У меня нет имени - Даниил Азаров

Даниил Азаров

У меня нет имени

У меня нет имени

1

Он брёл сквозь чернеющий зимний лес с остервенением обречённого. Проваливаясь по колено в снег, цепляясь за тонкие голые ветки, упрямо шёл вперёд. Спотыкался и падал, но снова вставал и шёл дальше. Его одежда давно промокла и совсем не грела. Джинсы ледяными струпьями облепили ноги, хрустели на каждом шагу, замерзая всё больше и больше. Про лёгкие кроссовки можно даже не вспоминать. Самой тёплой вещью была куртка, но толку от неё было немного. Сзади болтался большой походный рюкзак. Он явно мешал мужчине, становясь с каждым шагом всё тяжелее и тяжелее. К тому же, невероятно болела нога.

Он остановился, привалившись к дереву, глубоко вздохнул.

И без того худощавое скуластое лицо заострилось ещё больше. Глаза лихорадочно блестели, от усталости под ними появились тёмные круги. Мужчина был крайне измотан, и если бы не смуглая кожа, его могли бы принять за мертвеца. Или вампира. Хотя как раз мертвецом он мог стать очень скоро. Гораздо раньше, чем сам того хотел.

 Я выберусь, я обязательно выберусь. Чёрта с два меня поймают.

Эти слова он повторял себе, словно мантру, всю дорогу. Хотя сам уже не верил в то, что твердил сквозь зубы.

Усталость валила с ног. Он понимал, что если остановится, холод убьёт его. Нежно, неторопливо, утянет в сон и всё.

Но, может, всё-таки присесть? Просто на минутку присесть и перевести дух. В этом ведь нет ничего страшного? Опустится у этого ствола на землю, посидит и пойдёт дальше. Надо только чуть-чуть отдохнуть.

Он начал оседать на белый рыхлый снег. Такой гостеприимный снег.

Луна насмешливо скалилась сквозь бесконечные голые ветви деревьев.

Отдохни.

И потом пойдёшь дальше, обязательно.

Просто присядь вот тут, а я посторожу твоё коченеющее тело.

Отдохни.

Рука опустилась к бедру, нащупала на джинсах дырку с опалёнными краями. Кровь вокруг уже запеклась, но маленькая струйка всё ещё стекала, окрашивая снег под деревом в нежно-розовый цвет. Рука замерла на секунду, как бы раздумывая, а затем указательный палец с силой ткнул внутрь раны. Выбрасывая последние остатки адреналина в кровь, яркая вспышка боли почти ослепила его.

Мужчина заревел, как раненый бык, оттолкнулся от дерева и снова побрёл вперёд, раскидывая перед собой снег и припадая на раскалённую от боли ногу.

Он уже не понимал, куда идёт. Только инстинкт самосохранения гнал всё дальше и дальше, уводя от преследователей. Тот же инстинкт загонял вглубь чёрной зимней чащи. Но об этом у него не было сил беспокоиться, главное идти вперёд. Оторваться от погони, а там что-нибудь придумается.

Главное идти вперёд.

Вдруг споткнулся о дерево, заметённое снегом, нелепо раскинул руки, покатился кубарем вперёд в небольшой овраг. Встать уже не было сил. Проклятый рюкзак давил к земле. Ухватившись за кустарник, с трудом вылез и увидел над оврагом поляну, а там

Мужчина чертыхнулся и протёр лицо от снега, налипшего от падения в сугроб.

Это было удивительно.

Как мираж, посреди беспощадного белого безмолвия, посередине поляны, стоял небольшой деревянный храм с крестом на верхушке. И из его окон струился уютный тёплый свет.

2

Он даже не запомнил, как прошёл, хотя скорее прополз, последние десять метров до спасительного тепла. Мужчина молился, чтобы дверь оказалась открытой, потому что замёрзнуть на ступеньках храма это ни в какие ворота.

С трудом поднявшись на крыльцо, замер и прислушался к звукам в храме. Затем дрожащими от холода руками достал из-за пазухи пистолет, еле-еле передёрнул затвор, толкнул дверь. Она отворилась неожиданно легко. Мужчина, не удержав равновесия, завалился внутрь.

В нос ударил сильный запах благовоний, корицы (откуда здесь могла быть корица?) и ещё чего-то неуловимый сладковатый аромат. Может, от резкой перемены температуры, а может, от нахлынувших удушливых запахов закружилась голова. Перед глазами всё поплыло, он тяжело осел прямо в прихожей, беспомощно выставив перед собой оружие.

Внутри и впрямь было очень тепло, даже жарко. Большая комната отапливалась маленькой печкой, труба которой уходила в забитое фанерой окно. Рядом с ней стоял грубо сколоченный обеденный стол с парой керосиновых ламп. Только они освещали комнату, если не считать ещё с десяток плоских свечей в металлических бра. Рядом с печкой была собранная на скорую руку кухонька с маленькой газовой плиткой и парой шкафчиков.

На стенах храма висели иконы, а посередине стоял небольшой алтарь, около которого возился худощавый человек преклонных лет.

Хозяин обернулся на шум и всплеснул руками.

 Ох ты ж! Не ждали, не гадали, а к нам гости!

Он был совсем не похож на священнослужителя. Толстые шерстяные носки, тренировочные штаны, байковая рубашка и тёплая жилетка.

Как загнанный зверь, мужчина с пистолетом прижался к стене, огляделся. Остановился на иконах на секунду, увидел хозяина храма, попытался поднять пистолет.

 Ну-ну, тише, грозный какой,  ласково проговорил тот.

Старик аккуратно забрал оружие, положил рядом, подхватил под руку незнакомца и, крякнув, поднял его с пола.

 Ну и тяжёлый же ты, зараза!

Они прошли пару шагов, гость застонал, наступив на раненую ногу, начал снова оседать.

 Да ёшки матрёшки!  выругался старик.

Еле удерживая мужчину, посмотрел вниз и увидел штанину, насквозь пропитанную кровью.

 Час от часу не легче! И откуда ты только взялся на мою голову?  проворчал хозяин.

 Хотя,  он снова оглядел незнакомца, ехидно усмехнулся,  может, и будет от тебя толк. Поглядим.

Вдвоём они доковыляли до двери в задней части комнаты. За ней была маленькая тёмная спальня без окон с двуспальной кроватью и тумбочкой, на которой стояла ещё одна керосиновая лампа.

Старик помог гостю скинуть рюкзак и сесть на край кровати. Достал из кармана тренировочных штанов спички, снял стеклянную колбу, зажёг чёрный фитиль керосинки.

Когда снова повернулся к раненому, тот уже крепко спал, прислонившись к стене.

3

Мужчина проснулся. Открыл глаза, но ничего не изменилось: вокруг был по-прежнему лишь плотный мрак.

Испугавшись, начал вертеть головой, увидел тоненькую полоску света, скорее всего, из-под двери, немного успокоился. Ещё пара минут ему потребовалась, чтобы вспомнить, где он и что с ним случилось.

Поморщившись от зудящей боли в ноге, сел на кровати. Он обнаружил, что из одежды на нём остались только трусы, а правая нога крепко забинтована. Стараясь не ступать на больную ногу, прохромал к полоске света.

Старик возился у печки. Помешивая что-то в булькающей кастрюльке, напевал себе под нос и, услышав скрип двери, обернулся с широкой улыбкой.

 А ты горазд спать! Как нога? Я уж постарался, как мог.

Раненый не ответил на улыбку, проковылял к столу, снова поморщившись, медленно сел на лавку.

 И где же это ты научился пули вынимать, а?

 Ну,  развёл руками священник,  поживёшь тут с моё не такое сможешь делать. Ужинать будешь?

Старик поставил на стол две тарелки с густой мясной похлёбкой. Достал из шкафчиков пару ложек, уселся напротив гостя.

Тот хмуро и подозрительно посмотрел на тарелку, тяжело вздохнул, протянул руку старику через стол.

 Миша.

 Анатолий Николаевич, то есть Анатолий,  снова улыбнулся старик.

 Толя, стало быть,  добавил раненый, взял ложку и осторожно, чтобы не обжечься, попробовал похлёбку.

 А вкусно!  удивлённо проговорил он.

 Это было проще, чем вытаскивать из тебя пулю,  довольно хмыкнул старик.

 Может, расскажешь, что с тобой случилось? Незваные гости у меня не часто бывают, чтоб ещё и такие,  Анатолий замолчал в ожидании.

 Знаешь,  ответил Михаил,  мой отец, старый козёл, любил говорить: «Задавая вопрос, будь готов к ответу». Так вот, ты уверен, что готов?