Бета фрустрация. Часть 1 - Зенков Андрей

Андрей Зенков

Бета фрустрация. Часть 1

Глава 1

Его надо убить. Эта мысль чётко и ясно прозвучала в моей голове. На смену  вспышкам и щелчкам, хаотично мелькающим в моем сознании, пришло  понимание, что надо делать дальшеЕго надо убить. Торжественная уверенность наполняла все мое тело, сменив безумную ярость.

 Как?  Я не знаю Я никогда этого не делал вдруг где-то далеко внутри закричал испуганный голос.

Секундное замешательство. Но сразу, почти  синхронно, как подсказка, яркий белый свет, образ снега, крепкая рука и мой голос как будто эхом.

Изловчился он, приготовился.

Собрался со всею силою

И ударил он своего ненавистника

Прямо в левый висок со всего плеча.

Да. Левый висок. Я схватил неподвижное тело своего противника под мышки и потащил к унитазу. Прислонив его спиной так, чтобы мне было удобно бить правой рукой, я замахнулся и ударил его прямо в висок. В самый последний момент его голова, повалилась на бок, и тело вслед за ней мягко сползло на кафельный пол. Мой удар только слегка зацепил его по голове. Я снова  поднял его и прислонил к унитазу, развернув при этом его голову, виском немного к себе и положив её на его правое плечо, так чтобы она больше не падала.  Встряхнув и расслабив правую кисть, для резкости и силы удара, я мысленно определил точку удара , замахнулся и  В эту секунду его до этого бездвижное тело зашевелилось, он медленно поднял руки ладошками ко мне, и робко закрываясь от удара, и глядя в сторону вниз, почти шёпотом сказал:

 Хватит, пожалуйста, хватит.

Его слова, интонация каким-то образом остановили  мою уже взведённую руку, готовую нанести смертоносный удар, я медленно опустил ее, остановился и посмотрел на его лицо. Нереальность происходящего привела меня в ступор. Было странно увидеть это самое лицо, ещё две минут назад, нагло-уверенное, и непонятно кем так изуродованное.  Из его  носа сильно текла кровь. Губы были в ярких, алых трещинах. По всему лицу было много ссадин. Левый глаз начинала закрывать большая гематома. Я перевёл взгляд на  его  глаза, которые то поднимались на меня, то опять прятались в пол. Они были наполнены страхом, унижением и еще чем-то, я не успел понять. Какая-то волна, несущая весь этот ужас, выскочила из его бегающих глаз и ударила в меня. Я вдруг почувствовал все, что чувствует он. Эта волна в доли секунды наполнила и взорвала меня изнутри. Я громко и неожиданно зарыдал.

 Черт, что это было?  вслух сказал я.

4.20 беленьким огоньком светилась Алиса. Рядом спокойно спала жена, чуть в стороне на кроватке тихо лежала дочка.

 Что это было?  повторил я.

 Кошмар, просто кошмар, плохой сон. Я дома,  все хорошо с этими словами я вышел из своего ночного кошмара и с облегчением выдохнул.

Алиса уже показывала 4.21. Я огляделся. Из под плотных штор падало немного света на стену где висели настенные часы без секундной стрелки. Этот вид меня всегда сразу успокаивал.

 Я дома уже совсем спокойно сказал я.

 Чертов сон, наверное, теперь уже не усну подумал я.

 А может все-таки попробовать?

Я закрыл глаза и начал монотонно считать: раз, два, три, По мере счета я все больше понимал, что это пустая затея. На цифре 73 я открыл глаза. Алиса показывала 4.23.

 В принципе, нормально   подумал я.

Лёг в 12  ночи, сейчас 4.23, уже 4.24. Нормально в общем-то поспал. В этот момент я вспомнил фразу Наполеона, которая меня немного рассмешила и прогнала остаток сна: «Четыре часа для мужчин, пять для женщин, шесть для идиотов». Спать больше, чем идиот, это моя сладкая мечта, которая порой сбывается с пятницы на субботу.

 Все, точно не усну сказал я вслух.

 Что это было? Кошмар?  Я приподнялся. Положил подушку под спину и принял полу сидячее положение.

Сон-кошмар был очень реалистичен, и мне захотел его вспомнить. Сконцентрировавшись на образах, которые ещё мелькали в моем полусонном сознании, я снова оказался там.

Да, это было на самом деле. Это не сон, или скорее сон-воспоминание. Когда это было? Седьмой восьмой класс. Нет седьмой, точно седьмой. В седьмом классе все и началось. Я хотел продолжить воспоминания, но сознание как-то само собой переключилось на другие образы, пытаясь, видимо, найти  причину этого ночного происшествия.

Образы кошмара неожиданно исчезли, и я оказался во вчера. Вчера было 12 января. Вечером я бесцельно дрейфовал по интернету, когда случайно наткнулся на своё фото в журнале «Коммерсант». Это фото было мне незнакомо, или я его очень хорошо забыл. Прошло много лет. Фото было  с каким-то скрытым смыслом или правильнее подтекстом. Фотограф, сделавший  фото, что-то хотел  показать или сказать Я получился на этом фото так, как будто вокруг моей головы образовался нимб,  или можно было представить, что  кто-то пытается рассмотреть меня в налобный рефлектор, или

 Все равно уже спать не буду,  повторил я мысль про себя, встал и пошёл к компьютеру. Dell проснулся за шесть секунд. Я быстро набрал на клавиатуре в поисковике: «Слушать подано Деньги». Да, вот та самая статья, на третьей картинке моё фото. Сквозь маленькое отверстие бобины магнитной ленты видно моё лицо. Кисти увеличены, как у гомункула. Бобина в несколько раз больше головы. И где-то далеко, на заднем плане, моё лицо, как будто из другого мира. Интересно, как фотограф быстро поймал этот фокус, придумал экспозицию. Я попытался вспомнить этот день. Зацепок было мало, но потихоньку я начал кое-что припоминать. Да, был вроде обычный рабочий день.  Я бегал между кабинетом и цехом. Бесконечный аврал, ситуация белки в колесе. Когда ты только успеваешь сдать один срочный заказ, как за ним появляется новый. И как только этот  новый заказ ценой невероятных усилий сдан, за ним опять приходит следующий, как оказывается, такой же срочный. В этот самый момент, когда я подобно марафонцу бежал на анаэробном пороге, стараясь удерживать выбранный темп, на меня свалилась ещё одна, вроде бы небольшая задача. Директор вызвал меня к себе и, показав на двух мужчин, сказал:

 Это журналисты, им надо показать цех.

 Журналисты, отлично. Но только не сегодня,  подумал я, вспомнив, как полгода назад к нам приезжали телевизионщики снимать какой-то фильм, и я чуть не заночевал с ними до утра.

 Ладно, прорвёмся,  скомандовал я себе, и повёл журналистов в цех.

Алексей Ходорыч, теперь из статьи я знаю, как его зовут, что-то спрашивал, показывая на станки. Что-то вроде: как это работает, сколько производит. Фотограф в это время снимал станки, людей, которые на них работали. Линия между тем встала. Все с интересом наблюдали за журналистами. Я стал волноваться. Остановка линии, даже на полчаса в то время, могла обернуться просто катастрофой, к срыву по цепочки сразу нескольких заказов. Опять мне бы пришлось извиняться, расшаркиваться и развлекать недовольных заказчиков, пока они с негодованием ожидали бы выполнения своего заказа. Это всегда было очень неприятно. Один раз я даже не выдержал и сорвался, отправив одного из таких несдержанных  в нокаут по печени, за то, что тот стал проявлять своё недовольство, поливая меня матом. При этом воспоминание я как-то злорадно  усмехнулся. Эмоция радости, смешанная с ощущением неудобства и неловкости, всплыла в моем сознании.

 Я помню, это было забавно,  произнёс я в слух, оживляя приятно-непрятные воспоминания.

Сон уже совсем ушёл, и я, откинувшись на спинку кресла, продолжил свои воспоминания. В то время каждый заказ был для меня чем-то вроде вызова, азартной игрой. Успею, смогу. Только производственный отдел приносил тогда какие-то нормальные стабильные деньги, и в какой-то момент я поклялся себе, что сделаю все возможное, и если потребуется, даже невозможное, чтобы сохранить фирму. Я не буду жалеть ни сил, ни времени, ни здоровья. Я не знаю, где или когда произошло это слияние. Но я сросся с фирмой, и её гибель я воспринял бы как свою. Мысли опять побежали своими дорожками, но я остановил их и вернулся к воспоминаниям о недовольном заказчике.  Да, как раз. Как только он отдышался,  сразу вскочил и побежал к директору, требую, чтобы ко мне применили самое строгое наказание. Как он орал Этот жалкий толстый пончик. Но, как не странно, директор, который всегда пользовался любым случаем, чтобы осадить меня и указать мне на моё место, совершенно спокойно отнёсся к жалобам «пончика». Выслушав его, он с какой-то странной радостью сказал: