Все стояли за искусно разукрашенными прилавками, освещенными фонариками, на которых были вырезаны сказочные сюжеты. Я так застеснялась нашего старого, уродливого ящика с яблоками, что едва не повернула назад, но Зося уходить наотрез отказалась, да и мне обидно было бы уйти ни с чем зря я, что ли, столько заноз в пальцы засадила, пока шла сюда.
Стараясь не попадаться маман на глаза, мы пробрались в самый конец прилавков, где раскладывали свой урожай те, кто пришел позже всех. Я узнала мадам Дюран та выкладывала баклажаны из собственного сада и вскинула свой раскрасневшийся нос, когда я стала расчищать нам местечко, разгребая ногой камешки. Я поставила перед нами табличку с просьбой пожертвовать денег, которую нарисовала сама, а рядом пустую банку из-под муки.
Старуха Дюран усмехнулась, и мне стало очень обидно. Но Зося и внимания на нее не обратила. Она тут же выпрямилась и начала петь да так красиво, что все вокруг позабыли про свои дела.
Я до того привыкла к голосу Зоси, что ее песни звучали для меня обыденно, словно какой-нибудь храп, но реакция окружающих была совсем другой. Вокруг нас собралась толпа! «Ну что за соловушка! Ангел! Прелестная малютка!» говорили они. А потом появилась маман. Завидев нас, она прикрыла рот рукой.
«Ну все, подумала я, сейчас нас домой за уши потащат». Но тут мама отняла руку от губ и улыбнулась. В ее глазах искрились слезы, и я рассмеялась сперва от облегчения, а потом от звона дублонов, посыпавшихся в нашу банку из-под муки. А все благодаря моей сестренке.
Я часто гадала, а помнит ли Зося тот день, стал ли он для нее таким же важным, как для меня. И вот спустя годы на кону оказался куда более ценный приз, чем банка из-под муки, полная монет.
Свет луны окрашивал отель «Манифик» серебром. Кор распахнул черную лакированную дверь. Крепко сжимая в руках приглашение, я шагнула вперед. Свет вдруг показался мне нестерпимо ярким и резким. Я осторожно сунула руку в дверной проем. Никакой тебе незримой стены.
Добро пожаловать, путник! прозвучал в ушах женский, до боли энергичный голос.
Это еще кто?
Кор мрачно уставился на меня.
Может, поторопишься хоть немного? Понимаю, у самой тебя в руках мешок со всяким хламом, а у меня-то маленький человек с довольно острыми косточками!
Я не двинулась с места, и тогда он толкнул меня. Я, запнувшись, переступила через порог и уже открыла было рот, чтобы возмутиться, но с губ не сорвалось ни звука. От рыбной вони и следа не осталось в воздухе парили лишь цветочные ароматы и угадывался запах апельсинов. А уж какой вид открывался перед глазами
Нет, этот отель никак не мог уместиться в старом проулке, даже будь тот в пятьдесят раз шире.
Это был настоящий дворец.
В дальнем углу виднелась огромная, петляющая лестница. С потолка, точно гигантские гроздья светящегося винограда, свисали полукруглые канделябры со свечами. Сам потолок с золотой окантовкой был филигранно расписан цветочными узорами. На обоях тоже были черные цветы. Их лепестки колыхались, точно на ветру.
Невозможно было поверить своим глазам.
По всему периметру были расставлены ширмы из цветного стекла, за которыми оборудовали уютные местечки для отдыхающих с диванчиками и розовыми подушками с бахромой. За одной из ширм даже стоял набор шахматных фигурок в человеческий рост. Особенно реалистичными в нем были королевы в струящихся нарядах.
В альковах дальней стены стояли мягкие банкетки. Мой взгляд зацепили три огромных откидных кресла в форме полумесяца недалеко от двери. Они мерцали, покачиваясь в воздухе.
Рядом с ними выстроилась вереница тележек для багажа она тянулась до самой стойки консьержа, тоже большой и роскошной. У стойки никого не было, но на ней стоял многоярусный торт, усыпанный розовыми лепестками, и башенка из бокалов для шампанского такая высокая, что того и гляди обрушится.
У меня перехватило дыхание, когда в верхнем бокале забурлило шампанское, а следом оно полилось и во все остальные, и вот уже все бокалы наполнились.
Но сильнее всего в этом зале потрясала гигантская стеклянная колонна до самого потолка, внутри которой было что-то вроде сада.
Сквозь белые плети какого-то ползучего растения, обвившего колонну там, где она упиралась в балкон второго этажа, пробивался лунный свет. Где-то высоко большая птица взлетела на ветку, уже усеянную другими птицами: прямо посреди отеля проходил огромный авиарий[4]!
На бульваре Мариньи было несколько магазинов, витрины которых украшали экзотические птицы в клетках. Зося всегда смеялась, наблюдая, как они ерошат свои яркие перышки. Плотное стекло авиария не давало получше рассмотреть его обитателей из фойе. Но наверняка птицы Дюрка им и в подметки не годились.
Хлопнула входная дверь. Я обернулась и задела рукавом ветку апельсинового дерева, растущего прямо из пола. Его извилистые корни оказались до того мощными, что поломали мраморную плиту. На ветвях висели блестящие, точно вощеные, листья и апельсины на вид удивительно гладкие. Не совладав с любопытством, я притронулась к одному. Плод покачнулся.
Не трогай, сказал Кор. Он опустил Зосю, потом взглянул на мою шею, на приглашение Безье, и на его лице проступила гримаса ужаса.
Что такое?
Ты старишься.
Я подняла руку и не поверила своим глазам. Кожа у меня сморщилась и обвисла. Под ней просвечивали костяшки. Я провела пальцами по ключицам и вздрогнула кожа, еще недавно такая упругая, обвисла и здесь. На запястьях проступили коричневые пигментные пятнышки, какие бывают у стариков. А следом они почернели и начали гнить, источая зловоние и какую-то мерзкую жижу. Когда из-под кожи вылезла упитанная личинка, к моему горлу подкатила тошнота.
Я не старилась. Я разлагалась, точно гнилая рыба под летним солнцем.
Жани, что с тобой? Зося бросилась ко мне.
Стой! слабым голосом крикнула я. Обвисшая кожа задрожала. Еще несколько минут и я буду трупом.
Не успела я и глазом моргнуть, как Кор бросился куда-то в другой конец фойе. В боку вспыхнула боль. Я покачнулась и врезалась в апельсиновое дерево. Один из плодов оторвался от ветки, упал на пол и разлетелся на осколки. Несмотря на свое состояние, я нахмурилась. Обычно фрукты так не разбиваются.
Еще одна вспышка боли и я упала на колени. Через секунду вернулся Кор с бумагой в руках. Он принес контракт.
Сделай что-нибудь, простонала я.
Зося жалобно захныкала.
Кор положил контракт передо мной и поставил рядом большой пузырек алых чернил. Ловко взмахнул ножом, проколол мне палец, выжал немного крови в чернила, а в это время с площади послышался бой часов, возвещавших жителям города, что наступила полночь.
К восьмому удару я наконец дописала свое полное имя. Перед десятым Кор, пролистав у самого входа какую-то толстую книгу, достал свой ключ и вонзил его в дверной замок. Потом прижался к лакированной двери лбом и замер только стройные, мускулистые плечи поднимались и опадали, пока звучал одиннадцатый удар.
На свои руки я не смотрела. Страшно было увидеть, что от них осталось. Просто сидела как зачарованная и ждала, пока часы пробьют в двенадцатый раз. Но так и не дождалась.
Парень опустился на корточки, не сводя с меня глаз. Я успела уловить на его губах тень улыбки, прежде чем голова опустилась на скрещенные руки.
Добро пожаловать обратно.
Вот-вот! подхватила Зося.
Я коснулась своей шеи, а потом щек. Коже вернулась былая упругость.
Когда в следующий раз какой-нибудь дурачок попытается проникнуть сюда по старому приглашению, напомните мне, что это плохая затея, попросил Кор, но я нисколько на него не обиделась: слишком уж рада была, что все закончилось.