— Здесь и твоя доля, Григорьич, — пододвигая тому деньги, сказал Сергей.
— Спасибо, — Корин небрежно взял деньги и засунул их в ящик. — Как тебе девочка?
— Ничего, интересная, — Сергей вздохнул.
— Это все, что ты можешь о ней сказать?
— Ты же знаешь мои правила: не иметь отношений с клиентами и не проявлять излишнего любопытства. Кстати, она пыталась меня закадрить.
— Я предполагал нечто такое. Машина, которую ты сжег, принадлежала ее бывшему мужу.
— Чем же он ей так насолил? — больше по инерции, чем из любопытства, поинтересовался Никитин.
— Она застала его с любовницей в самый пикантный момент и выгнала из дома. А он приперся на следующий день пьяный и устроил скандал с мордобоем, — объяснил Доктор и добавил:
— Ее отец сидел со мной в одной зоне за хищения. Неплохой человек, но слабый. Я не дал его «опустить», о чем, кстати, впоследствии не пожалел. Он сейчас директор совместного предприятия. Помог мне построить дачу. А теперь вот обратился с проблемами дочери.
— Ладно, Бог с ними, с этими проблемами, — отмахнулся Сергей.
— И то правда, — согласился Корин.
— Григорьич, у тебя нет на примете достойного жилья? — спросил Сергей, медленно потягивая из кружки пиво. — А то я засиделся в нынешней квартире, почти четыре месяца уже, пора менять.
— Конспирируешься?
— Приходится…
— И как ты можешь так часто менять квартиры? — вздохнул Доктор. — Я вот плохо привыкаю к новому месту, хотя в этом, наверное, виноват мой возраст. Ладно, думаю, на этой неделе что-нибудь подходящее найду.
— Спасибо, — сказал Сергей, — а я пока поживу по месту прописки. Так что если понадоблюсь, звони на Сокол.
— Ладушки.
Они допили пиво, после чего Сергей, попрощавшись, ушел…
Взревел мощный двигатель, и спортивная тачка, описав правильный полукруг, медленно выкатила со стоянки.
Никитин в мыслях часто возвращался в то время и всякий раз задавал себе вопрос: а если бы случившееся с ним в зоне обернулось каким-нибудь иным образом — как бы он жил после отсидки?
Если бы на зону был прислан не Смирнов, а кто-нибудь другой, если бы тогда, в то холодное зимнее утро новый начальник отряда не взглянул бы в сторону строптивого зека, если бы тот в свою очередь не стал огрызаться, если бы будущий Писарь, как человек, связанный воровскими понятиями, не был вынужден вступиться за свое достоинство, если бы…
Вся жизнь, наверное, только и состоит из этих «если бы»…
Разве мог предположить Сергей Никитин, что его жизнь повернется таким образом, что он попадет в зону и будет прозван Писарем?
А начиналась его биография обычно, как биографии тысяч его сверстников.
Тогда, в те времена, когда по телевизору показывали не американские боевики, а репортажи с колхозных полей, когда каждый съезд партии преподносился стране как большой праздник, скромный и по-своему наивный мальчик Сережа учился в обыкновенной таганрогской средней школе. Родители его ничем не отличались от родителей других детей — фамилия Никитиных не дала родному Таганрогу ни партийных функционеров, ни богатых подпольных цеховиков, ни заслуженных артистов… Обыкновенные, на первый взгляд ничем не примечательные люди. Отец — работник прилавка, мать — простой советский инженер с простой советской зарплатой сто двадцать пять «рэ», получаемой на руки после уплаты профсоюзных взносов и всего остального…
Воспитанному на приключенческих книжках и романтических кинолентах, искренне верящему в светлые идеалы дружбы, любви и ценности человеческой жизни, Сергею суждено было разочароваться в наивных ориентирах юношества после учебки под Ташкентом он был направлен в Афганистан, в самое его пекло — в Джелалабад.
То, что ему пришлось испытать на протяжении целых полутора лет, как и многие ребята, прошедшие Афган, Никитин не очень-то любил вспоминать…
Сергей уходил в армию наивным и неопытным юношей, вернулся же ожесточенным, подозрительным, растерявшим веру в то, что казалось прежде незыблемым.
Однако жизнь дала ему шанс, и было бы грешно им не воспользоваться. Как афганский ветеран Никитин без особых проблем поступил в Московский институт иностранных языков имени Мориса Тореза — не самое худшее место учебы в столице. Общежитие, пьянки, хроническая нехватка денег — тянуть из престарелых родителей было совестно — заставили его искать работу. Он устроился в кооператив охранником. Благо после горбачевской перестройки, заставшей его на четвертом курсе, кооперативов расплодилось великое множество, так же как и рэкетиров. Обилие в Москве вторых заставляло владельцев частных предприятий нанимать охранников.