Однажды я осознаю правоту слов мудрого Учителя. Но не в тот злосчастный день, когда разум отказывался воспринимать любые доводы, какими бы убедительными они ни были.
Я получила от этого места все, что оно могло мне дать. Каждый берет ровно столько, сколько способен унести. Кто-то обрел бы здесь свой дом, другой уехал бы, не выдержав, через неделю. Мне же хватило семи месяцев, чтобы понять я усвоила урок и теперь пришла пора двигаться дальше по пути, предначертанном судьбой. Кто знает, что уготовил новый день. Тем и занимательна жизнь нам не дано предугадать, что откроется взору за очередным поворотом.
Глава II
Путь вверх и путь вниз один и тот же путь.
Гераклит
Тибетский городок Дарчен встретил меня пронизывающим до мозга костей ветром, несмолкающим шумом машин и суетой, разыгравшейся на невымощенных тротуарах. Происходящее здесь казалось неуютным и враждебным, впрочем, как и в монастыре первое время. Величайшая сила привычки! Каждый раз перемены пугали меня, и руки невольно начинали опускаться, движимые импульсом страха: «Я так не смогу». Но деваться было некуда обстоятельства вынуждали адаптироваться к меняющимся условиям.
Дарчен отправная точка пути для тех, кто желает совершить ко́ру вокруг священной горы Кайлас, овеянной легендами и тайнами. Я обещала Лине, что выполню ее просьбу, и была настроена решительно.
Ранним утром, когда солнце только поднялось из-за горизонта, я начала свой путь. За три дня мне предстояло пройти пятьдесят три километра, дважды ночуя в кемпингах, оборудованных при местных монастырях специально для путешественников и паломников. Погода стояла промозглая и хмурая, но пейзаж радовал взор, завораживал фундаментальной мощью. Здесь почти не было растительности: ни деревьев, ни кустарников, ни цветов. Лишь небольшие островки иссохших стелящихся трав жестких и колючих только такие могли выжить в суровом горном климате и не сломиться под натиском ветра.
Я не тосковала по жизни в Непале. Но с глубокой нежностью вспоминала Цэте человека, гостеприимно впустившего меня строптивую чужачку в свой удивительный мир. Как ребенок, родившись, первой видит мать, так я, оказавшись у стен монастыря в тот далекий дождливый день, изнывающая от усталости и горной болезни, взглянула в его добродушное морщинистое лицо и пошла за ним покорно, ни на миг не усомнившись.
Не нужно грустить о расставании, с едва заметной улыбкой сказал он, провожая меня в грядущее странствие. Помимо материального мира, существует и область глубинного восприятия метафизическое пространство, где нет расстояний и границ, где не властны земные законы. Мы встретимся там во время медитации, просто подумай обо мне, позови, и я приду.
Спасибо за все, что сделали для меня!
Я ничего не сделал. Он добродушно пожал плечами. Лишь дал тебе крышу над головой и был честен в наших беседах.
И то и другое было мне необходимо.
За хрупкой внешностью я вижу сильный дух. Ты кажешься слабой, но только снаружи. Ты выносливая, настоящий борец.
Скорее самурай, поспешивший с харакири, усмехнулась я.
Ты справишься! А если что, помни я всегда рядом.
Мы обнялись на прощание, стоя на том самом месте, где встретились впервые. Символично, небо было точно так же затянуто тучами, которые роняли на землю мелкие ледяные капли Круг замкнулся, пройдя сквозь врата вечности.
* * *
Спустя около получаса пути с момента начала ко́ры, я оказалась у небольшого чортена[6] с остроконечной вершиной, построенного прямо посреди каменистой, протоптанной множеством ног, дороги. Узкий проем, завешенный амулетами и оберегами символ начала новой жизни, повторного рождения.
«Пусть все изменится», прошептала я без особой надежды, проходя это место, священное для приверженцев сразу четырех религий: буддизма, индуизма, джайнизма и шаманского бон.
Среди паломников прижилась традиция оставлять здесь что-то из своих вещей. Обряд призван помочь не отягощать новую жизнь грузом прежних ошибок. Недолго думая, я достала из рюкзака альбом для рисования. Окинув критическим взглядом акварельный пейзаж родного города, без сожалений вырвала лист и положила поверх многочисленных атрибутов прошлого, оставленных здесь другими путешественниками: предметов одежды, украшений, игрушек, книг, блокнотов, страницы которых бесстыдно перебирал ветер. Мой взгляд задержался на фотографии молодого человека в мантии и академической шапочке. С гордым видом будущего профессора он позировал с дипломом в одной руке и бокалом шампанского в другой. То была лишь часть снимка. Вторая половина, небрежно оторванная, отсутствовала. Судя по всему, рядом с этим высоким жизнерадостным юношей был кто-то еще. Кто-то, кто таким образом решил проститься с давним другом.
«Что заставило так поступить с памятным фото?» размышляла я, продолжая прерванный путь.
Тропа была по большей части пологой, без крутых подъемов и спусков, но идти оказалось непросто. Многочисленные слои теплой одежды сковывали движения, встречный ветер замедлял скорость, горная болезнь отбирала последние силы. Было тяжело и больно дышать, словно легкие наполнил засушливый грунт, что покрывал здешние земли. Пройдя всего пару часов, я уже изнемогала от усталости. То и дело останавливалась, чтобы отдышаться, присаживалась на острые камни, враждебные и строптивые, не желавшие чувствовать на своих плечах груз человеческого тела.
Солнце уже начало неотвратимый путь за горизонт, когда я добралась до небольшого гостевого дома при монастыре, в котором мне предстояло провести ночь и восстановиться перед новым походом.
Помещение оказалось неотапливаемым, горячая вода отсутствовала. Я рухнула на жесткую кровать, закуталась в тонкое, не дающее тепла одеяло и сквозь полумрак разглядела пар, выходящий из ноздрей на выдохе.
«О каком духовном просветлении может идти речь, когда все мысли сосредоточены на желании отдохнуть и согреться?!»
Мне снилось, что я тону в крови. И лицо Лины с нежной, кроткой улыбкой, излучавшей свет. Она окунула ладонь в алую вязкую жидкость, и вскоре та превратилась в воду прозрачную, сияющую небесной голубизной. Лина смотрела мне в глаза, пока ее силуэт медленно растворялся в воздухе, и одобрительно кивала. Мое тело постепенно обретало легкость, дыхание выравнивалось. Так я осталась лежать на поверхности кристальной глади озера, терзаемая чувством сожаления за содеянное и сильнейшим желанием жить.
* * *
Новый день начался с часуймы[7]. Напиток оказался не из приятных, зато он подействовал куда мощнее, чем привычный кофе: придал бодрости духу и наполнил силами тело. После скромного завтрака я взяла свой потрепанный рюкзак, решительно распахнула дверь и вышла на тропу. Первозданная красота завораживала, пейзажи, казалось, перенесли меня на многие тысячелетия в прошлое, когда не существовало ничего из того, что теперь является основой нашей жизни. Была лишь сама жизнь прекрасная в своей божественной сути, сотканная из миллиардов частиц Космоса.
Маршрут второго дня по праву считается самым тяжелым за время ко́ры. Организм не успевает адаптироваться к разреженному воздуху и перепаду давления, в крови катастрофически снижается уровень кислорода. На себе я в полной мере прочувствовала справедливость этого утверждения.
Склон был крутым, а тропу покрывал слой снега, под которым образовалась наледь. Попытки подняться оборачивались сокрушительным поражением, словно сама природа бросала мне вызов. Холод усиливался. Пальцы, сжимавшие рукояти трекинговых палок, потеряли чувствительность. Осознание, что предстоит пройти еще львиную долю намеченной дистанции, отнимало последние силы.