Пока Гончар это говорил, он рассеянно смотрел куда-то перед собой, но потом снова оживился:
Ну вот, я вас уже загрузил. Обещаю не злоупотреблять этим. Сделаем график. Каждый день я буду беседовать только с одним из вас. Утром. С десяти до двенадцати, потому что во второй половине дня я становлюсь рассеянным и поверхностным. Мой мозг очень быстро утомляется, и к вечеру от меня уже нет никакого толку.
Да, конечно, поддержала его Люся, это отличный график.
Но за оплату не переживайте, спохватился он, каждый получит свою долю в полном объеме, как и договаривались, независимо от количества проведенных в этом кабинете часов. Надеюсь, вас это устраивает?
Более чем! бодро отозвался Коля; он был в полном восторге от того, как все замечательно складывается. Начнем завтра? Можно я первый?
А как же «Дамы вперед»? Олег Васильевич весело подмигнул Люсе.
Пусть идет первый, рассмеялась она, разведает обстановку, и я буду знать, к чему готовиться.
Писатель откинулся на спинку кресла, и его седые волосы, попав в полосу солнечного света, засияли серебром.
Только у меня есть одно условие небольшое, но важное. Наши с вами беседы вы не должны пересказывать друг другу. Мне необходимо услышать каждого из вас в отдельности. Понять и сопоставить то, как вы воспринимаете события самостоятельно. Насколько ваши впечатления схожи и чем различаются. Договорились?
Брат с сестрой переглянулись.
Хорошо, сказал Коля, так даже интереснее.
В какой-то момент вам, возможно, станет сложно соблюдать такое правило, но без этого у нас ничего не получится. Если кто-то из вас его нарушит, вам обоим придется уйти.
Мы умеем хранить секреты. Люся весело подмигнула брату.
Еще как умеем, подтвердил тот.
Даже друг от друга? Гончар испытующе смотрел, склонив голову набок.
Если этого требуют условия игры, то запросто. С показной решимостью Коля широко расправил плечи.
Вот и отлично! Писатель весело шлепнул себя по коленям. В таком случае сегодня отдыхайте и обустраивайтесь, а если кто-то из домочадцев станет вам слишком докучать, не стесняйтесь жаловаться. У меня имеются способы их приструнить. Но мы тут все немного чудаки, застрявшие в своих порядках, поэтому рассчитываю на вашу снисходительность.
Что скажешь? Содрав на ходу рубашку, Коля устало развалился в кресле теперь уже их гостиной. Как по мне, здесь даже лучше, чем я ожидал.
Писатель вроде хороший, согласилась Люся, устраиваясь на диване с ногами, и остальные тоже: странные, но забавные.
Бабка не забавная. Она на меня так страшно зыркала.
Люся засмеялась.
Магда совершенно обычная пожилая женщина, не волнуйся.
Ты ее кольца видела? А взгляд?
Коль, давай ты только здесь не будешь демонстрировать свои фобии?
Думаешь, я нарочно?
Я думаю, что все наши личные капризы, фобии и комплексы стоит отложить до лучших времен. О такой жизни мы могли только мечтать. Резко выпрямившись, Люся очень серьезно произнесла: Я клянусь, что не буду ни на что жаловаться и стану соблюдать все-все правила этого дома, лишь бы Олег Васильевич оставил нас здесь подольше!
Питание суперское. Коля шутливо похлопал себя по голому животу. А что скажешь про его книгу и эти разговоры «о нас»? Ты действительно сможешь держать все в секрете?
Конечно. Мы же пообещали.
Да ладно Он недоверчиво покосился на сестру. Все же понимают, что это условность.
Ничего не условность. Легкомыслие брата ее поразило. Хочешь, чтобы нас выгнали?
Нет, конечно. Он рассмеялся. Это я тебя проверял. Хотя Как он узнает, если вдруг что-то такое произойдет?
Не узнает, но меня замучает совесть.
Меня совесть не волнует, но что из этого выйдет любопытно.
В Колином кармане пиликнул телефон, и он отвлекся, чтобы ответить на сообщение, а Люся вскочила и в очередной раз побежала осматривать квартиру, не в силах поверить, что все это, пусть и на короткий срок, но принадлежит им двоим.
Глава 3
Дневной свет в распахнутых окнах медленно угасал, постепенно сменяясь ясной пеленой июльской ночи.
Коля, определившись со спальней и закончив разбор вещей, заснул еще до десяти, едва коснувшись головой подушки.
Люся тоже легла. Но сон, несмотря на усталость, не шел. День выдался чересчур насыщенный, и впечатления теснились в голове, не давая сознанию успокоиться.
Еще месяц назад она и вообразить не могла, что будет жить в квартире с таким огромным количеством комнат, в историческом центре Москвы, да еще и бесплатно.
Месяц назад она думала только о том, где бы взять деньги и как успокоить брата.
О том, чтобы стать гражданским пилотом, Коля мечтал с двенадцати лет и примерно тогда же твердо решил, что после окончания школы поедет в Москву поступать в институт гражданской авиации. Однако их бабушка по этому поводу иллюзий не питала и была уверена, что этого института Коле не видать как своих ушей.
«В Москве все по блату, поэтому ты никогда не поступишь на бюджет, вдалбливала она ему. А чтобы поступить на платное, нужны безумные деньги!»
И тогда Коля принялся копить. Сначала он экономил на всем, чем мог, стоило хоть сколько-нибудь незначительной сумме оказаться у него в руках; собирал мелочь возле железнодорожных касс, а немного повзрослев, начал подрабатывать: то снег на автостоянках расчищал, то объявления расклеивал, то машины у продуктовых лавок разгружал, а последние два лета подвизался помогать знакомым отца перекрывать крыши на дачах. Люся тоже принимала участие в Колиных накоплениях, ей казалось очень важным найти деньги на Колину учебу, потому что у нее такой глобальной мечты не было, и когда они заканчивали школу, то решили, что она подаст документы в любой вуз, куда при неплохих баллах ЕГЭ ее могут взять на бюджет.
К концу одиннадцатого класса у них набралась значительная сумма, с которой после окончания школы они собирались отправиться вместе в Москву. Ее хватило бы на оплату одного или даже двух лет Колиной учебы в институте и на съем квартиры на двоих. Коля сразу сказал, что ни о каких общежитиях речи не идет и что они будут жить вместе, потому что всегда было так. Он готовился серьезно и все продумал.
Деньги эти хранились в их с Люсей комнате за стенкой возле Колиной кровати. После смерти бабушки Люся собиралась перебраться в ее комнату, но никак не могла решиться ей казалось, бабушкин дух все еще витает там.
И вот как-то раз в мае, перед последним звонком, Коля вернулся домой из школы и обнаружил, что денег в тайнике нет.
Долгих выяснений не потребовалось. Отец сразу сознался в содеянном, объяснив, что у него накопились долги, которые пришлось срочно отдавать.
Отец не ужасный человеком, но он увлекающийся и слабый. Люся прощала ему это, а Коля не мог.
Всю следующую неделю, убиваясь по потерянным деньгам, брат кидался на отца, что вполне понятно. Люся тоже очень переживала, но кому-то из двоих требовалось сохранять спокойствие. Она утешала Колю и пыталась если не простить отца, то хотя бы относиться к нему без ненависти.
Спустя пару недель отец обратился именно к ней, а не к сыну.
Можно с тобой поговорить? Спокойно, без нервов? Он прошел к ней в комнату и остановился на пороге. Не обижайтесь на меня, ладно? Я отдам эти деньги, клянусь.
Может, ты и отдашь когда-нибудь потом, но нам нужно сейчас. Ты поступил ужасно, и я пойму Колю, если он тебя не простит. Как можно потратить столько денег? Ты играл?
Отец пристыженно опустил голову. Большой, высокий, с зачесанными назад светло-русыми волосами, бородой, принимая виноватый вид, он уменьшался раза в два.
Все будет хорошо. Честно. Я обещаю! Быстрым шагом отец пересек комнату, опустился на край кровати и взял Люсю за руку. Котенок, я же все делаю ради вас. Как ты не понимаешь? Все-все. Всегда