Почему вы хотели себя стереть? не выдержал Сергей, игнорируя знаки, которые подавал Илюшин.
Ратманская взглянула ему в глаза.
Я себя ненавидела, ровно сказала она. Кажется, я рассказала вам о себе все, что вы хотели знать. Теперь мы можем перейти к делу?
Илюшин помолчал. Затем сделал жест, означавший, что он слушает.
Нина непроизвольно поднесла руку к горлу. Собранная, сдержанная женщина на мгновение исчезла, в лице проглянул страх.
Мой сын Егор пропал больше суток назад. Я хочу, чтобы вы его нашли.
Глава 2
Куда тебя опять понесло?! крикнула мать.
Вопрос застал Веру перед зеркалом в прихожей. Вера, полностью одетая и почти готовая к выходу осталось только сумку собрать, зачесывала волосы в хвост. Если сначала причесаться, а затем натянуть свитер, короткие волоски у висков и на лбу выбьются и встанут дыбом. Аккуратность и опрятность последнее прибежище некрасивой женщины.
Я кого спрашиваю? повысила голос мать.
Вера не выдержала. Заглянула в комнату и отчеканила:
На работу! Мне выходить через пять минут! Будь добра, не мешай мне собираться!
Господи, до чего ты дошла, с невыразимым удивлением сказала мать. Затыкаешь рот человеку, прикованному к постели. Верочка, посмотри на себя! В кого ты превратилась! А ведь тебе еще нет и пятидесяти
Мама, мне сорок пять!
Это ты хахалям своим будешь рассказывать, устало откликнулась мать, отворачивая седую голову к окну.
Благодаря тебе у меня нет и не может быть никаких хахалей! взвилась Вера, снова в который раз! хватая наживку.
Регина медленно повернула к ней бледное утомленное лицо. Заостренный нос, высокий лоб без единой морщины, твердо очерченные губы. Так могла бы выглядеть великая актриса на старости лет.
Благодаря мне? повторила мать и засмеялась. Ты отыскала виноватого в твоей женской невостребованности? Ах ты моя умница! Ну, так далеко ходить не стоило
Прекрати! беспомощно попросила Вера.
Достаточно было взглянуть в зеркало! весело продолжала мать. Милая моя, ты похожа на старуху гораздо больше, чем я. Вот ведь парадокс, правда?
Кровь бросилась Вере в голову.
Может, это оттого, что я за тобой ухаживаю, а не наоборот? сквозь зубы спросила она.
Давай, попрекни беспомощную мать своей заботой, равнодушно отозвалась Регина. Ты предсказуема. Кстати, нужно поменять это
Она выпростала из-под одеяла тонкую руку и королевским жестом указала на середину кровати.
Это называется памперс, мама, еле сдерживаясь, сказала Вера. Я тебе его утром меняла! Извини, мне пора на работу!
Она вернулась в коридор и стала натягивать сапог.
Мало того, что ты обворовываешь меня, кротко начала мать, что я сутками голодаю, потому что ты оставляешь меня без еды, так ты еще и пытаешься лишить меня остатков достоинства. Допустим, порядочности в тебе никогда не было. Но твоя работа лишила тебя и остатков человечности
Вера зажала уши. Не поддаваться! Но каким-то немыслимым образом слова матери проникали в голову, словно отравленная вода.
«Продать к черту квартиру, ожесточенно думала она, оплатить дом престарелых, самой переехать в комнату, никогда ее не навещать, не подходить даже близко. Трупный яд в обличье родной матери. Ведьма, ведьма»
Ее мысли прервала воцарившаяся тишина.
Вера отняла ладони, вскинула голову. Мать молчала.
Мама? неуверенно спросила она.
Тихо.
Вера в одном сапоге метнулась в комнату, кинулась к кровати, чтобы наткнуться на враждебный взгляд блекло-голубых глаз. Мать сжала губы в ниточку. Это означает, что теперь она будет разговаривать только с Ирочкой. Но зато уж Ирочке выложит все: и про кражу бриллиантов у несчастной старухи, и о том, как она молила о куске хлеба, а дочь смеялась ей в лицо Ирочка, добросовестная дура, верит каждому ее слову. На все объяснения Веры она кивает, но пять минут спустя забывает начисто. Ирочка живет тремя этажами ниже. Уже завтра она восторженно разнесет по подъезду, что Вера Шурыгина обкрадывает на барахолке видели вещички Регины Дмитриевны на днях шубу норковую продала и любимую Регины Дмитриевны шаль
Шалей, разумеется, мать отродясь не носила.
Самое смешное и нелепое, что при этом Ирочка очень тепло относится к Вере. Печет для нее пироги на невкусном жестком тесте. Подкидывает ей в карман то шоколадку, то карамельку. Глупая пятидесятилетняя Ирочка с добрым красным лицом, чистосердечно принимающая на веру все рассказы Регины Дмитриевны Пару раз, поймав на себе брезгливые взгляды соседей («мучает мать, привязывает ее к койке»), Вера клялась себе, что завтра же прогонит эту тупую фефелу.
Прогонит и что потом? Кого она наймет вместо нее? Безотказная Ирочка берет в два раза меньше, чем профессиональная сиделка. Ее можно попросить подменить Веру и в выходные, и в праздники. А репутация Верина уже испорчена так, что дальше некуда.
Хотя мать способна выкинуть любой фокус. С нее станется выброситься из окна и обставить напоследок все так, будто ее столкнула дочь.
Мама, давай не будем ссориться, устало попросила Вера. Краем глаза взглянула на часы и ужаснулась. Я тебя переодену.
Регина прикрыла веки и застыла с мученическим видом. Какое значительное трагическое лицо! «А ведь она мелкая, недостойная женщина, отстраненно думала Вера. Ни одного доброго поступка за всю жизнь. Из прочитанных книг пяток женских романов. Ни дружб, ни увлечений Бесконечные сериальчики под пустую болтовню с Ирочкой вот и все ее удовольствия. Ах да, еще смешивать меня с дерьмом».
Вера попятилась и вышла, затылком ощущая незрячий взгляд матери.
На улице у нее зазвонил телефон.
Нечаева уехала в Грузию, Гузелина заболела! надрывалась начальница. Вера отодвинула трубку от уха. Горчакова, Криворучко, Жбанов все повисли!
Горчакова, Криворучко и Жбанов представились Вере тремя выцветшими мотыльками, повисшими на ниточках седой паутины.
Если бы не ссора с матерью, у Веры хватило бы сил отбрыкаться. Но она чувствовала себя обескровленной.
Горчакову я возьму.
Она сдалась сразу, и начальница от изумления даже запнулась. Горчакова «валежник»: лежачая больная в деменции. Вера про себя называла таких больных гусеницами. Старуха способна только есть и испражняться. Родственники оплатили двух круглосуточных сиделок, хотя для паллиативных больных мало и троих. Восьмидесятипятилетняя Горчакова должна находиться в психоневрологическом интернате, но все места заняты, и она лежит в узкой постели в своей квартире, бессмысленно глядя в потолок. Слава богу, глотательный рефлекс не утрачен.
Вот спасибо тебе, Верочка, золотая ты душа
Матрас есть, напомните? перебила Вера. Противопролежневый матрас великое изобретение. Если родственники не разорились на него, массировать и переворачивать старуху придется ей.
Есть, Вера, есть! Там до шести часов Кузнецова, а потом ее надо подменить.
До которого часа?
До утренней смены, осторожно предложила начальница.
Десять вечера самое позднее, непреклонно сказала Вера. Если она вернется позже полуночи, мать сожрет ее с потрохами.
До десяти, уговорила!
Начальница согласилась подозрительно легко. Идя к парковке, Вера сообразила, что та попросту бросит старуху без ночного присмотра. С другой стороны, Горчакова лежит тихо, как пупс, а памперс можно поменять и утром Ей уже приходилось работать с Горчаковой. «Хорошо бы тоже заболеть, подумала Вера. Гузелина раз в квартал уходит на неделю, как по графику». Она представила, как будет лежать в одной квартире с матерью, и засмеялась.
Телефон зазвонил снова. На экране высветилось: «Нина».
Вера закусила губу и остановилась.
Сергей Бабкин взглянул на часы: начало одиннадцатого. За какой-то час Нина Ратманская похоронила не только его надежды выспаться, но и хорошее настроение.