Хорошо, прошептал Уоштон. Но не уходи надолго. Я боюсь темноты. Говорят, в этих лесах есть привидения.
Буду торопиться, шепотом ответил Дикар и исчез. Он отчетливо видел следы их прохождения: согнутую ветку, утоптанную траву, сдвинутый камень. Он пошел назад по следам по краю дороги, пальцами распрямляя траву, помещая на место камни, как мог, поправляя кусты.
Он повернулся, услышав неожиданный треск в кустах, которые только что оставил. Этот дурак Уоштон
Кто здесь? донесся с края леса возглас. Руки вверх, или я стреляю.
Стреляю. У Уоштона нет оружия. Дикар наклонился, так что его закрывали кусты.
* * *
Не стреляй, солдат, услышал он голос Уоштона. Я свой. Я рядовой Вашингтон, Первый отряд тюремной стражи.
Пройди вперед, свой, послышался другой голос, и назови пароль.
Дикар продвигался вперед, его движения производили лишь тень звука.
Я не знаю пароль, сказал Уоштон. Я просто решил погулять, может, найду себе красотку. Я один.
Дикар знал, что последние слова предназначались ему. Уоштон сообщал ему, что солдат его не видел, что у него есть шанс ускользнуть, пока он сам разговаривает с солдатом. Теперь Дикар видел их, две неопределенные фигуры, более черные, чем черный лес. Одинокий луч света отразился от нацеленного ружья азиафриканца.
Азиафриканец был по-прежнему враждебен, его подозрения не рассеялись. Дикар продолжал двигаться, отклоняясь в сторону, так, чтобы оказаться за спиной у человека с ружьем. Когда он добрался до ближайшего дерева и забрался на него, черный солдат сказал:
Отведу тебя к капитану. Иди вперед.
Ветка, на которой лежал Дикар, покачнулась под его тяжестью, зашелестела листва. Вытянув губы, он крикнул, как потревоженная во сне птица.
Послушай, взмолился Уоштон, ты ведь меня не выдашь?
Дикар с ветки прыгнул прямо на плечи азиафриканца. Ногами он выбил ружье из его рук. Бедрами сжал горло изумленного солдата, и они оба упали на землю. Уоштон схватил ружье и ударил прикладом солдата по груди.
Послышался треск костей. Дикар почувствовал, как обмякло под ним тело. Он откатился. Ружье поднималось снова и снова. Голова на земле была чудовищно изуродована.
Дикар вскочил, крикнул: «Уходим!» и они побежали по лесу от неподвижного тела в кустах.
Боже! произнес Уоштон. Я думал, все кончено.
Дорога по лесу была тяжелой и казалась бесконечной. Она была бы тяжелой, даже если бы они могли идти прямо, но Дикар настоял на том, чтобы они долго шли прямо по руслам ручьев, хотя это уводило их в сторону от курса, требовал, чтобы они шли по участкам голого камня, которые он находил в темноте. Несколько раз, когда им встречались упавшие стволы или низкие деревья, Дикар заставлял забираться на них и, сколько можно, идти по ним.
Мы все равно оставляем следы, по которым они могут пройти за нами, объяснил Дикар, с того места, где найдут мертвого солдата, но так мы их задерживаем и затрудняем поиски. Им придется ждать дня, чтобы начать, и, может, они до ночи не найдут Гору. Это все, о чем мы можем просить.
* * *
Это все, на что мы можем надеяться, сказал Норманфентон, когда они наконец добрались до дома и Дикар рассказал все военному совету, снова собравшемуся в маленьком доме Джондоусона. Но это означает, что тайна Горы больше не тайна; удалось ли то, что мы делали ночью, или нет, но для вашей Группы больше нет безопасности на Горе. Это означает конец вашей жизни на Горе.
Это означает, что мы должны победить, сказала Мэрили, глаза ее блестели. Когда Дикар поднялся на рассвете, он нашел ее на краю Обрыва; она всю ночь ждала его, принесла горячую еду, и они разговаривали, пока Дикар и Уоштон ели.
Дикар рассказывал, а она прикладывала лечебные листья к его ранам и украдкой ласкала нежными гордыми руками.
И это значит, что больше никаких споров об участии Девочек: вы ведь не можете оставить нас здесь, чтобы нашли азиафриканцы. Мы пойдем с вами.
Тут уж ничего не сделаешь, согласился Джондоусон. Но, конечно, вы не будете участвовать в боях и
Мы будем участвовать в боях! горячо сказала Мэрили. Нас слишком мало, даже если считать зверей-людей. Нэт получил их обещание помогать нам. Все Девочки умеют так же неслышно пробираться по лесу, как Мальчики, все владеют луком и ножом не хуже любого мальчика.
Мы работали с Мальчиками, играли с ними, и наше право умереть с ними, Дикар. Она повернулась к нему. Только попробуй сказать, что мы не имеем на это права!
Ее глаза сверкнули.
Это ваше право, серьезно ответил Дикар. Не могу этого отрицать. Девочки Группы будут учитываться в наших планах, как и Мальчики. Но я только что кое о чем подумал.
Начиная искать меня и Уоштона, азиафриканцы могут догадаться, что наше убежище на Горе, и послать самолеты. Я хочу, чтобы ты немедленно передала Группе: все должны весь день вести себя так, словно услышали сигнал «Берегись самолета».
Никого не должно быть на Поляне, и на ней не должно лежать ничего, что говорило бы о присутствии людей на Горе. Сегодня не разжигать костров. Не рубить деревья. Иди быстрей и проследи, чтобы эти правила исполнялись.
Мэрили торопливо ушла выполнять его приказ, и Дикару показалось, что вместе с ней из дома ушел свет.
Вероятно, это последний приказ, который я отдал как Босс Группы, вздохнул он, глядя ей вслед. Потому что, Норманфентон, когда мы сегодня уйдем с Горы, Боссом нас всех будешь ты.
Жилистая рука рослого печального человека мягко легла на плечо Дикара.
Да позволит Господь, сказал он серьезно, чтобы, когда я закончу выполнять задачу, возложенную Им на меня, я ты так же заслужил Его слова: «Хорошая работа, мой верный слуга», как заслужил сегодня ты, выполнив свою.
В комнате на мгновение наступила тишина. Костлявая серая рука сильно сжала плечо Дикара и разжалась, и Норманфентон повернулся к Уолту, который кончил чертить карту и стоял в ожидании.
Ну? спросил Норманфентон.
Руки Уолта сжали край стола, но ответил Нэт, голос его звучал хрипло, как крик вороны.
Ничего хорошего. С их расположением, с часовыми и пулеметными гнездами, нам не взять это место.
Верно, согласился Уолт. Если этот человек говорит правду, армия, обладающая современным вооружением, могла бы взять крепость после долгой осады, но наша попытка будет чистым самоубийством.
Для нас самое разумное, сказал Джондоусон, его серое лицо стало безжизненным, бежать с Горы и попытаться отыскать другое убежище. Нам нужно чудо
Тогда сотворим чудо, оборвал его Норманфентон, если нам это необходимо. Джентльмены! Он встал, высокий и долговязый, с поникшими плечами, и говорил он спокойно. Мы собрались не для того, чтобы обсуждать, можно ли взять Вест Пойт или это невозможно, а для того, чтобы сделать это.
Глубоко в его угрюмых глазах горел огонь, и Дикару показалось, что медленно и постепенно такой же огонь загорался в глазах других.
Глава VIII. Воинский клич
Дикар знал, что только дикая кошка способна в темном лесу увидеть, что он не часть дерева, к коре которого он прижимался спиной. Он знал, что азиафриканец, идущий по широкой сторожевой тропе, огибающей весь Веспойнт, не может его увидеть. Но Дикар боялся.
Он боялся, что азиафриканец уловит запах, который он сам ощущает так остро, запах зверей-людей, в глубине леса ожидающих времени, чтобы выполнить свою роль в плане, принятом военным советом.
Для Дикара запах так силен, что, хотя Норманфентон, Джондоусон и Уоштон снова и снова говорили ему, что азиафриканцы не могут его услышать, он не мог в это поверить. Он не мог поверить, что солдаты не слышали зверей-людей, шумно шедших за Группой от Горы. Не мог избавиться от страха, что азиафриканцы предупреждены, что они подготовили западню для американцев.
Иначе не может быть.