Ого! сказала я. Юстер, ты это видел? Крутилово-закрутилово! Он умеет перемещаться.
Совсем не обязательно, возвестил пень. Скорее всего, он просто сделался невидимым.
А чего ж он меня так испугался? Хрупкая, добрая девушка
Наверное, ему не понравился в твоих руках я. Не хрупкий и не добрый. Помнишь, говорил, почему бы тебя не пустили стражники?
А ты сам не можешь сделаться невидимым? Хотя бы пока я беседую с кем-то.
Нет, скрипнул Литц. Мы уже обсуждали с тобой эту тему. Могу, конечно, подсказать тебе нужное заклинание, но оно сложное. И очень похоже на другие той же тематики. Они все как бы в одном разделе магии: невидимость, невесомость, неделимость
Ты что, делением размножаешься? хихикнула я. Тогда неделимость нужно задействовать, зачем мне сразу два пенька? А потом четыре, восемь и так далее.
Считаешь ты хорошо, буркнул пень, а вот соображаешь не очень. Неделимость, это когда что-то делаешь, например, из песка, из глины, и хочешь, чтобы этот предмет не рассыпался. А вот если использовать заклинание наоборот там разница всего в одном символе, то распадется и самое твердое. Кроме алмаза, там нужно более сильное заклинание.
Я представила, как рассыпается в пыль моя надежда на возвращение домой и сказала:
Лучше я буду тебя ставить в сторонку, когда соберусь с кем-то беседовать.
А побеседовать мне уже захотелось, причем очень сильно. Теперь, когда стало ясно, что из стоявшего передо мной здания вышел действительно маг, я перестала сомневаться в словах Юстера Литца о гильдии магов. И была очень большая вероятность, что Анна, когда шла к дворцу, почуяла магическое присутствие и зашла в этот дом.
Я решительно направилась к двери и дернула за шнурок звонка. Изнутри послышался переливчатый звук колокольчика. Я уже стала думать, как лучше ответить, если спросят: «Кто там?» или «Зачем вам эта дубина?», но тут дверь стала медленно и беззвучно открываться. То, что она открывалась сама по себе и особенно потому что при этом даже не скрипнула показалось мне недобрым знаком, словно меня заманивали в западню. Но с другой стороны, если здраво подумать, ведь я сама и хотела зайти в этот дом. Подумаешь, не скрипит, просто люди следят за жилищем, дверные петли смазывают. А что открылась сама так ведь кто там живет-то? Не все же сапожники босиком ходят.
Первым делом, переступив порог, я поставила в угол пень и повесила ему на сучок пакет с едой. А уже после этого сказала:
Здравствуйте! Можно?
Внутри было темно. Даже не так Не темно сумрачно. Словно специально нагнали морока в виде туманной темени, чтобы не было видно, кто скрывается за это завесой. Уверена, что меня из-за нее было прекрасно видно, тем более и ответили почти сразу, обычным таким, скучноватым даже голосом:
Добрый день. Открыли же.
Ага, кивнула я, спасибо. А вопросы задавать можно?
Ну так если не зададите, как мы вам ответим? Мысли читать? Потом станете возмущаться.
Не, читать не надо, сказала я. Но если вы это умеете, значит, вы маг?
Ну так понятно, что не сапожник. Только не маг, а маги. У нас тут гильдия.
А почему вас не видно?
Потому что тайная гильдия. Вам видеть надо или слышать?
Не, это не маг, а прям ворчливая тетка из госучреждения! Но с другой стороны он прав, мне его видеть не очень-то и хотелось, как и всю эту гильдию разом. А вот ссориться, да еще по пустякам, было бы совсем некстати. Поэтому я широко улыбнулась и сказала:
Спасибо! Мне достаточно слышать. Спасибо еще раз!
За что спасибо-то?
За то, что снизошли, так сказать, ну и наперед, если можно так выразиться.
Нельзя наперед. Только по факту.
Это меня обнадежило. Значит, какой-никакой факт здесь получить все-таки можно! И я спросила главное:
У вас была девушка Анна? Ну-у молодая женщина лет тридцати. Темноволосая, симпатичная.
Не было у нас симпатичных. Давно уже не было. В голосе наконец-то проскользнули человеческие нотки. Грустные, правда.
Возможно, вам она показалась не очень симпатичной. Но была хоть какая-нибудь?
Вообще-то это личное. С какой целью интересуетесь?
Ой, да я не в этом же смысле! замахала я руками. Сюда к вам Анна заходила? Сегодня.
Никто к нам сегодня не заходил. И вчера. И не надо!
Мне надо, призналась я. И если уж вы не видели Анну, расколдуйте, пожалуйста, вон тот пень. Видите, стоит в уголочке?
Не мы заколдовали, не нам и расколдовывать.
Ясно, почувствовала я прилив злости. Вы просто учуяли, чьих рук это дело, а теперь боитесь, как бы не рассердилась на вас графиня Охозм, как бы самих во что-нибудь не превратила!
А вот угрожать не надо, и в самом деле стал испуганным голос. Покиньте помещение!
Я разозлилась:
Да вы маги вообще или бюрократы трусливые? А ну, уберите этот дым, хочу в глаза вам посмотреть! И я, размахивая руками, сунулась в сумрачную пелену.
Сюда нельзя! Сюда нельзя! завопили уже несколько голосов.
Тут я споткнулась, больно налетела на угол, скорее всего стола, инстинктивно вытянула руки и ощутила под правой ладонью что-то гладкое и круглое. Машинально это схватила и подалась назад.
Вынырнув из темного тумана, я увидела у себя в руках прозрачный шар. Вероятно, магический, чего делать обычному у магов? Которые, кстати, один за другим стали выныривать из пелены:
Отдай! Немедленно верни! Это нельзя трогать!
А вы расколдуйте пень, тогда отдам, спрятала я шар за спину.
И тогда они набросились на меня. Пусть и выглядели все хиленькими, далеко не юными, но их было четверо, а я одна. И магический шар бы они у меня отобрали к бабке не ходи. А ведь это был последний шанс расколдовать межмирового шнырятеля, потому что потом бы маги разговаривать со мной не стали, факт. И я, вспомнив, как превратила когда-то Анна мудреца Пузика в крысу, решилась на крайность бросила прозрачный шар в пень с победным воплем:
Свободу Юстеру Литцу!
Глава пятая
Иван
Иван считал себя если не безоговорочно честным человеком, то уж справедливым и порядочным наверняка. Нет, случались, конечно, и у него такие поступки, которых он потом стыдился, но понимал же, что поступил дурно и старался впредь подобного не совершать.
Но сейчас он совершил такой поступок, который не знал, в какой разряд отнести. С одной стороны, он защищал свою любимую, а с другой бросил в беде хорошего человека. Да, он пытался убедить себя, что никакой беды с Анной не случилось, что она действительно ушла домой, но в глубине-то души понимал, что это отговорки, никуда ведьма не ушла. То есть как раз ушла, только не домой, а опять в тот магический мир, из которого они только что благодаря чудовищному везению выкарабкались.
Ерш колючий! Он даже пытался свалить вину на саму Анну! Узнав от Олушки, что ведьма втрескалась в Юстера Литца, он почувствовал постыдное облегчение: если Анна так страдает от своей межмировой любви, что решилась на возвращение к любимому, то и флаг ей в руки! Они-то с Олой почему должны от этого страдать? А то еще и так получится: они припрутся в эту волшебную сказку, а ведьма скажет: «Что вам тут надо? Я назад не вернусь». А им тоже будет никак не вернуться. Вот тогда и восторжествует справедливость! Так, что ли? Он останется порядочным и честным, а любимая будет страдать от лишений и ужасов в чуждом современному человеку мире.
Но Иван понимал, что все эти рассуждения не больше чем обычная самоуспокоительная болтология. Он был практически уверен, что Анна вернулась в тот мир, это раз; что Юстер Литц ее не любит и вряд ли когда полюбит, это два; что ведьме угрожают нешуточные опасности, это три; и наконец, что Ола обиделась на него всерьез и за дело, это четыре. Тем не менее он решил так: Ола ему дороже всех и всего на свете, и если ради нее суждено совершить некрасивый, пусть даже подлый поступок он его совершит.
Чтобы уж точно не передумать, Иван огляделся по сторонам, чтобы случайно не навредить безвинным людям, снял с зеркалки камень земликов, зажмурился, раскрутился на месте и, не открывая глаз, швырнул чертов рубин что есть силы, снова покрутился и лишь потом открыл глаза.