Дима-а Дим, ну так же нельзя. Ты правда тупица, что ли?
Алина Остапова сидела за спиной Марти и поглаживала длинную косу, перекинутую через плечо. Этим вычурным колоском Ника всегда любовалась, хотя Алинку не выносила. Он приковал взгляд и сейчас, все внутри зашлось от зависти: Нике вот кос не плели, хотя волосы тоже были длинные, густые, блестящие, да еще кудряшки. Коса день за днем напоминала: некоторые семьи полные, у некоторых девочек есть не только папа с пистолетом, который так занят, что его как бы и нет.
Ась? недопонял Димка и, похоже, хотел посоветовать захлопнуться ей тоже: знал, что Алина с математикой не дружит, ловить нечего. Но та, поймав Никин взгляд, с удовольствием закончила:
Ты дай им денег. И они тебе все решат. У нас вся милиция так работает.
И снова эти звуки: хихиканье с одного бокового ряда, тягучее «С-су-ука» с другого, в этот раз ряды поменялись местами. Димка хмыкнул, а потом заржал в голос, так, что выпавшая изо рта слюнявая жвачка шлепнулась на тетрадь Марти. Точно на лицо зеленокожему Леонардо, выставившему навстречу невидимому врагу катаны.
Ой, прости. Димка сделал невинные глаза. Но не перестал ржать. Это че, парень твой?
В этот раз предательски заржали на обоих рядах. Марти не повела ухом, с костяным перестуком опустила ручку на стол. Но жвачка, казалось, ее не волновала: обернувшись, она пристально посмотрела только на одну обидчицу на Алину. Та усмехнулась:
Чего пялишься, чучундра лохматая? Тоже не поняла?
«Чучундра» была за дело: Марти, как и Ника, носила длинные волосы, тетя Вероника их отрезать пока не давала. Говорила, что в них вся сила. Как у какого-то библейского, что ли, героя. Но волосы были пусть прямые, зато жесткие, густые. Правда, ведьминские. Марти расчесывала их на каждой перемене. Это не помогало.
Да. Еще раз. Говорила она мирно, даже слишком, и Ника уже догадывалась: это плохой знак. Ну-ка, помоги тупым понять твои намеки. Мне, она осклабилась, подняла изгаженную тетрадь и показала Алине, и моему парню.
Как и всегда, Ника восхитилась ее иронией. Алина ничего пояснять не стала: ухмыльнулась, вынула из кармана десятку и помахала в воздухе. Пропела:
На чипсы хватит вам обоим! Так что, примерчик решите?
Марти вздохнула и вернула тетрадь на стол, но только скрипнула зубами. Повернулась снова и продемонстрировала два средних пальца. Ника решила добавить два своих, но не успела: Алина махнула купюрой у Марти перед носом, потом и перед носом Ники.
Ну?.. не унималась она. Чипсы с укропчиком. Или с сыр ААА!
Следующее, что Ника запомнила, это хруст. Приятный такой хруст, с которым Марти, намотавшая чужой колосок на кулак, приложила Алину лицом об парту. Очень быстро, очень сильно, и тут же, вскочив, надавила ей на затылок.
Мразина! зашипела она. Сопли свои лучше жри!
Раздался визг; на тетрадку и купюру потекла кровь. Алина задергалась, но освободиться не могла. Марти была невысокой, худой, но очень сильной. Вряд ли из-за волос. Просто родители давно купили ей шведскую стенку и гантели.
Мой. Папа. Не. Берет. Взятки. Пальцы Марти сжались крепче, она уже выдрала Алине клок волос. Он всех спасает, поняла? И нет никакой «всей» милиции, есть разные милиционеры, нормальные и козлы, поняла? Повтори!
Ой! взвизгнул кто-то в боковом ряду.
Эй! воскликнул и Макс. Он, слушавший плеер и, похоже, успевший задремать, почуял неладное только сейчас, подорвался. Марти! Ника!
Ника видела: у Марти стали холодные, пустые, незнакомые глаза, но не чувствовала привычного желания заступиться за «того, кого обижают». Скорее хотела обидеть сама. И обидела Димку, стоящего столбом. Схватила жвачку, отлепила от тетрадной обложки и сунула ему в волосы. Была готова, что получит в челюсть, но не получила. Димка, кажется, ничего особо и не заметил, только отмахнулся. Ему было на что посмотреть.
Ебанутые ебанутые, повторял он с нелепым восторгом.
Повтори! Повтори! требовала Марти, вдавливая Алинино лицо в парту, а та пыталась расцарапать ей лицо, но не дотягивалась.
Брейк! Подбежал Макс, схватил Марти в охапку, оттащил, приговаривая: Тихо, тихо, Шредер просит пощады!
Грохнула дверь Димка выскочил из класса. Остальные либо продолжали сидеть, втянув головы в плечи, либо подходили, собирались в гудящий злой кружок. Алина с трудом выпрямилась. Она хныкала, ее нос был здорово разбит, губы тоже. Капало на кофту, на юбку, на парту. Так же завороженно, как недавно на колосок, Ника смотрела на кровь и по-прежнему не чувствовала ничего. Шутки шутками. Но сегодня они вышли на какой-то новый уровень, от которого тянуло блевать.
Дура! наконец обрела дар речи Алина и тоже вскочила, сжала кулаки. Батя тебя убьет, да у него друзей на рынке нашем дальше ничего понять не удалось: Остапова закашлялась от попавшей в горло крови. Подбежала Умка Лизка Наумова и принялась вытирать ей лицо, подобострастно вторя:
Да этих всех убьют рано или поздно! Или посадят! Или
Я папе скажу надрывалась Алинка. Ее коса тоже была в крови и напоминала теперь пожеванную веревку. Вы нормальные вообще? Вы
А не он у нас наркотой на районе барыжит? не выдержав, выпалила Ника. Может, его посадим? И тебя с ним? По кругу пойдешь
Алина задохнулась и рванулась из рук Умки.
Да вас в клетки, вы ментовские волчата!!!
Дай я ей въебу! заорала в унисон Марти, пытаясь отпихнуть Макса. Ну дай!!!
К счастью, сцепиться опять они не успели. Ника за себя не ручалась.
Что здесь происходит? На пороге появилась кругленькая запыхавшаяся Людмила Ивановна. Из-за ее плеча выглядывал Димка. Это что, я вас
Сама все рассмотрела. Охнула, навалилась на дверь и закусила ярко накрашенные губы. Наверняка вспомнила то, что сказала завуч. «Наплачешься». Ну правда, каково это, когда входишь ты в свой класс, а там все в крови? И десятка два злых или испуганных глаз.
Марина, собравшись, заговорила классная руководительница. Теперь она нервно расправляла невидимые складки на зеленой блузке. Подойди-ка сюда.
Марти подошла: взгляд в глаза, гордо поднятая голова и дрожащие острые коленки. Кулаки то сжимались, то разжимались. Марти трясло. И Нику, приросшую к стулу, тоже.
Это что такое? Классная прижала руки к груди. Ну что сегодня? То Белорецкая, то ты что опять? С таким славным папой такие выходки
Алина сказала, что мой замечательный папа взяточник, бесцветно ответила Марти. Поэтому она сука.
С-стукачка! прошипела Умка. Сама с-ука!
Людмила Ивановна молча уставилась на Алину. Поняла, что спрашивать бесполезно: та рыдала и истекала кровью. Остальные одноклассники тоже молчали, ничего не подтверждая и не опровергая. Быть просто суками было лучше, чем быть суками-стукачами это правило усвоили все. И терпеть это дальше было невозможно.
Ребят начала было учительница. Ну как так
Да вы сами виноваты! зло вмешалась Ника, вставая. Вы первая нас так назвали. Волчатами, мы слышали! Почему вам кажется, что с нами что-то не так?
Я? Мне не заблеяла было она, но Макс ровно перебил:
И если вам так кажется, зачем стыдить Марти ее папой? Это что вообще? Наши родители как бы родине служат, защищают всяких он произнес такое умное слово, что у Ники голова кругом пошла, плебеев, а вы
На хуй пошел, зашипела Остапова. Может, она тоже уже знала, кто такой плебей.
Ребята, я Но тут учительница осеклась, заливаясь краской от шеи до ушей. Она никогда не умела врать и оправдываться, одна из немногих во всей школе, поэтому Ника ее запомнила. Если Людмилу Ивановну вдруг ловили даже на маленьком вранье, она просто краснела и теряла дар речи. Такое редко бывает со взрослыми.
Слушайте. Макс, похоже, совсем распалился. Если мы какие-то «волчата», то вы коровы, бараны и козы! Он махнул кулаком в сторону Алины, потом со шмяком впечатал этот кулак в свою же вторую ладонь. Заткнитесь уже, а? Он вышел к доске и повернулся к классу. Займитесь собой. Кто еще про предков вякнет отпиздим!