Может сразу три молнии, восторженно пояснил Лусин. И по трем направлениям. Имя Громовержец.
Не хотел бы я схватиться с Громовержцем в воздухе, сказал потрясенный ангел.
Дракон успокаивался приподнявшееся тело опадало, над короной плясали синеватые огни Эльма, тяжелые веки прикрыли гаснущие зеленые глаза.
Громовержец так Громовержец, сказал я. Существо эффектное. Но зачем нам в Персее громовержцы с пегасами?
Пригодятся, Эли.
Я тогда и понятия не имел, как жестоко Лусин будет прав!
Мы с Мери вышли наружу, оставив Лусина с его созданиями и с Трубом. Был вечер, искусственное солнце погасло.
Одни! воскликнул я. На Оре и одни, Мери!
До сих пор ты больше стремился к своим друзьям, чем к одиночеству со мной, упрекнула Мери.
Я засмеялся. Нигде мне не бывает так хорошо, как на Оре!
Ты, кажется, приревновала меня к Лусину и Трубу? Пойдем, я покажу тебе Ору.
Мы долго гуляли по проспектам планеты, заходили в опустевшие звездные гостиницы. Я рассказывал, как познакомился с альтаирцами, вегажителями, ангелами. Прошедшее нахлынуло на меня, призраки, как во плоти, двигались рядом. Я вспомнил и об Андре. Здесь он совершал великие открытия, а я зубоскалил, придирался к мелким ошибкам. Пока он жил среди нас, мы недооценивали его, я грешил этим больше других. Внезапно я увидел слезы в глазах Мери.
Я чем-то тебя расстроил?
Она быстро взглянула на меня и почти враждебно спросила:
Ты не замечаешь во мне перемен?
Каких?
Разных Ты не находишь, что я подурнела?
Я смотрел на нее во все глаза. Никогда еще она не была так красива. Она отвернулась, когда я сказал об этом. Погасшее было солнце разгорелось в луну по графику на Оре было полнолуние.
Ты странный человек. Эли, сказала она потом. Почему, собственно, ты в меня влюбился?
Это просто. Ты Мери. Единственная и неповторимая.
Каждый человек единствен и неповторим, двойников нет. По-настоящему ты любишь в мире только двоих. У тебя дрожит голос и блестят глаза, когда ты вспоминаешь о них.
Ты говоришь об Андре?
И о Фиоле!
Не надо, Мери! Я взял ее под руку. Они очень мне близки, Андре и Фиола, правильно, я волнуюсь, когда говорю о них. Но если бы мы с тобой были в разлуке, как бы я волновался, вспоминая о тебе! Я вот сейчас подумал, что мы могли бы расстаться, и у меня задрожали коленки.
Но голос у тебя не дрожит, возразила она печально. Ты говоришь о дрожи в коленках с улыбкой, Эли. Ладно, тебе пора к Вере. Отнесись серьезно к тому, что она сообщит.
Ты знаешь, о чем она собирается говорить?
Вера скажет об этом лучше, чем я.
Везде загадки! Ромеро грозит неожиданностями, Вера может беседовать только наедине, ты тоже на что-то намекаешь. Сказала бы уж прямо!
Вера скажет, повторила Мери.
3
Ты удивлен, что мы разговариваем наедине? так начала Вера. Дело в том, что речь пойдет о личностях. По решению Большого Совета я должна обсудить с тобой, кого назначим адмиралом нашего флота. Требований к нему больше, чем к командирам кораблей.
Я пожал плечами:
Раньше я должен услышать, что это за требования.
Во-первых, общечеловеческие смелость, решительность, твердость, целеустремленность, быстрота соображения Надеюсь, подробней не нужно? Во-вторых, специальные умение командовать кораблем и людьми, хорошая ориентировка в галактических просторах, знание противника и его приемов борьбы. И, наконец, особенные широкий ум, ощущение нового, а также живое, доброе, отзывчивое сердце, глубокое понимание наших исторических задач Ибо этот человек, наш адмирал, будет верховным представителем человечества перед пока малознакомыми, но, несомненно, мощными галактическими цивилизациями.
Я расхохотался:
Ты нарисовала образ не человека, а божества. Сусальный лик, а не лицо. К несчастью, люди не боги.
Нужен лишь такой командир. Другому нельзя поручить верховное командование.
Мы стали перебирать кандидатуры. Ни Ольга, ни Леонид, ни Осима, ни Аллан не годились это было ясно. Я упомянул Веру. Она отвела себя. Я сказал, что если бы Андре не был в плену, он подошел бы всех лучше. Вера отвела и его: она считала, что у Андре ум остер, но не широк.
Эта игра в кандидатуры начала мне надоедать. Мне все равно, кто будет командовать. Пусть обратятся к Большой бесстрастная машина даст точный ответ.
Мы обращались к Большой.
Что-то не слышал.
Это держалось в секрете. Мы предложили машине проверить правильность кандидатуры, принятой единогласно Большим Советом. Машина подтвердила наш выбор.
Я был удивлен, и даже очень. Что-что, а решение Большого Совета могли от меня не скрывать, я тоже кое-что смыслю в делах Персея.
Кто же этот удивительный человек, так совершенно наделенный прописными достоинствами, что вы единогласно прочите его в свои руководители?
Она сказала спокойно:
Этот человек ты, Эли.
Я был так ошеломлен, что даже не возмутился. Потом я стал доказывать, что их решение вздор, ералаш, чепуха, ерунда, нелепость и недомыслие, она может выбирать любое из этих определений. Себя-то я знаю отлично. Ни с какой стороны я не вписываюсь в нарисованный ею силуэт идеального политика и удачливого военачальника.
Ты, кажется, вообще отрицаешь у себя какие-либо достоинства?
Кое-какие хорошие человеческие недостатки у меня есть.
Не очень основательно, хотя и хлестко, Эли.
Уж каков есть.
Если ты будешь упорствовать, твое сопротивление вызовет недоумение и обиду. Зачем оскорблять поверивших в тебя?
Подавленный, я молчал. Как и в детстве, когда она меня распекала, а я не находил защиты от ее слов. Но радости не было. Я вспомнил, как меня возмутило спокойствие Ольги, когда ее назначили командующей эскадрой. Былая наивность основательно повыветрилась из меня я не ликовал, а страшился огромной ответственности.
И долго ты будешь молчать? иронически спросила Вера.
Рассмотрим еще разок другие кандидатуры.
Большой Совет рассматривал их. Государственная машина придирчиво исследовала каждого человека на годность в командующие. Капитаны кораблей пришли в восторг, узнав о решении Большого Совета. Тебе мало этого?
Я понял, что выхода мне не оставили.
Согласен, сказал я.
Она хладнокровно кивнула головой. Иного она и не ждала.
Теперь о других назначениях. У тебя будут два заместителя и три помощника. Заместитель по государственным делам я, по астронавигации Аллан Круз. Помощники, командующие тремя отдельными эскадрами, Леонид, Осима и Ольга. Возражений нет?
Нет, конечно.
Еще один пункт. Ты когда-то был моим секретарем, правда, не очень удачным. Теперь тебе самому нужно иметь секретаря. В секретари предлагают
Надеюсь, не тебя! сказал я с испугом.
Я твой заместитель, а это выше, чем секретарь.
Извини, я не силен в рангах. Так кого прочат мне в секретари?
Павла Ромеро. На него возложены также функции историографа похода. Но, если ты возражаешь, мы подберем другого.
Я задумался. Взаимоотношения с Павлом были слишком сложны, чтобы ответить простыми «да» или «нет». Я не знал другого человека, столь резко отличавшегося от меня. Но, может быть, несходство характеров это как раз то, что требуется для удачной совместной работы?
Вера спокойно, слишком спокойно, ожидала моего решения. Я улыбнулся. Я видел ее насквозь.
Разреши задать один личный вопрос, Вера?
Если о моих отношениях с Ромеро, то они сюда не относятся. Действуй так, словно Ромеро мне незнаком.
Павел, вероятно, будет лучшим секретарем, чем я командующим. Я принимаю его с охотой. Теперь можно задавать щекотливые вопросы? Я никогда не вмешивался в твою жизнь, Вера, но один раз позволил себе это. Должен ли я извиниться?
Скорее я должна благодарить тебя за вмешательство!
Оставлять что-либо недосказанным мне не хотелось.
Павел рассказывал тебе, при каких обстоятельствах произошла наша последняя встреча?