Лида, а что такое Господи Ты Боже мой?
Не что, а кто. Машинально поправила сестрёнку Лида.
Ну хорошо, послушно согласилась Соня. Кто такое Господи Боже мой?
Ешь мороженое, ответила сестра. Вон, растаяло уже. А Боже это так люди называют Бога. Но Бога никакого нет, поэтому и знать тебе не надо.
Как нет? возмутилась Соня. Раз люди кого-то как-то называют, значит, это есть!
Родители с интересом прислушивались к спору сестрёнок, Костя тоже молча слушал.
Нет! твердо повторила Лида. Нам в школе и учителя, и наша пионервожатая, всегда говорят, что Его нет. А в школе ведь не будут врать?!
Зачем тогда говорить, если нет обиженно буркнула Сонюшка, недовольно глядя на старшую сестру.
Но аргумент, что в школе врать не станут, подействовал. Спор зачах, все сосредоточенно доедали мороженое.
И вдруг в парке настала тишина. Нехорошая, страшная какая-то тишина. Музыка умолкла, стало слышно пение птиц и шорох ветра в листве огромных старых деревьев. Но веселее от этого не становилось. Наверное, люди инстинктивно чувствовали, что молчание радио не к добру
Наконец в громкоговорителях что-то зашуршало, захрипело, и на весь парк раздался мужской голос:
Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, в четыре часа утра Подвергли бомбёжке наши города Вероломно Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось Наше дело правое. Враг будет разбит! Победа будет за нами!
Молотов! Это товарищ Молотов объявил! Война! Война слышалось со всех сторон. Война
Лида доела мороженое и посмотрела сначала на Костю, потом на отца. Костя стоял, сжав кулаки, забытое мороженое тяжёлыми каплями шлёпалось на асфальт. Папа стоял бледный, и по очереди оглядывал свою семью. Мама смотрела на папу. А Сонюшку интересовало только одно:
Лида, Лидочка, а что такое велоровно?
Не велоровно, а вероломно. Это значит, что мы им верили, а они нашу веру сломали. Поняла?
Поняла. А кому мы верили?
Сонюшка, на, вытри ручки, и пойдем домой. Лида протянула сестрёнке большой клетчатый носовой платок.
Как домой? Соня округлила глаза, надула губки
Домой! твердо повторила Лида и крепко взяла сестру за руку. Не до качелей сейчас. Посмотри, всё закрывается!
Соня огляделась по сторонам. Да, закрывается. Люди торопливо расходятся по домам.
Папа обнимал белую, как снег, маму, и что-то тихонько шептал ей на ухо. Костя взял за одну руку Лиду, за другую Сонюшку, и решительно зашагал к выходу из парка.
Костя, а что такое война? не выдержала всеобщего молчания Сонюшка.
Война Я не знаю, Соня, я никогда не воевал. Но, наверное, это очень страшно. Прилетают самолёты, бросают бомбы, а потом приходят солдаты и всех расстреливают.
Всех? губки у Сонюшки дрогнули, и она все-таки расплакалась.
Ты дурак, Костя, да? впервые в жизни нахамила Лида старшему брату. Совсем, да? Ты чего такое говоришь?!
А вообще, Сонька, мы их мигом разгоним, этих немцев, спохватился Костя. Так что не реви. У нас вон страна какая огромная, сколько народу живет! Куда им до нас! Так что победа будет за нами! повторил он слова народного комиссара иностранных дел Вячеслава Молотова.
Мама с папой шли чуть позади, мама молчала, а папа говорил ей примерно то же самое, что Костя девочкам пару месяцев, и фашисты будут разбиты! К осени о них уже забудут! Наше дело правое, победа будет за нами!
А на лодочке мы так и не покатались тоскливо сказала Соня.
Ничего, сестренка, вот разобьём и прогоним эту нечисть, и на лодочке покатаешься, и на каруселях! весело ответил Костя. Лида, внимательно слушавшая брата, отметила, что улыбается от только для виду, а глаза у Кости были тревожные, задумчивые.
Нет, Костя, не покатаюсь, вдруг серьёзно, совсем не по-детски, пробормотала Соня. Они придут и всех нас из пистолетов расстреляют.
Слушай меня внимательно, Соня! старший брат присел на корточки и, глядя в зарёванные глаза сестренки, громко сказал:
Никогда, Соня, слышишь, никогда им не добраться до Ленинграда! Мы не позволим им дойти до нашего города! подхватил сестрёнку на руки, прижал к себе и зашагал дальше. Лида молча шла рядом.
Она тоже была уверена, что до Ленинграда фашистам ни за что не добраться, через две-три недели их просто размажут, как кашу. Вот только почему и у папы, и у Кости, такие серьёзные глаза, такие встревоженные лица?
На улицах царила неразбериха. Кто-то куда-то бежал, кто-то стоял, собрав вокруг себя народ и что-то громко говорил. И только глаза у всех были одинаковые, невидящие, обращённые внутрь Каждый думал о чём-то своём.
Добравшись до дому, Богдановы, не сговариваясь, сели на большой диван в гостиной. Диван был новенький, совсем недавно купленный, с полочкой наверху. На полочке стояло стадо слонов. Точнее, семь штук, с поднятыми кверху хоботами. Слоники были разной величины, с самым большим иногда разрешалось поиграть Сонюшке.
Мама слоников очень любила, часто мыла их и аккуратно протирала мягкой тряпочкой. А папа слоников терпеть не мог, надеялся, что они когда-нибудь разобьются, и называл их «мещанством в квадрате». Слова были непонятные, но Лида, один раз услышав их, так звонко и весело рассмеялась, что и папа, и мама, замолчали и с удивлением глядели на дочку. Папа сделал страшные круглые глаза, но не выдержал и рассмеялся сам. Мама пожала плечами и принялась за третьего слона.
Да ну вас, только и проговорила она. Не понимаете ничего.
А Лида представила, как папа ночью подкрадывается к дивану с маленьким молоточком, и каждого слоника по голове тюк. Тюк. Тюк. Такая уморительная и забавная получилась картинка, что Лида досмеялась до слёз, и потом ещё долго хихикала.
Но смешно было тогда, раньше. Сейчас все сидели притихшие, Лида прижимала к себе Сонюшку, все молча смотрели на папу.
Мама, папа, я сейчас пойду в военкомат. решительно сказал Костя.
Он приготовился спорить и что-то доказывать, но отец неожиданно сказал:
Вместе пойдем, Костя. Ждать повестку бессмысленно, она придет через день-два, так к чему это бестолковое ожидание? В общем, так, девочки мои. Сидите дома, никуда ни шагу, мы с Костей вернёмся быстро.
Папа порылся в ящике комода, вытащил свои и Костины документы. Немного постоял посреди комнаты, о чём-то задумавшись. Потом кивнул сыну головой и они вышли из квартиры.
Быстро у них не получилось. Все военкоматы были забиты добровольцами, все мужчины города рвались на фронт. Военкомы гоняли своих подчинённых с разными бумагами из кабинета в кабинет. Наконец настала очередь отца и сына Богдановых.
Только к вечеру они вернулись домой.
Мама Девочки сказал Костя хриплым голосом. Я уезжаю сегодня ночью. В двенадцать часов надо быть на вокзале.
Ты уезжаешь на войну, Костя? встревоженно глядя на брата, спросила Сонюшка.
Да, карапузка, на войну. Но вы не волнуйтесь. Я быстро вернусь. Вот разгоним эту дрянь, и я вернусь. Мамочка, родная, не плачь и не волнуйся, тебе нельзя!
Ольга удивленно взглянула на сына откуда знает? Костя молчал, а мама вновь опустила голову, и на стопку чистого белья, которое она приготовила для сына и мужа, закапали частые-частые слезинки. Какая разница, откуда он знает? Взрослый парень, догадался, поди. Да и живот у нее стал расти не по дням, а по часам Четыре месяца уже.
Отец присел рядом с мамой, взял у неё с колен бельё и отложил куда-то за спину.
Олюшка, родная, послушай меня. Костю мы проводим, а я уезжаю утром. Не плачь. У нас еще много дел.
Саша только и проговорила мама. Саша, как же мы?
А вы сидите дома и ждёте нас с Костей. До осени мы вернемся. Не очень уверенно сказал отец. Нас миллионы, фашистов по сравнению с нами горсточка!
Да, тем не менее эта горсточка подмяла под себя пол-Европы! Уж мне-то не врите! У фашистов хорошо отлаженная, обученная, могучая военная машина! Каждый винтик-болтик на своём месте. Маленькая машина, да кусачая! Польша, Бельгия, Франция Греция Что вы на меня так смотрите? У нас каждый понедельник политинформацию проводили И о договоренности о ненападении тоже. Да, нас миллионы. Но это миллионы рабочих и крестьян! Не с вилами же они на танки пойдут! Что вы смотрите? Повторила Ольга.