Сам главный редактор применительно к его способностям говорил так: если для прочих собратьев по перу годится песенное «трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете», то наш гений может трое суток не жрать, трое суток не срать ради все тех же строчек. И пашет-роет не для гонорара, точнее, не только и не столько из-за оного. Ему важен сам процесс плюс результат. Когда на свет появлялся очередной номер «НК» с Борькиным опусом, он, напрямую не показывая вида, будто становился еще выше ростом. Оплачивался талант тоже соответственно, и кошелек журналиста порой оказывался толще редакторского.
Услыхав, чем на этот раз собрался заняться его самый удачливый криминальный репортер, Гриша отнесся к замыслу с большим сомнением. Ни черта не выйдет. Все, конечно, возможно, однако, по его мнению, это пустое. Ну, упал, ну, разбился. Парашют отказал. Редкость? Отнюдь. По статистике, на сотню один-два точно не раскрываются. Вот запаска не сработала это, факт, повышает шанс на сенсацию, но не настолько, чтобы бросаться туда со всех ног. Пожалуй, хваленый позоровский нюх на этот раз подвел. А уж подозревать убийство
Будь на то его воля, Гриша за свой счет напечатал бы серию красочных плакатов на общую тему «Кто не трус, тот не рискует!»
С чего начинают занятия на всех курсах по вождению? Со слов: автомобиль источник повышенной опасности! И это правильно. Хочешь всю жизнь ездить и оставаться целым и невредимым? Лучше всего не садись за руль. А уж коли сел соблюдай правила и будь осторожен. То же касается дельтапланов, «тарзанок» и верховой езды. Всяческой акробатики.
Те, кто самочинно лезет в горы, на снежные кручи, под воду и тому подобное, вызывали у главного редактора подозрение: с какой стати нормальному, уверенному в себе человеку искать на свою голову приключений? Значит, они в себе не уверены. Хотят всех убедить в своем бесстрашии. Стало быть, где-то в глубине души боятся! Боятся каждого восхождения, скоростного спуска, погружения. И в каждом преодолении такой герой убеждает окружающих и особенно самого себя я не трус!
На самом большом из плакатов было бы начертано: «Парашют источник смертельной опасности! Остановись, пока не поздно!»
«На мой взгляд, эти прыгуны все психи. В большей или меньшей степени, в зависимости от числа прыжков, подумал Гриша, Солдаты-срочники не считаются, а остальных, начиная с контрактников точно надо брать на спецучет. Кто по своей воле прыгает второй раз уже не в своем уме. Первый бывает по дурости, сам попробовал. На спор, как сейчас помню. Спор выиграл, а штаны Никому не советую!»
Ладно, раз начал, продолжай. Только имей в виду никаких командировочных не получишь, пока не будет готова хотя бы «рыба»!
Глава шестая
август 2016, Санкт-Петербург
Вполне возможно, прижимистый Гриша не стал бы заранее так скупиться, если бы Борис честно-откровенно вывалил ему все, раскопанное по горячим следам. Однако самое аппетитное Боря всегда припасал для себя и не спешил делиться ни с кем. Аэродром с сельскохозяйственным названием «Бычье Поле» оказался прямо-таки полем чудес.
Давным-давно взяв себе за правило с утра пораньше обзванивать по три-четыре полицейские «точки», то есть территориальные участки, он ни разу не пожалел о потраченном времени, а иногда и деньгах. Случалось ловить не просто рыбку, а горячую, даже жареную. Вот и сегодня, в воскресенье, не поленился и был вознагражден. Удалось узнать: при выполнении заурядного парашютного прыжка пропал спортсмен, да не просто спортсмен, а еще и бизнесмен.
Пропал? С парашютом? Снесло куда-то? В лес?
Давний знакомый и эпизодический собутыльник Миша Стеклов служил в полиции. Добросовестный, внимательный и на редкость честный участковый в генералы не стремился, а свой район знал досконально.
Смеешься? У нас же остров. Участок выброса был над западным концом, там суши километра два на полтора. У него вроде купол не сработал.
А запасной? Их же два? Или я дурак?
Они там говорят, не раскрылось ничего.
Кто они?
Да летчики, из аэроклуба. С Бычьего поля.
Какого поля?
Слушай, некогда мне с тобой ликбез проводить. Аэродром на Острове так называется, там базируются маленькие самолеты, на них экскурсии устраивают и даже с парашютами прыгают. Этим занимается клуб «Альбатрос». Вот у них вчера случилось ЧП. Расшифровать?
Не, понятно. Кто-то расшибся?
Пока говорят пропал. Спрыгнуть спрыгнул, а до поляны, где надо было сесть, не долетел. Вот и все на сей момент.
И не нашли? А искали?
Ищем, сегодня возьмемся всерьез. Вчера, сразу как он гробанулся пропал, они сами пытались полетали, поглядели, ни черта не вышло, потом нам сообщили, а пока я с ребятами выбрался стемнело. Подъезжай, поучаствуешь
Скоро буду. Ничего, если побриться не успею?
Все шутишь. Давай, мне ждать некогда, волонтеры на подходе, в девять ноль-ноль выдвигаемся.
А если точнее куда мне рулить?
По кольцевой до крепостной развязки, оттуда на запад. Проскочишь мимо таможни, заправки, а за кладбищем бери влево, к заказнику, там указатель. Еще полверсты, и поглядывай, по полянам-рощицам будут машины стоять, люди бродить. Не заблудишься. Участок поиска приличный от рва до демидовской батареи. Работы на день хватит, если еще управимся.
На поиски Борис, разумеется, не поехал. Чего он там не видел? Как выглядит труп, спикировавший с нескольких километров, в целом догадывался, а детально разглядывать желания не было. Вместо этого помчался прямо на аэродром.
август 2016, остров Котлин
Как зовут пропавшего? Тришин. Полностью? Знаю, конечно. Дмитрий. А отчество не скажу. Он представлялся «Дима». Владимирович? Может, и так. Откуда его знаю? Да он тут считай за своего. Почему за своего? Часто прыгает. Что значит часто? Каждый месяц по разу, а то и два. Разбился? Кто вам сказал? Ну да, скорее всего. С парашютом? А как еще с самолета прыгают?
Манера рыжего меланхоличного паренька, так называемого «выпускающего», отвечать на вопросы, сначала повторяя их, а потом задавая свои, взбесила Бориса на десятой секунде беседы. Он прибег к сильнодействующему средству.
Слушай, если это не ты его столкнул, то кто?
Я?! Столкнул? Ты чего?
Чего-чего! Человек, может, погиб, а ты тут Ваньку валяешь!
А я Ванька и есть То есть зовут меня так. Иван Сергеевич я, Пановец. Я их, прыгунов, который год выпускаю, и никто никогда И этот на моей памяти не счесть сколько раз
Он один был?
Один? Почему один? Прошлый раз да, один. И позапрошлый. Раньше не помню. А в этот с бабой
С какой бабой?
Баба как баба. Молодая, чернявая. Худоватая только. Я еще спросил весу в тебе хватит? Она не въехала, говорит, у нас хватало Тогда он ее за жопу взял, приподнял и говорит: «Нормально, командир!» Я думал, она ему по морде съездит! Так дернулась! Чисто недотрога!
Как понимать хватит, не хватит? У вас что, лимит?
Ты сам, наверно, не прыгал? Ага, лимит Только наоборот. Если меньше полусотни прыгать вообще нельзя.
А почему «у нас»? Она нездешняя?
Нездешняя это мягко сказано. По документам она англичанка. Сказала, тут учится, в Эрмитаже. Развеяться решила.
На Острове? Ей на берегу аэроклубов мало?
На берегу? Там есть, да. Только на прыжки очередь, у нас свободнее. И еще она хотела сверху на Крепость посмотреть, говорит, красиво. Посмотрела. А прыгать там нельзя.
Почему? На крышу сядет?
Рыжий глянул снисходительно, явно развеселенный очевидной тупостью вопроса.
Почему на крышу? Лопух ты, хоть и мент! Насрать нам на крыши. Ветер, понимаешь? У нас остров. Нам их надо так скинуть, чтоб они пришли на площадку и в море ненароком не улетели. Хотя им жилеты дают, ясное дело. Но лучше все-таки над сушей. А тут с утра ветер был восточный, подходящий, а как подошло время выруливать, поменялся, стал наоборот, оттуда, он показал рукой на запад, И переменный, порывы то туда, то сюда. Данька им говорит: может, повременим? А он не, поехали! Полчаса осталось. Ну и поехали