давнего друга, и через несколько лет они поженились
Уезжая в Москву, Тоня надеялась, что мерзкая солдатка огребет по полной. Пожизненное ей, конечно, по закону не дадут, но и четвертака достаточно. Тоня с мужем как раз будут любоваться внуками с террасы подмосковной дачи, когда Навицкая выйдет старой беззубой развалиной, и это будет справедливо
Но оказалось, что девицу подставили. Ефим с товарищами выловили настоящего диверсанта-убийцу. Наталью оправдали, и она начала строчить детективные истории, пользующиеся спросом, а потом еще и вышла замуж за Уланова
Сыновья становились все старше и все больше напоминали Антонине Ефима. От нее им не досталось практически ничего. Оба смуглые, горбоносые, со сверкающими черными глазами, рослые и широкоплечие. И характер у обоих отцовский. Строптивые, своенравные, бунтари, не переубедишь, не переломишь А Антонина пыталась искоренить в них "когановское" бунтарство, стараясь "построить" мальчиков "им же лучше будет, меньше шишек в жизни набьют, если отучу их вечно лезть на рожон с шашкой наголо!".
И еще одно она чувствовала себя комфортно только когда полностью контролировала все и всех вокруг. "Я так люблю, когда муж рядом РЯДОМ, Я СКАЗАЛА!!!" не раз дразнил ее Ефим. "Ну и что? спокойно отвечала она. Это плохо?"
Но муж и сыновья не поддавались "перестройке", и взять их измором "прекратите сопротивляться, признайте мое главенство, и все у нас будет в шоколаде" не получалось.
В придачу Коган не особо страдал, когда она уехала. Почти сразу же он замутил роман с девицей, которая помогала беглой арестантке Навицкой скрываться от погони (жаль, ее тоже отмазали, укрывательницу!). А когда Антонина попыталась построить по своим правилам встречи Ефима с сыновьями в Москве, мягко сказал: "Мейн зихартс, я не сапожником работаю, а юристом, и все подходы знаю. Суд не лишал меня родительских прав, и препятствовать моему общению с детьми ты не можешь. Я ведь пока по-хорошему предостерегаю, а могу и на рычажки нажать" Вид у него при этом был, как у улыбающегося крокодила, сожравшего Солнце в сказке Чуковского. "А разве твоя цыганская лахудра не может нарожать тебе новых детей?" резко спросила Тоня, понимая, что муж прав. Со всеми судейскими он на короткой ноге, права свои знает хоть ночью разбуди, и в самом деле не стоит с ним ссориться. Но произнеся эти слова, Антонина испугалась. Его глаза так опасно сощурились, что бывшая жена отступила на шаг. "Будь ты мужчиной, уже пожалела бы о своих словах, процедил Коган. Советую впредь лучше следить за речью!"
Антонина поняла, что против Ефима не попрешь. Но из сыновей попыталась вылепить удобных и покорных мальчиков, приучить их к мысли, что от мамы ничего не утаишь, и расплата за каждый проступок неминуема, за послушание у нее есть пряник, а за ослушничество кнут И вроде бы это ей удавалось.
Но Давид после школы уехал учиться в Петербург, а теперь решил там и остаться. И Моисей уже вострит лыжи в алые корпуса Университета профсоюзов на улице Фучика, где в начале 90-х учился и их отец
В этом Тоня отчасти винила Навицкую. Если бы Ефим не взялся защищать эту девицу, у них не произошел бы полный разрыв. "Вломилась в чужую семью, все растоптала, разрушила своими берцами и даже не заметила!"
Антонина от души желала Наталье за это получить самый жесткий приговор. Когда Навицкая сбежала при этапировании в Крым, Тоня подумала: "Все. Можно считать, что Ефим проиграл. Теперь ей за побег точно двадцать пять лет присудят. И в УДО или "поселке" откажут: склонная к побегу и нападению на конвой, опасна для общества, пусть сидит!"
Но все вышло не так, как она думала.
И хуже всего было то, что романы Навицкой печатались в издательстве, где работала Антонина. Каждые три месяца она вспоминала эту "гусар-девицу", "сокрушительницу", "разбивательницу отношений". И каждый раз надеялась, что новая книга "не пойдет", получит антирейтинг, будет завалена хейтами и дизлайками, пролежит мертвым грузом в магазинах Но популярность писательницы с каждой книгой только росла. Уже никто и не вспоминал, что в 2015 году "звезду крутого детектива" чуть не осудили на четверть века
У Антонины в Москве все шло на лад. Она была на хорошем счету у начальства; муж Антон оказался хорошим семьянином (не идеал, но и не Коган), полтора года назад у них родилась очаровательная дочурка
Навицкая за эти годы превратилась в элегантную даму, в которой ничто не напоминало ту девицу в широких штанах, с "бобриком" на голове. Безупречно подобранные одежда и макияж, овладела этикетом, не посрамит себя ни в каком обществе. Здоровье у женщины оказалось отменным ни тюрьма, ни побег, ни голодовки не подточили ее такая же цветущая, энергичная, с густыми волосами и свежей кожей.
И сейчас тоже прикатила в "Мангуп-кале", да еще и сняла единолично люкс. А Тоне с подругами сбережений, отложенных на отпуск, хватило только на два номера "стандарт" в одном Антонина, Катя и Лиза, в другом сыновья Антонины и Кати, Моисей и Яков и Лизин муж Григорий Поэтому Антонина и не удержалась от реплики, увидев писательницу у рецепшен И, конечно же, узнала ее еще в тот момент. И это тоже не добавило Антонине симпатии к детективистке
***
Вкусный обед на террасе летнего кафе и свежий горный воздух ощутимо взбодрили Наташу, и она в очередной раз убедилась в правильности своего решения отдохнуть в уединении в тихом уголке.
О ее местонахождении знал только редактор питерского филиала издательства, которое работало с ее книгами, на случай форс-мажорной ситуации. Но уезжая, Наташа велела ее без крайней необходимости не тревожить: у нее отпуск, на который она имеет право.
Удивительно, как здесь может быть тихо невзирая даже на вереницу машин, тянущихся к Ходжа-сола и поток туристов, приезжающих рейсовым автобусом с рюкзаками и скатками. В гостевом дворе неподалеку от пруда играют пышную свадьбу. Но ограда отеля как будто отрезает все лишние звуки, чтобы ничто не потревожило отдых постояльцев.
Даже Уланов и Лиза не знали, где именно остановилась Наташа. Ей сейчас не хотелось какое-то время общаться даже с близкими. Через несколько дней, максимум через неделю, это пройдет. Но для этого нужно, чтобы хоть несколько дней ее не беспокоили.