Сделаю, радостно закивал Селиванов. Он, похоже, радовался, что дело благополучно сбыл мне, даже добавил: Что-нибудь еще?
Поторопить экспертизу авто, за рулем которого была Алла Лысенко, сможешь?
Не обещаю, но постараюсь. Антон бросил взгляд на меня. Раз для дела надо.
Не для себя же, фыркнула я и отвернулась к окну.
Квартира Светловых находилась в красивой высокой сталинке в районе, примыкающем к центру. Прямо напротив парк культуры и отдыха. Слева здание мэрии. Жилье в этом квартале стоило безумных денег. Интересно, зачем было молодой девушке из благополучного района связываться с грязным делом, способствовать аварии троих людей и рисковать собственной жизнью. Хотя в девятнадцать многие опасности не кажутся такими уж серьезными, да и просчитывать риски умеют не все даже в более зрелом возрасте.
К тому же, имеет ли она вообще причастность к страшному ДТП, предстоит еще выяснить.
Дверь из красного дуба мне открыла женщина лет тридцати пяти в лосинах и коротком топе цвета фуксии. Русые волосы собраны в высокий пучок. Я бы подумала, что оторвала ее от занятий спортом, однако в руке у нее тлела сигарета, что вряд ли можно было совмещать с физкультурой. По крайней мере, в моем представлении.
Могу я поговорить с Вероникой Павловной Светловой? спросила я, протягивая удостоверение.
Это я, входите, ответила женщина и посторонилась. Я представляла мать Людмилы совсем иначе, но не верить ей оснований не было. Кстати, на удостоверение она даже не глянула. Извините, у меня не убрано.
Конечно, я понимаю, заверила я, а сама оглядела огромную гостиную, куда меня привела женщина.
Похоже, что не убрано здесь уже очень давно. Я бы сказала, лет десять. На роскошной итальянской мебели слой пыли, на ковре из-за грязи едва угадывается былой рисунок. По углам и на люстре болтается паутина, одно из кресел целиком завалено одеждой, какими-то журналами и даже посудой. На втором стоит открытый ноутбук, а на полу у кресла три бутылки вина. Похоже, пустые. Только венецианская штукатурка на стене с изображением итальянского дворика напоминает о былой роскоши. В целом выглядит все очень удручающе.
Садитесь. Вероника кивнула на диван, обивка которого пестрела прожженными следами от сигарет и множеством разных пятен. Или вы хотите посмотреть, где я ее нашла?
Да, было бы неплохо, легко согласилась я, радуясь возможности покинуть это помещение. Мы пошли по длинному коридору мимо кухни. Я бросила туда беглый взгляд: дверь на балкон открыта настежь, на столе горы пустых банок, коробок и каких-то упаковок, раковина завалена посудой. «Да уж, проветривание тут очень кстати», подумала я про себя. А вслух спросила:
Давно вы тут живете?
С рождения, ответила женщина сухо, открыла передо мной дверь и указала на кровать. Вот тут она вчера и лежала. Я выйду ненадолго?
Да, конечно. Это ее комната, верно?
Ее, кивнула она и исчезла в коридоре. Должно быть, матери тяжело было находиться здесь, спокойствие в голосе наверняка результат действия успокоительных препаратов.
Я огляделась. В отличие от других помещений здесь сразу бросался в глаза порядок. Мебель выглядела далеко не новой, а компьютер с огромным монитором на столе вообще воспринимался чем-то доисторическим, хотя лет двадцать назад, скорее всего, был передовым гаджетом. Но все содержалось в чистоте и порядке. На длинном стеллаже книги аккуратными рядами. Нижняя полка выделена под детские, из которых хозяйка комнаты давно выросла, далее художественная литература, на уровне груди энциклопедии и учебники, преимущественно по биологии, анатомии, химии. Чуть выше начинались разные сборники с одинаковыми выцветшими корешками, изданные в прошлом веке.
Рядом с компьютером на столе клетка. В ней довольно большая белая крыса. Я обратила внимание, что поильник и кормушка у нее пустые вряд ли Вероника вспомнит о ней в ближайшее время. Я налила животному воды из стоящей рядом бутылки и насыпала какие-то гранулы из стеклянной банки. Крыса принялась жадно есть, а я продолжила осматривать комнату Людмилы.
Кровать застелена покрывалом золотистого цвета, поверх него декоративные подушки. Все примято, что неудивительно, раз именно тут нашли тело девушки. Над кроватью огромное фото, прикрепленное канцелярскими кнопками. Возможно, даже перепечатка из журнала. Высокая блондинка с распущенными волосами по пояс стоит в модельной позе. На ней пиджак синего цвета на пару размеров больше, кожаная юбка и туфли-лодочки. Лицо миловидное, но пронзительные карие глаза добавляют строгости, особенно на контрасте со светлой копной волос. Я достала телефон и сделала снимок, предположив, что на фото Людмила.
Рядом с кроватью тумбочка и маленький придвижной компьютерный столик. Видимо, хозяйка комнаты предпочитала пользоваться им, ведь на письменном столе с огромным монитором и клеткой просто не оставалось места. На тумбочке еще одно фото. Та же самая девушка, только лет на пять моложе, держит на коленях смеющегося пацана лет четырех. Тут же зеленое яблоко, которое покойная не успела съесть. На столике учебники и тетради. Я полистала их и предположила, что девушка планировала стать врачом. Ноутбук отсутствовал.
Огромное окно выходило на парк. Я вышла на балкон. Тут в горшках росли анютины глазки, некоторые даже продолжали цвести. На небольшом столике подсвечник для уличной свечи, на стуле плед. Похоже, хозяйка комнаты любила проводить тут время.
Я услышала, как скрипнула дверь, и вернулась в комнату. Вероника села на банкетку рядом с кроватью и скрестила руки. Я устроилась напротив за письменным столом, развернувшись лицом к собеседнице, благо стул был на колесиках.
Вероника, расскажите, как вы обнаружили Людмилу, попросила я.
Милу, поправила меня женщина. Она терпеть не могла, когда ее полным именем называли. Не так я ее назвала, видите ли! Удивляюсь, как имя не сменила в восемнадцать. Вообще-то я уже все рассказала полицейскому, который приехал после скорой.
Понимаю, но таковы формальности, настаивала я. Вы вернулись домой и обнаружили Милу тут, во сколько это было?
Вернулась в четыре, около семи отварила пельмени и заглянула к ней в комнату, чтобы позвать на ужин. А она лежит. Я подумала: спит. Зову, а она не реагирует. Подошла, потрясла ничего. Ну я в «Скорую» звонить. Они приехали: померла, говорят, полицейских надо. Вскоре и ваши явились, все расспросили, Милу рассмотрели. Сказали, что, скорее всего, она по естественной причине умерла.
Это потому что при первичном осмотре не было обнаружено следов насильственной смерти, кивнула я.
Да, сказали, что вскрытие точную причину покажет, пожала плечами Вероника и резко вышла из комнаты. Я подумала, что за напускным спокойствием скрывается большое горе, но она очень быстро вернулась с бутылкой вина и стаканом и вновь устроилась на кушетке. Сделала большой глоток и сказала: Вам не предлагаю, вы при исполнении.
Так точно! не удержалась я от колкости, поскольку Вероника не очень походила на убитую горем мать. Были ли у Милы какие-то проблемы со здоровьем?
Может, и были, но мне она не рассказывала.
Сложный возраст, желание быть во всем самостоятельной? предположила я.
Да у нее этот возраст лет в десять начался, сразу, как я Мартына родила, не рановато ли?
У всех по-разному. Я пожала плечами. Значит, Людмила не единственный ваш ребенок? Сколько сейчас сыну?
Десять будет в ноябре.
Он сейчас в школе? предположила я.
Мартын живет с отцом. Уже почти шесть лет.
Женщина отвернулась к окну. Я решила эту тему не развивать и вернуться к делу: