Вы боитесь меня, Елисавета Александровна? спросил он, и я скорее почувствовала, чем увидела, как по его губам скользнула улыбка.
Если только чуть-чуть, Петр Евгеньевич, ответила я, стараясь придать голосу хоть немного сарказма.
Не вышло.
Кого ты обманываешь, Лисса? прошептал он мне в губы.
Себя ответила я и облизнулась. Потянулась руками к нему, задирая футболку и касаясь обнаженного торса. Джинсы полетели на пол: сначала мои, потом его.
Кровать взвыла, когда он лег рядом, на холодные, чуть влажные простыни, заставляя меня прижаться спиной к колючему шерстяному ковру на стене. Порыв ветра ударил в оконную раму, и под этим натиском дом затрещал, заставляя сердце биться быстрее, но устоял. Бергер прижал меня к себе, закинув на бедро ноги. Потерся колючим подбородком о плечо, щекоча и царапая одновременно. Я приглушенно засмеялась, отбиваясь от этой ласки, и тогда Питер легко перевернулся на спину, усаживая меня сверху. За пару секунд справившись с застежкой, он стянул и отбросил в сторону кружевной бюстгальтер. Я поспешила прикрыться волосами, заливаясь краской под его пристальным взглядом. Глаза давно привыкли к темноте, и я видела, как Питер улыбается, заметив мое смущение.
Ну же, Лисса! Пора быть смелее! Вы знали, на что шли, Елисавета Александровна!
Он смеялся надо мной. Смеялся даже сейчас, когда я чувствовала его желание, а потому подалась вперед и наклонилась к его губам, прося нет, требуя! поцелуя. Он обхватил руками мои ягодицы, заставляя прижаться плотнее, и поцеловал, врываясь языком в мой рот. Дыхание сбилось. Непроизвольно я потерлась о его грудь своей, он застонал, сдаваясь, и резко перевернулся, прижимая меня к кровати, которая снова заскрипела. От нового порыва ветра дом задрожал, и я испуганно прижалась к мужчине, обнимая его за шею Касаясь чешуи татуировки
В то же мгновение под моими пальцами словно ожила неведомая сила, Питер больше не сдерживал себя. От его поцелуев и ощутимых укусов горела кожа, я извивалась под ним, почти умирая и моля о чем-то большем. Живот скрутило судорогой, и казалось, что моему израненному сердцу тесно у меня в груди. Я до крови закусила губу, когда он оказался внутри, ожидая боли А он собирал мои слезы, шепча только единственное слово:
Прости так надо, прости
Дом тряхнуло от нового порыва ветра, комнату озарило вспышкой молнии, следом грянул гром. Бергер прижимал меня к себе, все наращивая темп. Я дрожала под ним, сходя с ума от неконтролируемого потока ощущений, теряя себя в темноте неизведанного лабиринта. А потом мое сознание вырвалась на свободу, снося все преграды.
Я уходила от погони, почти задевая брюхом морскую гладь залива. Тень моего преследователя уже закрыла собой полнеба. Я знала, что скоро сдамся, но упорно продолжала лететь вперед к узкой полосе песчаного пляжа на горизонте. Он догнал, больно вцепившись в чувствительный гребень на шее зубами, отчего весь позвоночник, от макушки и до кончика хвоста, будто молнией пронзило. Я попыталась вырваться, зная, что это бессмысленно. И его хвост тут же обвил мой, мы переплелись в воздухе телами, неистово хлопая крыльями, чтобы через мгновение, пару раз кувыркнувшись в воздухе, рухнуть на холодный влажный песок
Глава шестая
Я сладко потянулась и открыла глаза. Маленькую комнату заливал яркий солнечный свет, в лучах которого танцевали крошечные пылинки. Бергер не спал. Он смотрел на меня так, словно видел в последний раз, и пытался запомнить каждую черточку, каждый изъян, каждую веснушку на моей коже.
Привет! прошептала я.
Привет! ответил Питер и, улыбнувшись, спросил: Как спалось?
Нормально, спасибо!
Я осторожно повернулась на бок. Все тело ныло, будто накануне я бежала марафон. Страшно хотелось пить.
Наверное, я должен извиниться
За что? спросила я севшим голосом. События ночи, смешавшись с яркими картинами сна, обрушились на меня лавиной незнакомых чувств, а на глазах выступили слезы. Я попыталась скрыться под одеялом, но Бергер не позволил.
Лисса! Елисавета! Прекрати немедленно! Ну где ты спряталась?
Он откопал меня среди горы одеял и подушек, притянул к себе на грудь и поцеловал в макушку. Я слышала, как надломлено, с перебоями стучит его сердце. Он мягко гладил меня по спине, успокаивая то ли меня, то ли себя самого.
Нам нужно вставать. Времени осталось немного, прошептал он и щелкнул меня по носу.
До чего?
До конца, он улыбнулся грустно. Я украл чужое, Елисавета Александровна. Но не успел спрятать как следует. И теперь придется расплатиться за эту оплошность.
Он сел на кровати, и одеяло сползло с его плеч. На широкой спине, распахнув огромные перепончатые крылья, застыл изумрудный дракон. Он словно рвался вверх, в небесную высь, вытянув острую клыкастую морду, на лбу которой красовался острый, как наконечник стрелы, рог. Тонкие чешуйчатые вибриссы достигали шеи Бергера и исчезали в темных волосах на затылке. Дракон, готовый к битве за свое сокровище
Бергер повел плечами, и дракон словно ожил, изумрудная чешуя заискрилась в утреннем свете.
Как настоящий восторженно прошептала я и протянула руку, желая коснуться края гребня.
Но Питер не позволил, резко встал, ничуть не смущаясь своей наготы, подобрал раскиданные на полу вещи и, прежде чем скрыться в ванной, произнес:
У нас очень мало времени, Лисса. Они идут.
Когда черная, уже знакомая мне машина, остановилась на узкой улице перед домом, мы были готовы к встрече гостей. Питер только что закончил плести столь любимую им французскую косу и, нежно укусив меня за шею, сказал:
Ничего не бойся. Тебе они ничего не сделают, а я крепкий.
Я не успела ответить. Затрещал домофон. Бергер разблокировал калитку и встал, загораживая от меня дверной проем.
Резкий удар под дых должен был сбить его с ног, но Бергер устоял, только согнулся, словно в поклоне, и, хрипло рассмеявшись, произнес:
Добро пожаловать, гости дорогие!
Как был шутом, так и остался! фыркнул Егор Демидов и осекся, поймав на себе мой испуганный взгляд. За детьми прятаться вздумал, а, Бергер?
За детьми? Питер расхохотался. Раскройте глаза, Георгий Алексеевич! Ваша малышка давно выросла.
Егор не удостоил его ответом. Застыл посреди комнаты, вероятно когда-то служившей гостиной, думая о чем-то своем. Двое незнакомых мне молодых мужчин нерешительно толкались на крыльце. Питер закашлялся, вытер тыльной стороной ладони рот и оперся спиной о стену. Я заметила капельки пота, выступившие у него на лбу, и подавила отчаянное желание броситься к нему.
Егор кинул на меня хмурый взгляд и произнес:
Бергера в машину, я задержусь. Нам с Елисаветой Александровной нужно кое-что обсудить.
Один из парней сделал шаг к Питеру.
Без рук! Сам пойду! рыкнул тот и добавил совсем другим тоном: Егор, девушку не обижай. Она не при чем!
Без тебя знаю! ответил мой еще пока жених.
Хлопнула входная дверь. Я замерла у окна, обхватив себя руками. Вдруг стало страшно и ужасно одиноко. Егор, мой Егор, который еще совсем недавно был для меня всем, за пару секунд превратился совсем в другого человека. Чужого, жесткого и мне неизвестного. Я знала, что настоящий он именно такой, но все равно отказывалась верить. А потому не знала, как себя вести. Все изменилось, и я нашла силы признаться в себе в этом. Питер Бергер прав: девочка выросла, и теперь совершенно не знала, что делать со своей взрослой жизнью.
Впрочем, меня по-прежнему не спрашивали.
Лиза, позвал Егор тихо. Ты в порядке?
Полном, не переживай.
Лиза, посмотри на меня пожалуйста!
Что с ним будет?
Это важно? кажется, Демидов удивился.
Для меня да.
Если не будет нарываться, останется жив.
Ты пытаешься меня успокоить? Или напугать?