Девственница и четверо диких 2 - Роми Марта

Марта Роми

Девственница и четверо диких 2

1

Я стою и переминаюсь с ноги на ногу в строгих туфлях-лодочках, которые уже порядком надавили мне пальчики на ногах.

 Я боюсь,  признаюсь я себе в воздух, потому что в комнате, кроме меня, никого.

 Чего ты боишься?  Виталий Юрьевич отделяется от стены, и я дергаюсь от неожиданности. Как он всегда так делает? Ходит абсолютно бесшумно, пугает меня всегда. Но я все равно его люблю.

 Неизвестности,  честно отвечаю я.  Брак это та еще лотерея.

 Это ты мне рассказываешь?  хмыкает он.  Престарелому человеку с двумя разводами за плечами?

 Вы не престарелый,  смеюсь я, глядя на высокого, невероятно красивого, подтянутого мужчину с едва заметной серебристой проседью на висках.  Наговариваете на себя.

Он подходит сзади, становится прямо за моей спиной. От его близости кожа сразу покрывается мурашками. Я чувствую его каждой своей клеточкой, каждой мгновенно напрягшейся мышцей. Да, черт возьми, я давно и безоговорочно влюблена в своего преподавателя социальной психологии. А замуж выхожу за другого.

 Спасибо, что вы со мной в этот день,  едва шевеля губами, проговариваю я.  Я не знаю, что бы делала без вас.

 Я рад быть с тобой в этот день,  его голос, сильный и грудной, заполняет меня всю без остатка.  Мне жаль, что никто из твоей семьи не приехал.

 Вы же все знаете,  вздыхаю я, напоминая, что Виталий Юрьевич не просто руководитель моих научных работ, но и мой психолог.  Я другого и не ждала.

 Понимаю,  привычно отвечает он, и я печально улыбаюсь.

Его пальцы касаются моей открытой спины так неожиданно, нереально, невозможно, что я, кажется, забываю, как дышать.

 Ты стала такой красивой, Ариша,  его дыхание шевелит короткие волоски на границе роста волос, выбившихся из довольно высокой для меня прически.

 Сп Спасибо,  блею я.  Вам, правда, нравится?

 Да, Ариш, ты правда мне нравишься,  пальцы скользят по позвоночнику вниз, почти не дотрагиваясь, доводя меня уже этим до исступления.  Прости меня.

Виталий Юрьевич отстраняется резко, отворачивается, сжимает в кулак ладонь, которой только что касался меня.

 Прости, пожалуйста,  цедит сквозь зубы.  Это недопустимое нарушение личных границ, я понимаю. И я могу подыскать тебе другого психолога

 Поцелуйте меня, пожалуйста,  вдруг выпаливаю я.

Он оборачивается, смотрит, сначала недоверчиво, а потом в долю секунды срывается с места. Его ладони, с прекрасными длинными пальцами, ярко выраженными костяшками, обнимают мое лицо, большие пальцы стирают со щек какую-то влагу. Я, что, плачу?

 Я держался как мог,  выдыхает он мне в губы, и только от этого у меня подкашиваются коленки.

А потом он врезается в меня сумасводящим поцелуем. Я стону ему в рот, когда его язык проникает туда. Я парю над этим миром, не веря в свое счастье. Я отвечаю ему так страстно, как только могу, посасываю его язык, вырывая из его горла хриплые стоны, прогибаюсь под его напором, прижимаясь все крепче к сильному мужскому телу.

Я чувствую, как его руки скользят по моим бедрам, тонкий шелк свадебного платья сминается под его пальцами. Его ладони проводят линию по внутренней стороне моего бедра, и когда он касается меня через ткань трусиков, я схожу с ума. Я уже почти не в состоянии сдерживать себя. Я вся его. Я вся для него. Цепляюсь за его плечи, чтобы не упасть в обморок, разбиваюсь на части от урагана ощущений, сминающих меня губ, доводящих до дрожи пальцев. И тут он отстраняется от меня, и его лицо искажается в гримасе боли.

 Что такое?  спрашиваю шепотом.

Он зажимает рукой рот и отворачивается.

 Это я виноват. Я не должен был этого делать,  его слова бьются об отупевшее от желания сознание, не попадают в него.  Это моя вина. Прости меня. Ты выйдешь замуж, и все будет у тебя хорошо.

 Только не уходи,  умоляю я.  Пожалуйста, не бросай меня

Делаю шаг к нему, радуюсь, когда Виталий меня не отталкивает. Прижимаюсь к нему так крепко, как только могу. А потом сама тянусь к скрытой молнии на свадебном платье. Она легко поддается, и платье соскальзывает с плеч, падает прямо на пол, оставляя меня в одних трусиках и чулках с подвязкой. Его взгляд жадно впивается в мои ключицы, скользит ниже к голой груди с торчащими сосками, дальше по плоскому животу.

 Только не отталкивай меня,  прошу я уязвленно.  Прошу тебя.

Он сносит меня девятибалльным цунами, прижимает к стене, и я больно бьюсь о нее затылком, на мгновение теряю ориентацию в пространстве, а его губы уже терзают мою шею, оставляя влажные следы, сине-красные засосы.

Я вдруг пугаюсь, слабо кричу, вырываясь из его хватки, но он резко еще раз прикладывает меня к стене, еще больше выбивая почву из-под ног и воздух из моих легких, еще сильнее сдавливает меня, вжимая своим телом в стену, будто я его собственность. Страх и желание сплетаются в одну порочную вязь, распаляя меня, лишая разума и самой себя.

Он втягивает мою кожу губами, больно кусает, но мне уже все равно. Сейчас я хочу его. Хочу, чтобы он меня изнасиловал, потому что я не могу больше терпеть эти пытки. Он снова целует меня, жадно и умело, с какой-то болезненной страстью, и мне становится нестерпимо больно, кровь из прокушенных губ наполняет рот металлическим привкусом. У меня болит голова, горло, внутри что-то ломается, я задыхаюсь, мне хочется кричать, чтобы он не делал больно, или сделал еще больнее, но я не могу произнести ни слова. Только стоны, только пошлые всхлипы слетают с моих губ.

 Возьми меня,  шепчу в его рот.  Возьми меня.

Я уже не чувствую боли, только его руки на моей спине, его пальцы, скользящие по моим ребрам, впиваются в кожу, оставляя на ней синяки, но мне это нравится. И его язык во мне тоже нравится, это как наркотик, как глоток кислорода, я хочу его еще и еще. Он кусает и со стоном оттягивает мой затвердевший сосок, заставляя меня выгибаться дугой и всхлипывать от удовольствия.

Я сжимаю его волосы в кулаках.

 Не останавливайся,  прошу я, и он подчиняется, снова целуя меня и раздвигая коленом мои ноги.

Его пальцы проскальзывают между моих бедер, сдвигают в сторону тонкие трусики. Длинные пальцы проходятся по моим мокрым складочкам, задевают горошинку клитора, доводя меня почти до истерики в своем всепоглощающем желании.

 Еще я извиваюсь в его руках и не верю своему счастью.

Его ладонь вдруг сжимает мое горло, сильно, почти нечем дышать, а серые, как штормовое море, глаза блестят прямо напротив моих. Виталий Юрьевич приподнимает мое бедро, показывая, что я должна его закинуть выше, и я чувствую, как его головка касается моей плоти. Я выгибаюсь, вжимаясь горлом в его руку еще сильнее.

 Раздвинь ноги,  приказывает он, и я повинуюсь.  Теперь ты моя, Ариша. Только моя. Ты принадлежишь мне.

Я не могу спорить с ним, потому что он прав. С ним я чувствую себя такой уязвимой, такой его. Дыхание прорывается в легкие через раз, голова кружится. И когда он проталкивается в меня одним мощным толчком и на всю длину, я практически не замечаю разрывающей живот боли.

 Этот подарок только мне,  рычит он в мой висок.

Я хватаюсь руками за его запястье, пытаясь отодвинуть его ладонь хотя бы немного. Перед глазами уже плывут темные и бордовые пятна. А внизу живота распускается огненный цветок. Боль и возбуждение разносятся по телу с каждым ярким, разрывающим, растягивающим меня толчком. Он долбит так быстро, что я натираю о стену голую спину, содрогаемая этими движениями. Второй рукой он держит меня за бедро, оставляя на нем синие следы, потому что сама я уже практически теряю сознание, обмякла как тряпичная кукла.